Звездный бродяга - Страница 2

Как бы то ни было, последние годы жизни Людвиг провел во Фландрии, где и родился. Жил он в развалинах мавзолея доримской эпохи, в лесу, под Брюсселем, в обществе вызываемых им таинственных существ. В дошедших до нас манускриптах говорилось, что его окружали «невидимые компаньоны» и обслуживали «слуги звезд». Крестьяне не решались проходить ночью через лес, потому что боялись звуков, раздававшихся при луне, и не имели никакого желания видеть то, чему поклонялись древние у языческих алтарей, которые еще стояли на темных полянах.

В течение многих лет маг пользовался в округе дурной славой. К нему приходило множество путников просить гороскопы, пророчества, а также приворотные зелья, отвары и талисманы. Дошедшие до нас рассказы намекают на его мобильное жилище, на сарацинские реликвии, на невидимых слуг, которых он вызывал колдовством. Все свидетели того времени, казалось, испытывали отвращение, когда дело касалось описания этих слуг. Все сходились на том, что страшный старик обладал властью над потусторонними силами.

Однако создания, которыми командовал Гринн, не появлялись после того, как святая инквизиция обратила на него внимание. Солдаты нашли грот пустым и разграбленным. Они дограбили, что могли, и, уходя, разрушили его. Сверхъестественные существа, непонятные инструменты, темные толпы и ограды – все исчезло самым удивительным образом. Обыск в лесах и боязливый осмотр старых алтарей ничего не дали. На алтарях нашли следы свежей крови. На дыбе – тоже, когда допрашивали Гринна. Самые изощренные пытки ничего не смогли вытянуть из молчаливого мага, и уставшие палачи в конце концов бросили его в подземную тюрьму. Именно там, в каменном мешке, ожидая суда, он написал свои «Вермис Мистеринс», этот патологический труд, окрашенный ужасом, известный под названием «Тайны червей». Каким образом рукопись вышла из тюрьмы, несмотря на бдительность стражи, осталось тайной. Однако меньше чем через год после смерти автора она была опубликована в Кельне. Книгу немедленно запретили, но несколько экземпляров уже разошлось. Позднее она была переиздана: переведена и урезана цензурой, но один первоначальный вариант, латинский, считался подлинным. За все эти века лишь немногие избранные могли познакомиться с тайнами, сокрытыми в этой книге, и ныне они известны тоже очень малому числу людей, не афиширующих этого по вполне понятным причинам.

Вот и все, что я знал об истории книги, что попала мне в руки.

С точки зрения обычного коллекционера, это была бесценная находка, но я почти не мог судить о ее содержании, поскольку она была написана на латыни. Я знал едва лишь несколько слов из этого мертвого языка, так что, открыв пожелтевшие страницы, натолкнулся на непреодолимый барьер. Подумать только, обладать такими сокровищами и не иметь возможности познакомиться с темными тайнами из-за отсутствия ключа.

Я было впал в отчаяние, потому что не мог просить помощи у какого-нибудь латиниста, чтобы перевести такой отвратительный и богохульный текст, но потом на меня снизошло озарение. Почему бы мне не поехать на Восток и не попросить помощи у моего друга? У него классическое образование, и он вряд ли будет чрезмерно шокирован темными откровениями Гринна. Я тут же написал ему и вскоре получил ответ: он будет счастлив помочь мне, и я могу незамедлительно приехать к нему.

Провидено – очаровательный маленький городок. Дом моего друга, одноэтажный, старинной постройки в колониальном стиле, был весь пропитан атмосферой былого. Старинный чердак с темными балконами служил хозяину кабинетом. Там мы и работали в мрачную апрельскую ночь у большого открытого окна, выходящего на лазурное море. Я как сейчас вижу маленькую комнату, лампу, длинный стол и стулья с высокими спинками, книжные шкафы вдоль стен, кучу рукописей.

Мы с другом сидели за столом. Перед нами лежала открытая таинственная книга. Его худой профиль бросал на стену тревожную тень, лицо его в слабом свете казалось восковым. В кабинете царила беспокойная атмосфера грядущих открытий. Я чувствовал присутствие тайн, которые вот-вот могли быть разгаданы.

