Звездный врач - Страница 6

Семилетние, которым надо вытирать носы! Ни развлечений, ни отдыха…

Он плюнул в сердцах.

— Об этом они рассказали?

— Да, — подтвердил Кэлхаун. — Я слышал все это и еще кое-что.

— Все время, — сердито продолжал Фредерикс, — они кричали нам, что солнце дома разбухает. Оно вздрагивает. Оно пульсирует, как бы собираясь взорваться в любую минуту! Нас продолжали запугивать тем, что в любую секунду могут перестать прибывать корабли, поскольку не будет больше Федры. А мы были паиньками и вкалывали, как черти. Мы строили все необходимое для присылаемой малышни, а с кораблей сгружали все меньших и меньших. И мы не выдержали! Ночь и день, без развлечений, без отдыха, ничего, кроме работы до упада, и снова подъем, и снова работа, пока снова не упадешь.

Он замолчал. Продолжил Кэлхаун.

— И вы перестали верить в то, что это нужно. Вы послали представителей назад для проверки и осмотра. И солнце Федры показалось, на их взгляд, абсолютно нормальным. Не было видимой опасности. Старшие показали свои научные записи, но им не поверили. Ваши посланники решили, что те поддельны. Они устали. Вы все устали. Молодым нужны развлечения. У вас их не было. Поэтому, когда посланники вернулись и сообщили, что никакой угрозы не существует, вы им поверили. Поверили, что взрослые при помощи лжи переложили на ваши плечи бремя забот.

— Мы знаем это! — перешел на крик Фредерикс. — Баста! Мы сделали, что могли! А теперь собираемся отдохнуть и пожить немного для себя! Мы вернули себе развлечения! Вернули отдых! Вернули просто шорох прибоя! Мы снова станем рабами, вернувшись к работе по их планам, роя норы и засыпая обратно. — Он остановился. — Когда они сообщили нам, что теперь начнут присылать старших, наше терпенье лопнуло! Мы тоже люди! Тоже имеем право жить, как люди! Когда нужно было начать строительство новых домов и распахать новые поля для того, чтобы принять новых людей (и людей немолодых), которые взялись бы снова нами командовать, терпенье наше лопнуло! Ничего из результатов нашего труда не досталось бы нам. Ничего, если явятся старшие. Они не остановятся перед тем, чтобы работой вогнать нас в гроб! Ну их всех к черту!

— Реакция естественная, — отметил Кэлхаун. — Но, если одна из посылок неверна, то и все ваши действия неверны.

— Какая еще посылка? — зло спросил Фредерикс.

— Что они обязательно лгут. Вполне возможно, что солнце Федры вот-вот взорвется. Возможно, ваши посланники ошиблись, и вам сказали правду.

Фредерикс плюнул на пол.

— Не угодно ли будет вытереть плевок? Пожалуйста!

— Шваброй, — Кэлхаун показал на нее жестом.

Фредерикс фыркнул. Кэлхаун ждал. Мургатройд поощряюще произнес:

— Чи, чи, чи!

Кэлхаун не шевелился. Прошло порядочно времени, Фредерикс взял швабру и небрежно провел ею поверх плевка.

— Спасибо!

Кэлхаун снова повернулся к пульту управления. Он сверил курс, консультируясь с полувековой давности отчетом о солнечной системе Пса, нахмурился и спросил через плечо:

— Как подействовал отдых? Чувствует каждый себя лучше?

— В степени, достаточной для того, чтобы мы старались сохранить все, как есть. Старики присылают корабль и пытаются приземлиться, а мы с помощью посадочных решеток забрасываем навстречу камни и они наталкиваются на них. Мы установим вокруг небольшие решетки для запуска бомб — у нас хорошие бомбы — в случае, если они попытаются высадиться в окрестностях Канополиса. А если предки решатся на десант, то очень скоро об этом пожалеют! Все, на что они пока были способны, так это на забрасывание листовок, в которых обзывают нас как могут, или призывают нас к повиновению!

Перед Кэлхауном на центральном экране стабилизировалось изображение внутренней планеты — Пса-3.

— А как дела у малышей? — небрежно спросил он. — Ведь, по твоим словам, большинство не работает вообще.

