Звезда заводской многотиражки (СИ) - Страница 8

Изменить размер шрифта:

— Что вы имеете в виду? — грозно спросил мужчина помоложе.

Только я открыл рот, как траурный телефон издал пронзительную трель. На рыбьем лице девушки за столом на секунду появился немой вопрос: «Кто здесь?!», потом она вспомнила, что это ее работа, и сняла трубку.

— Морг, — сказала она таким же бесцветным, как и ее лицо, голосом.

— Девушка, милая! — женский голос из трубки было слышно даже мне. — У меня муж пропал, Куцый Михаил Григорьевич. Вы бы не могли проверить, к вам его не привозили?

— Так, гражданин, что вы там говорили про труп?

— Меня привезли ночью, но, видимо, поторопились.

— А он с паспортом вместе пропал? Если с паспортом, то у нас такого не значится.

— Не знаю, девушка, может посмотрите глазами? Он у меня такой щупленький, в синем свитере...

Я снова зацепился взглядом за календарь. На верхнем листочке было 23 ноября 1980 года, воскресенье. Удивительная последовательность, конечно. Прямо, детальная реконструкция эпохи. Что за бзик у местного руководства? Корпоративнвя культура такая? Или это такой своеобразный протест? Мол, смотрите, у нас ремонт не делали с прошлого века, и пока не сделают, мы календарь не поменяем.

— Так, давайте пройдем в мой кабинет, — Надежда Павловна притопнула каблуком. — Я так чувствую, что спокойно поговорить у нас здесь не получится.

— Сейчас проверю... Он точно сегодня ночью пропал? У нас вчера два неопознанных мужских трупа привезли.

— Вчера он еще дома был...

Надежда Павловна открыла дверь и впустила двоих мужчин внутрь, а сама зашагала по коридору, показывая дорогу. Еще за одной боковой дверью обнаружился небольшой отнорок, на три двери. На одной было написано «ЛАБОРАТОРИЯ», на второй «ЗАВЕДУЮЩИЙ МОРГОМ», а на третьей висел значок с черепом и костями. И грозная надпись «НЕ ВХОДИТЬ!»

Кабинет заведующей был не то, чтобы большой, но все-таки просторнее, чем клетушка регистратуры. Стены здесь, как и везде, до середины были покрашены в бледно-зеленый, а выше — побелены. На подоконнике стояли горшки с цветами, рядом с дверью — тоже цветы. В такой гнутой металлической штуке с раскраской под березку. В детстве помню много у кого такие стояли. Письменный стол, на столе — тоже стекло. И такой же допотопный дисковый телефон, как и в регистратуре, и перекидной календарь. Дермантиновая кушетка, пара стульев, шкаф-стеллаж, настенные часы. Бормочущий радиоприемник, воткнутый прямо в розетку. Вездесущая раковина. Шкаф для одежды, полированный такой гроб на ножках двухстворчатый.

Ну такой себе интерьер, в общем. Соответствующий остальной корпоративной культуре.

Надежда Павловна села за стол и широким жестом предложила нам всем последовать ее примеру. Я и Веник заняли кушетку, а неизвестные пока граждане в штатском — стулья.

— Так... — сказала Надежда Павловна и оглядела всех собравшихся. — Кто-нибудь мне объяснит уже, что здесь происходит?

— Надежда Павловна, мы всего лишь хотели провести вскрытие тела... —

— Да говорю же вам, труп привезли, сдали, а он ожил! Вот он тут сидит!

— Но у нас написано, что от многочисленных травм он скончался еще до приезда скорой... Вы точно ничего не перепутали?

— На скорой, значит, не перепутали, а мы перепутали!

— Ну мало ли, всякое бывает...

— Я вообще-то здесь, осмотрите меня, если хотите, — сказал я. — Только можно как-нибудь без вскрытия?

После моих слов все как-то расслабились. Молодой мужик откинулся на спинку стула, старик положил шапку себе на колено, Надежда Павловна подперла подбородок кулаком. Веник похлопал по карману, видимо задумав достать папиросы, но вовремя остановился.

— Бывает же такое, — хохотнул молодой.

— Вы позволите, молодой человек? — сказал старый и подошел ко мне. Осторожно потрогал пальцами то место на голове, где у меня был ком запекшейся крови. Заглянул в глаза. — На первый взгляд, с вами все в порядке.

