Звездный путь (сборник). Том 4 - Страница 93

— Чем вы там, черт возьми, занимаетесь? — проорал из трубки голос Бронсона. — Как я могу выдерживать синхронизацию?

— Извините, командир, — ответил Гримс. — Но попытайтесь поймать ее. Попытайтесь добиться полной синхронизации и удержать ее. Это все, что я прошу.

— И что теперь, шеф? — спросил Уильямс.

— У нас есть еще бомба, — спокойно ответил Гримс.

— У нас есть еще бомба, — сказал он.

Он знал, как и все люди на их корабле, что ядерный заряд был их единственной надеждой на возвращение в свой мир.

Но «Запад» должен быть уничтожен, и гладь течения Времени должна всколыхнуться. Взрывное и световое оружие оказалось совершенно бесполезным. У них не было другого выхода.

Корабли были настолько близко, что их поля временного сжатия интерферировали. Скоро стало ясно, почему стрельба из обычного оружия не давала результатов. Каждый выброс массы вызывал существенное изменение степени прецессии «Корсара», и снаряд запаздывал во времени и пространстве. Было видно, как он проходил сквозь транспортное судно и исчезал за ним, там, где кончалось поле сжатия. Если бы на «Корсаре» была установлена одна из последних моделей синхронизаторов, можно было бы надеяться на успешную стрельбу. Но сейчас лишь ловкость Бронсона удерживала чужой корабль в зоне видимости.

Взорвать ядерный заряд — это не так же просто, как выпустить ракету. Медленно и осторожно черный цилиндр был вынут из своего хранилища и переведен на стартовую позицию. Сильная струя сжатого воздуха из компрессора оттолкнула его к цели. Медленно, очень медленно он пошел в сторону «Запада».

По приказу Гримса толстые свинцовые щиты задвинулись на окна. Спасут ли они? Бомба была близко, слишком близко. На экране радара, настроенного на минимальную близость, четкая яркая точка, обозначавшая бомбу, медленно приближалась к размытому дрожащему пятну «Запада». Картер смотрел на Гримса, ожидая приказа. Он был страшно бледен — но не один, он был бледен в этот момент. Один лишь Серессор — чертов ящер! — наполнял пространство своим тонким, шипящим, раздражающим свистом.

Соня села возле командора.

— Ты должен — сказала она спокойно. — Мы должны это сделать.

— Нет, — ответил он. — Я должен это сделать.

— Сближаемся, — донесся из динамика голос Бронсона, — синхронизирую… Поймал!

— Огонь, — приказал Гримс.

Прошло время.

Как много, Гримс не знал, да и не хотел знать.

Он приоткрыл глаза и увидел светловолосую женщину, которая будила его. Она была красива, а на груди у нее, в вырезе платья, был тонкий длинный рубец. Как ее звали? Он должен был это знать… Он ведь был женат на ней… Внезапно для него стало очень важно именно сейчас вспомнить ее имя.

Сюзанна?..

Сара?..

Нет.

Соня?..

Да, Соня. Ее звали Соня.

— Джон, просыпайся! Все кончилось. Бомба выкинула нас в нашу Вселенную, и даже прямо в наше время! Мы на связи с контрольной башней Порт-Форлона, и адмирал хочет поговорить с тобой.

— Как будто нельзя подождать, — ответил Гримс, чувствуя как его личность из осколков сознания собирается воедино.

Он протер глаза, увидел сидящего за приборами управления Уильямса, увидел блестевшего чешуей Серессора, а рядом с ним долговязого подростка, которым оказался Мэйхью.

На мгновение он позавидовал им. Они помолодели, рискнув ради этого жизнью. Они были счастливы.

И, сказал он сам себе, должно быть счастливо все человечество — пусть не в первый раз, но и не в последний.

«И даже когда удача перестанет мне улыбаться, я буду счастлив», — подумал он.

Через бездны между планетами, из конца в конец Солнечной Системы поползли слухи. Кто-то совершил Большой Прыжок. Кто-то вернулся.