— Работы у нас не так уж много. Производство мы создали автоматическое, поэтому все необходимое получаем, не прилагая особых усилий. Проект мы получили из дому. Живем хорошо, при этом не вкалывая, как проклятые!

«Да, — подумал Кэлхаун, — если и возможно общество без частной собственности, то это общество, состоящее исключительно из молодежи. Им не нужны деньги как таковые. Им нужно то, что на них можно купить — и купить немедленно. Не будет капиталистов в мире, населенном только подрастающим поколением колонистов Федры. Это могло бы быть интересное общество. Уже хотя бы тем, что в нем никто не тревожился бы о завтрашнем дне.»

— Но, — не отставал Кэлхаун, — как же обстоят дела с совсем маленькими? Нуждающимися в няньке? У вас же нет автоматов, которые могли бы взять на себя уход за ними?

— Хороший вопрос! Некоторые девочки любят возиться с малышами.

Домашние, в основном. Но малышей слишком много. Так мы построили психологическую цепь со множеством выходов. Одна из девочек играет с парочкой малышей, а остальные довольны. Один парень на Федре учил начала психологии, а тут его вместе с другими послали рыть норы и строить дома.

Он сварганил эту штуку, чтобы любимая девушка могла иметь свободное от ухода за детьми время. На Псе-3 тьма талантов! Мы все можем!

Среди них действительно было несколько неплохих технарей. Но Кэлхауну стало нехорошо. Психоцепь, сама по себе — совершенно безвредное устройство. Эта часть инструментария каждого психиатра — в Медицинской Службе не используется — доказала свою полезность. В клинических условиях она позволяет психиатру проникнуть в сознание пациента во время обследования. Ему не нужно больше интерпретировать процесс мышления на основании полученных ответов. Он может его наблюдать, прослеживать блокировки, болезненные центры в мозгу, дикие, нечеловеческие желания, превращающиеся со временем в мании.

Да, психоцепь — удивительная штука. Но она мало подходит на роль няньки.

Где-то должна быть огромная комната, в которой сотни малышей сидят с умильным выражением на лице и на голове у каждого — рецептор психоцепи.

Они сидят тихонько, очень тихо, хихикая или бормоча что-то про себя. Им очень хорошо. А где-то рядом — комната поменьше, в которой играют один-два малыша. С ними несколько девочек постарше, которые и организуют для этих немногих малышей интересные игры. Те каждую секунду ощущают на себе заботу старших и глубокую привязанность к себе самоотверженных нянечек — играющие дети имеют лучший возможный уход. И все, что с ними происходит, полностью разделяет — одновременно и знает и чувствует — каждый из сотен малышей, подключенных к психоцепи. Каждый разделит малейшее возбуждение или восхищение с тем, кто действительно возбужден или восхищен.

Но дети, осчастливленные подобным образом, не получают никакого образования. Они не приучаются самостоятельно действовать, мыслить и реагировать. Эффект от воспитания детей с помощью психоцепи аналогичен тому, который был бы получен от применения наркотиков для лечения от любознательности. Только потребляющие дети будут лишены всякой инициативы, целеустремленности, предприимчивости. Они будут пассивно ждать от кого-нибудь другого, чтобы он играл для них. Смертность среди них будет непомерно высокой, жизнестойкость среди оставшихся в живых — очень низкой, продолжительное пользование психоцепью приведет к необратимым повреждениям психики.

Потом появилась мысль, еще ужаснее предыдущей. В том обществе, которое сложилось на Псе-3, должны быть подростки и переростки, которые обеспечат себя небывалым, восхитительным удовольствием сразу же, как только поймут, какие возможности таит в себе психоцепь.

Спокойным голосом Кэлхаун предложил:

— Минут через тридцать с Канополисом можно будет связаться по космофону. Я бы хотел, чтобы первым на связь вышел ты. Должен быть дежурный на решетке?

— Обычно там всегда кто-то ошивается, — последовал беспечный ответ. Подходящее место для клуба. Кроме того, в любой момент можно ждать очередной выходки стариков. Если они сунутся, решетка поможет устроить достойную встречу!

— Мы можем сесть как с чьей-то помощью, так и без нее. Но если ты не свяжешься заранее и не убедишь находящихся там, что один из ваших возвращается с войны, мы будем теми, кому посадочная решетка позволит устроить достойную встречу.