Звезда моя - Страница 25

— Как вы можете меня смутить?! — воскликнула Зара. — И почему бы я не захотела признать вас?

Паола вздохнула:

— Вы замужем за моим сыном. Вы должны знать, какой я была ужасной матерью. Многие презирают меня за мое прошлое, и я прекрасно понимаю почему. Я принимала наркотики, жила на улице, сидела в тюрьме за воровство…

— Если Витале хочет вас видеть, то для меня этого достаточно, — тихо перебила ее Зара, которая посчитала, что такого рода откровения совершенно ее не касаются.

— С тех пор, как я вышла из реабилитационной клиники, мы с сыном пытаемся узнать друг друга получше. Это непросто для нас обоих, — призналась Паола с сожалением, которое не могла скрыть. — Витале трудно не судить меня, а я иногда вспоминаю такое, что мне просто стыдно смотреть ему в глаза.

— Тем не менее, по-моему, прекрасно, что вы оба прикладываете усилия, — тактично ответила Зара, как раз когда появилась Джузеппина с чаем.

Паола поджала губы.

— Справиться с прошлым и принять ответственность за совершенные ошибки необходимо. Это часть моей реабилитации. Я регулярно посещаю собрания анонимных наркоманов, — пояснила она. — У меня замечательный наставник, и мне очень помогает поддержка Витале.

— Это хорошо. — Зара, по-прежнему чувствуя себя неловко, наблюдала, как ее собеседница слегка дрожащими руками разливает чай.

— По пятницам мы обычно ходим куда-то ужинать и разговариваем, в том числе и о непростых вещах… Например, о моей дочери, Лоредане, — чуть тише продолжила Паола. — Я помню ее только до шести или семи лет. Тогда я ушла от Карло, своего первого мужа. Когда она выросла, то дважды приезжала навестить меня, но я была не в том состоянии, чтобы говорить с ней, и даже не помню, как она выглядела…

— Да, Витале говорил…

— Вы, наверное, знаете некоторые из тех ужасных поступков, которые я совершила. — У женщины на глазах выступили слезы, губы свело гримасой страдания. — Ребенком мой сын мог погибнуть. Думаю, он даже мечтал об этом, когда был помладше. Я лишила его настоящего отца и наследства. И все равно он поселил меня в таком доме, водит ужинать в дорогие рестораны. Он говорит, теперь я смогу стать, кем только захочу.

— Он прав. Сможете, — мягко сказала Зара. Невозможно было не признать, что Паола очень ранима. Ее снедал стыд за совершенные ошибки.

Паола пригласила Зару пройтись по саду. Пока они обсуждали планировку, Зара начала расслабляться. Паола попросила у нее совета о посадках в пустых клумбах за виллой, и, когда она упомянула, что уже ездила в ближайший садовый центр, Зара сразу предложила съездить туда еще раз вместе. Они выбрали один из ближайших дней. Зара надеялась, Витале одобрит этот шаг, а не посчитает, что она лезет не в свое дело.

Витале вернулся в палаццо только на следующий день, ближе к вечеру. Одетая в простое хлопковое белое платье, Зара расставляла в широкой хрустальной вазе в холле целую охапку лаванды. Он замер в дверях, его сияющие черные глаза были прикованы к любимой жене. Он сразу подметил встревоженный взгляд, который она бросила на него. Теперь ее беременность была вполне заметна, платье туго обтягивало упругий живот, похожий на мяч.

— Ты можешь накричать на меня, если хочешь, — обреченно сказала Зара.

Его бровь удивленно приподнялась.

— С чего бы мне на тебя кричать?

— Я ездила к твоей матери. Я думала, ты уже знаешь.

— Знаю. Паола позвонила мне, как только ты ушла, — с ироничной улыбкой сообщил Витале. — Ты ей очень понравилась, и она думает, что я сделал прекрасный выбор, хотя я и раньше это знал…

— Но я поехала туда за твоей спиной, — указала на свою вину Зара. Она хотела убедиться, что он вполне понимает, что именно она сделала. — Мне было просто необходимо узнать, куда ты ездишь по вечерам в пятницу и с кем проводишь время…

— Было чертовски трудно скрывать это от тебя, но Паола не хочет вторгаться в нашу жизнь и смущать нас. Мне пришлось очень долго убеждать ее переехать на виллу.