Мой друг тоже чувствовал это. Долгие годы занятий оккультными науками обострили его интуицию до необычайных пределов. Он вздрагивал, но не от холода, и не горячка заставляла его глаза блестеть, как драгоценные камни, отражающие пламя. Он знал, еще даже не открыв проклятую книгу, что она вредоносна. Запах сырости, поднимавшийся от этих желтых страниц, вызывал в воображении могильную вонь. Листы по краям были объедены червями, кожу переплета погрызли крысы, которые, быть может, питались чем-то еще более ужасным.

Приехав, я рассказал своему другу историю этой книги и при нем распаковал увесистый том. Тоща мне казалось, что ему не терпится начать перевод. Но сейчас он колебался.

Он стал говорить, что это неразумно, что это проклятое знание. Кто знает, какую дьявольщину содержат эти страницы и какое несчастье постигнет невежду, рискнувшего проникнуть в эта тайны? Хорошо ли знать слишком много? И кто знает, сколько людей умерли, пытаясь на практике применить те сведения, что содержатся на этих страницах? Он умолял меня отказаться от моего намерения, пока он еще не открыл книгу, и поискать вдохновения в менее устрашающих областях.

Я был упрям, я был безумен. Я отмел все его возражения, считая их напрасными и бессмысленными. Я не боялся. Должны же мы по крайней мере изучить нашу находку, увидеть, что она содержит? И я стал перелистывать страницы.

И разочаровался. В книге не было ничего особенного. Всего лишь пожелтевшие листы с латинскими текстами. Никаких иллюстраций, никаких пугающих рисунков.

Мой друг не мог больше противиться искушению посмотреть на столь редкое сокровище библиофила. Он наклонился над моим плечом, изредка бормоча обрывки латинских фраз. Лицо его светилось энтузиазмом.

Схватив обеими руками бесценный том, он сел у окна и стал читать выхваченные наугад абзацы, тут же переводя их. Глаза его сверкали диким огнем, тощее лицо все ниже склонялось над заплесневелыми страницами. Голос его то гремел, то затихал до шепота, разматывая темную литанию. Я ухватывал только отдельные слова, потому что он в своем воодушевлении, казалось, забыл обо мне. Он читал повествование о чарах и о наведении порчи. Я помню некоторые намеки на богов-прорицателей, вроде Ийга, темного Хэна, бородатой змеи Биотис. Я дрожал, потому что давно знал эти имена, но дрожал бы еще больше, если бы знал, что за этим последует.

И это не замедлило случиться. Он обернулся ко мне очень взволнованный. Голос его стал более торопливым и пронзительным. Он спросил, помню ли я легенды о колдовстве Гринна, о его невидимых слугах, пришедших со звезд, чтобы подчиняться ему. Я кивнул, не вполне понимая причины его внезапного исступления.

Тоща он мне объяснил. Там, в главе об обитателях дома, есть молитва или заклинание, возможно то самое, каким Гринн вызывал со звезд своих невидимых слуг! Он просил меня послушать и стал громко читать.

И я слушал, как идиот, как безумец. Почему я не закричал и не убежал, почему не вырвал у него из рук эту чудовищную книгу? Я спокойно сидел, в то время как мой друг читал на латыни длинное зловещее заклинание:

– Тиби, Магнум Инноминандум, сигна стедорум нигратум буфаминиформис Садокс сигиллум…

Ритуальные слова взлетали на ночных крыльях страха. Они разили мою душу острой болью, хотя я и не понимал их. Казалось, слова извивались в воздухе, как пламя, и жгли мой дух. Громкий голос будил бесконечное эхо, которое, как мне казалось, достигало самих звезд. Слова эти как бы переступали бесчисленные пороги, чтобы найти слышащего и приказать ему спуститься на Землю. Иллюзия? У меня не было времени подумать об этом, потому что на вызов пришел ответ. Едва голос моего друга затих, как в маленькой комнатке возник ужас. Стало нестерпимо холодно. За окном внезапно взвыл ветер – не наш, не земной. Он принес далекий слабый стон. Лицо моего друга побледнело от ужаса. Потом раздался треск, и мои расширенные от страха глаза увидели, что подоконник прогнулся под невидимым ударом. За окном раздались раскаты безумного, истерического хохота. Человеческое горло не смогло бы испустить его.