Об этом болтали космонавты в барах тысяч портов. Об этом говорили люди на улицах бесчисленных городов. КТО-ТО СОВЕРШИЛ БОЛЬШОЙ ПРЫЖОК — СОВЕРШИЛ И ВЕРНУЛСЯ. ЭТО ПОСЛЕДНЯЯ ГРУППА — ЭКИПАЖ БАЛЛАНТЕНА. ГОВОРЯТ…

Говорили много противоречивого, фантастического, невозможного, мрачного. Но за словами были только слухи, а за слухами — молчание. Молчание было сфинксоподобным, как беззвучные пустыни в ночи. Это молчание слушал Арч Комин после того, как заканчивались слова. Слухи, казалось, бежали по крепкой струне, натянутой от орбиты Плутона до Марса, и возле Марса молчание было глубже всего.

Комин полетел на Марс.

Охранник у главных ворот сказал:

— Простите, у вас должен быть пропуск.

— С каких это пор? — спросил Комин.

— С позапрошлой недели.

— Да? Что же так внезапно изменилось в компании Кохранов?

— Это касается не только нас, но и любого корабля на марсианских маршрутах. Слишком много сопляков требуют ответов на глупые вопросы. Если у вас есть дело, вы получите пропуск по обычным каналам. Иначе — стоп.

— Ладно, — сказал Комин. — Не стоит вам об этом беспокоиться.

Он повернулся и пошел к взятой в аренду машине. Сел в нее и медленно поехал обратно по бетонной полосе дороги, ведущей к новому, прозаическому, совершенно земному городу в четырех милях отсюда. Здесь, в открытой пустыне, дул холодный марсианский ветер, неся пыль, и было неуютно из-за далекой красной линии горизонта, сверкавшей под темно-синим небом.

Была еще одна дорога, отходящая от той, по которой ехал Комин, и он свернул на нее. Она шла вкругогую к грузовым воротам космопорта, который появился слева, как низко распростертое чудовище, с кучкой домов и парой миль сараев, группировавшихся вокруг зоны доков. На высокой контрольной башне даже на та-ком расстоянии были видны девять шаров — знак Кохранов.

На полпути между главной дорогой и грузовыми воротами, вне видимости с обеих точек, Комин загнал малину в кювет, вылез, открыв дверцу, и лег в пыль. Эта дорога использовалась только компанией, и ему оставалось лишь ждать.

Дул ветер, неповоротливый и рассеянный, печальный, как старик, ищущий в пустыне свою молодость, освещенные города, которых давно уже не было. Краевая пыль образовывала маленькие холмики у ног Конина. Он лежал, не шевелясь, и терпеливо ждал, размышляя.

«Два дня и две ночи провел я во вшивых барах, держа ушки на макушке. И все было зря, не считая одного пьяного юнца. Если он сказал мне неправду…»

На дороге послышался какой-то звук. Из города, носившего имя Кохрана, ехал грузовик. Комин неподвижно лежал в пыли.

Грузовик с ревом пронесся мимо, затормозил, затем вернулся, и водитель выскочил наружу. Он был молодой, высокий и крепкий, обветренный марсианской погодой. Он нагнулся к лежащему у дороги телу.

Комин вскочил и ударил его.

Водитель не захотел остаться в долгу. Он взбесился, и Комин не мог винить его за это. Комин нанес ему еще один сильный удар, уложивший его на землю, потом оттащил за машину и обыскал карманы. Все в порядке, у него был пропуск. Комин забрал его куртку, фуражку и зеленые очки, смягчавшие ослепительное сияние пустыни. Затем связал водителя и оставил за машиной, чтобы он был в безопасности, пока не освободится сам или его кто-нибудь не найдет. Под влиянием импульса Комин вытащил пару смятых банкнот, поколебался, затем сунул их в карман водителя.

— Это тебе на стаканчик, — сказал он неподвижному телу. — Потом выпей за меня.

Одетый в куртку Компании, в фуражке Компании, с защитными очками, ведя грузовик Компании, Комин подкатил к воротам и предъявил пропуск. Охранник открыл ворота и махнул ему.

На поле был один из больших, гладких кораблей Кохранов, выгружавший прибывших откуда-то пассажиров. Возле доков, посадочных площадок и стоянок автомашин была суматоха, обслуживающий персонал и заправщики с большими передвижными кранами создавали полную неразбериху. Комин взглянул на них без интереса, проехал мимо и повернул грузовик к административному центру.

Склады. Конторские кварталы. Зданий здесь хватило бы для небольшого города. Комин ехал медленно, читая вывески и не находя ту, которую искал. Руки вспотели на баранке, он поочередно вытер их о китель. Желудок сжимался.