— А нас так легко смутить?

— Меня нет, если тебя это не смущает. — Витале натянуто улыбнулся. — Из-за наркозависимости она уже потеряла тридцать лет своей жизни и сейчас прикладывает невероятные усилия, чтобы все исправить. Я считаю, нужно дать ей шанс.

— Но тебе было… нелегко видеть ее. — Зара с трудом подобрала нужное слово.

— Мне не нравилось скрывать это от тебя, и потом действительно было странно общаться с ней. Я ведь почти ее не видел, когда был ребенком, а с одиннадцати лет и до этого года я ничего о ней не знал, да и не хотел знать. Поэтому нам надо многое наверстать. Она открыла мне семейные тайны, — бесстрастно сообщил Витале, поднимаясь вместе с Зарой по мраморной лестнице. — Не возражаешь, если я приму душ? У меня такое ощущение, что я провел в пути весь день.

— Конечно нет. А что ты узнал от Паолы? — полюбопытствовала Зара, когда он распахнул дверь их спальни.

— Что все время, пока она была замужем за отцом, у него была любовница, а с ней он обращался очень дурно. Неудивительно, что их брак развалился. В результате у нее крайне снизилась самооценка и она совсем сбилась с пути.

— Какая трагедия и для тебя, и для нее… и для твоей сестры, — посочувствовала Зара. — А как твоя мать снова появилась в твоей жизни?

— Несколько лет назад ко мне от ее лица обратился социальный работник, но тогда я отказался иметь с ней хоть что-то общее, — откровенно признался Витале, сбрасывая пиджак. — Но потом я встретил тебя и начал понимать, что люди гораздо сложнее, чем мне казалось раньше.

— А я-то здесь при чем? — нахмурившись, спросила Зара.

— Я всегда думал, что есть лишь черное и белое, две крайности. Но в людях редко когда есть только хорошее или только плохое. Обычно хорошее и плохое перемешаны, и все совершают ошибки. Я совершил непростительную ошибку, использовав тебя, чтобы отомстить твоему отцу, — не менее искренне продолжал Витале. — Это было ужасно неправильно.

— Вот уж не думала, что ты когда-нибудь это признаешь. — Зара свернулась клубочком на кровати и выжидающе посмотрела на него. — И когда ты пришел к такому выводу?

С изрядной долей самокритичности Витале ответил:

— После того как я встретил тебя, angelina mia, я получил немало подсказок, ведущих к этому открытию. Например, когда я обнаружил, что ты полностью перевернула мою душу всего за одни выходные, а я все испортил. Или когда ты сообщила, что беременна, и тут же сказала, что ненавидишь меня и не доверяешь мне. Или даже когда ты придумала этот нелепый трехмесячный испытательный срок, чтобы избавиться от обязательств, если ты этого захочешь. Думаешь, я настолько глуп, что до сих пор не усвоил этого урока?

— Мне никогда, ни разу, даже в голову не приходило, что ты глуп…

— Но я был глуп, когда не мог разобраться в своих чувствах, — перебил ее Витале, ослабляя галстук и отбрасывая его в сторону. — В детстве я подавлял и скрывал все чувства, потому что так было безопаснее.

— Я понимаю, — согласилась Зара, поднимая с пола галстук и недовольно косясь на Витале.

— Да, я неаккуратен, — признал он, широко взмахнув рукой. — Когда я вырос, я все равно отказывался углубляться в свои чувства. Я не мог понять, что чувствую к матери, пока чуть не упустил шанс познакомиться с ней. Но когда священник, работавший с Паолой в реабилитационной клинике, пришел ко мне в этом году, ты уже вошла в мою жизнь и я уже был готов признать, что, возможно, знаю не всю ее историю. Поэтому я согласился выслушать его.

— Все равно не понимаю, при чем тут я, — непринужденно заметила Зара, перебросив галстук через спинку стула и надеясь, что со временем он привыкнет делать так же.

— Влюбившись в тебя, я открыл свою жизнь для чувств и для женщин! — пошутил он. — Теперь я даже Пушистика полюбил, хоть и в разумных пределах. И для меня было совсем естественно перейти от любви к тебе к попытке понять мою мать, ее потребность попросить и получить прощение…

Зара удивленно моргнула и недоверчиво посмотрела на него широко распахнутыми лавандовыми глазами: