Звездные дали - Страница 1

Владимир Щербаков

Звездные дали

- Вы не спите? Посмотрите-ка на ночные огни, - вполголоса сказал Черешнин. Сергей открыл глаза. Уже стемнело. Машина неслась вперед. Скоро будем на месте, подумал Сергей, вздремнул на минутку, а прошел целый час. Собственно, он не хотел спать, просто думал так сосредоточенно, что перестал замечать ход времени. Думал о полете. О прошлом. О будущем. Вспоминал. Слушал кого-то. Сам говорил. Встретил старого товарища. Спорил. Смеялся. Конечно, уже во сне.

Синяя темнота за стеклом машины смешалась с зарницами на дальних дорогах. Огни, казалось, разбежались в беспорядке по небу и парили слева и справа, впереди и за спиною, внизу и вверху.

- Господи, вот уж сколько езжу, а такого не видел, - скороговоркой сказал Черешнин, - посмотрите: словно вся земля сдвинулась с места.

Белые огни стремительно летели над широкой лентой автострады. За машинами едва поспевали красные пятна - отсветы предупредительных сигналов. Это непрерывное движение могло бы вызвать мысль о стотонных чудовищах, спешащих на ракетодром по тревожному, понятному лишь им сигналу.

Но машины шли беззвучно, по кражей мере, из кабины не было слышно вовсе рокота мотора. Поэтому они напоминали скорее сказочных медоносных птиц с желтыми глазами и красными хвостами. Или тени птиц.

Где-то в звездных далях, подхваченный гравитационным ураганом, мчался навстречу неведомому исследовательский корабль "Уран". Сверхновая вспыхнула рядом с ним, и ее могучее дыхание едва всколыхнуло Галактику, но десять человек - экипаж и сердце атомной ракеты - боролись с чудовищной силой, сжавшей стальной корпус, несшей их в бездну, как буря птицу со сломанным крылом. Лучший исследовательский корабль, предназначенный для изучения околозвездного пространства, оказался беспомощным перед лицом стихии, взрывающей раскаленные недра солнц.

Вот почему в ночной мгле вспыхнули тревожно огни. Уже на рассвете спасательный корабль должен был ворваться в галактические просторы, не теряя ни минуты. Это был совсем необычный корабль.

Огни летели над автострадой, вычерчивая светящуюся прямую. Скорость этого полета не ощущалась. Ома угадывалась. У перекрестков огни собирались в стайки. Они подтягивались сюда с юга, востока и запада, чтобы продолжить полет в одном направлении - на север. К ракетодрому. Там они отдавали горбящие их грузы в просторные отсеки корабля, равного которому еще не было.

...Стрелка спидометра касалась пятисот, а потом вдруг поползла, поползла вниз. Черешнин напряженно прикрыл глаза.

- Остановимся.

- Надолго?

- На пять минут.

Машина остановилась - стала заметной скорость движения на трассе. Грузовики проносились мимо как угорелые.

- Я еще помню старые машины, - сказал Черешнин. - Там проще: разъело клапан - можешь ставить хоть пятикопеечную монету, отлично доедешь.

- Сколько же вам сейчас? - спросил Сергей.

- Пятьдесят девять.

- Мы с вами, что называется, ровесники. По нашему календарю.

- Вам сложней. Когда летите?

- Сразу. Если разрешат. Это вряд ли можно назвать полетом. Скорее скачок в пространстве. Туда и обратно.

- Почему вас не подбросили автобусом? Или вертолетом?

- Не могу терпеть ни того, ни другого. Нужно войти в ритм, понимаете? Ночной грузовик чем-то напоминает корабль.

- Вы преувеличиваете.

- Нет. Может быть, когда-нибудь и я буду водить такой же грузовик.

- Наверное, таких тогда не будет.

- Все равно.

Они вышли из кабины и почувствовали под ногами теплую упругую землю. Обочина и придорожные ели казались белыми в свете фар. На секунду откуда-то сверху опустилась тишина. Слышно было, как далеко-далеко треснула сухая ветка, Краем глаза Сергей увидел, как вспыхнул и сгорел метеор. Тепло от нагретой шинами автострады поднималось к звездам. Над их головами протянулся светящийся след.

- На Марс, - сказал Черешнин, - обычная, ближняя. Вот утра бы дождаться... увидеть. Знаете, у меня там, на "Уране", сын. Второй пилот. Лучше б его не отпускали. У него ведь руки нет. Левая кисть ампутирована... Ну, готово.

Они вскочили в машину. Над землей снова полетели ночные огни. Стекла кабины чуть подрагивали. Сноп света от фар вырывал из темноты белесые дымки над раскаленным полотном дороги. Сотни машин гладили и утюжили его звенящими шинами. Здесь все пути вели на север. Это движение было неотвратимо, а темп его нарастал с каждой минутой.

- В этом есть что-то давно знакомое, - медленно говорил Черешнин, подбирая слова. - Как будто ожила сказка о будущем. Корабль с нейтринным реактором! Неужели ему само время нипочем?

- Пожалуй. Время просто не поспевает за ним. Световой барьер ограничивает среднюю, групповую скорость волн-частиц. А максимальная скорость волн де Бройля, например, может быть во много раз больше. Мне кажется, открытие светового барьера можно сравнить с открытием "неделимых" атомов. Еще одна условность.

- Да. Я понимаю это так. Разве нельзя мысленно увеличить световую скорость в два, три, десять раз? Мысленно это нетрудно "желать, правда? Значит, в бесконечно сложной Вселенной должна быть такая возможность. Нельзя выдумать невозможное. Ведь мысль только отблеск, отражение реальности. Но одно дело - общие принципы и совсем другое - техника, корабли, двигатели...

- Да, одних принципов мало. Эффект инверсии открывает коридор, в котором скорость света - это как раз минимально возможная скорость, но энергия... для этого нужна сила, способная сдвинуть планету. И вот этот бросок на север. Почему - знаете?.. Да чтобы избежать заметного смещения земной оси.

- Нелегко сразу поверить... Световые годы - за три часа! Я могу дождаться вашего возвращения, не выходя из кабины. И это время стоит целого исторического периода.

Откинувшись на спинку кресла, Сергей пытался оставить здесь, на последних земных километрах, усталость и тяжесть, память о тревожных снах, груз былого - все лишнее, словно старую тесную одежду. Ночной рейс будто и вправду сбросил с плеч десяток лет.

Руки Черешнина чуть подрагивали, прокладывая путь среди тысячи огней. Над землей поднималось призрачное зеленоватое мерцанье.

Огромная равнина была похожа на океанское дно, и они были здесь как в батискафе. Стекла кабины гасили ночные звуки, шорохи веток и трав, гул моторов. Молчаливая ночь могла бы показаться бесконечной, но над лесом поднимался все выше далекий свет, словно зарево в стране вечного утра. Там начинались дороги в небо.