— Я нормально себя чувствую, — кивнул я. Но в этот момент бросил взгляд на полированную поверхность дверцы шкафа. Отражение было, конечно, не зеркальным, но было четко видно, что отражаюсь там не я. А все тот же молодой парень с незнакомым лицом героя советских плакатов. Мне как-то опять резко поплохело, но виду я подавать не стал.

— И что мне теперь писать в протоколе? — молодой задумчиво запустил в волосы пятерню. — Нас утром отправили с напутствием, что тут, возможно, убийство, парня с многоэтажки сбросили, а вы говорите, что он здоров. Сумку с вещами, кстати, еще ночью нашли, в помойку кто-то выбросил. Кстати, секундочку...

Он полез во внутренний карман пальто и извлек оттуда красную книжечку с золотым гербом СССР. Открыл ее, приблизил к моему лицу.

— Похож, — задумчиво проговорил он. — Значит вы — Иван Александрович Мельников?

Я открыл рот, чтобы возразить, но вовремя одернул себя.

Что-то было не явно не так. Я сколько угодно могу себя убеждать, что вокруг меня придурки, двинутые на ретро, а под видом зеркала замаскирован монитор, показывающий мне чье-то чужое лицо. Но что-то для шоу со скрытой камерой шутка явно затянулась.

— Подождите, вы же говорили, что вас зовут... — Надежда Павловна нахмурила лоб. — Как-то еще странно так, я не запомнила...

В глазах лысенького судмедэксперта, до этого вроде бы потерявшего ко мне всякий интерес, зажглись огоньки охотничьего азарта.

Моя бабушка, вдруг вспомнил я. Мне было десять или что-то около того. Она была дамочкой с закидонами, любила выпить, иной раз даже весьма крепко, и на старушку у подъезда была ну никак не похожа. Однажды она пропала. Как раз в восьмидесятом. Неделю ее безрезультатно искали, а потом нашли. В психушке Закорска. Только она уверяла, что зовут ее вовсе не Наталья Ивановна, а Елизавета Андреевна. Никого из нас она не помнила, лезла на стены, требовала ее немедленно выпустить, а через неделю умерла. Врачи психушки долго думать не стали, поставили диагноз «белая горячка», отправили тело в морг, и на этом тему закрыли. Уже много позже я узнал, что это явление называется "диссоциативная фуга". Это когда человек внезапно забывает о себе все, зато в его голове откуда-то берется другое имя и другая биография.

— Эй, гражданин? — мужик наклонился ко мне и пощелкал пальцами перед лицом. — Вы заснули? Вы Иван Александрович Мельников?

— А, простите, — я тряхнул головой. — Да, это я, конечно же! Немного торможу, все-таки не каждый день в морге просыпаешься... Вы говорите, что нашли мои вещи?

— Не спешите, гражданин, — он отдернул руку с паспортом. — Это надо в отделение проехать...

— Дима, ну что ты суетишься, какое отделение? — вмешался вдруг старик. — Тебе писанины что ли мало? Дело уже завели?

— Нет еще... — ответил тот.

— Молодой человек, вы помните, что с вами произошло? — внимательные глаза эксперта вцепились в мое лицо. Так, историю с заброшенным заводом рассказывать нельзя. Если начну гнуть свою линию, они быстренько вызовут бригаду со смирительной рубашкой, накачают меня галоперидолом, и... Ну что ж, буду импровизировать на ходу, не в первый раз.

— Я себя плохо чувствовал вчера вечером, помню, что вроде бы дошел до подъезда, но, кажется, на скамейку сесть не успел и упал в обморок, — сказал я, задумчиво потирая лоб.

— На вас кто-нибудь нападал? — спросил лысый.

— Я был без сознания, так что не помню, — ответил я.

— У вас это в порядке вещей, вот так просто посреди улицы падать?

— У меня вегето-сосудистая дистония, — доверительно сообщил я. — Когда устаю или волнуюсь, такое случается.

— Ну вот видишь, Дима... — лысый покачал сочувственно головой. — Какое может быть дело об убийстве, когда он жив, и на него даже не нападал никто?

— А вещи как на мусорке оказались? — молодой подозрительно прищурился.

— Прохожий какой-нибудь выкинул, — пожал плечами эксперт. — Или ты непременно хочешь завести дело о сумке в мусорном ящике? Сумку как вещдок все равно еще не оформили, она в машине валяется. Отдай парню его вещи, и пусть уже идет по своим делам.

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com