Зверь по имени Кот - Страница 2

Из джипа вышли двое – рослые, крепкие парни характерного вида. Этот «вид» за годы «демократизации» России и ее окрестностей уже набил оскомину простым обывателям, а в особенности – бизнесменам. В общем, это были так называемые братки – коротко остриженные головы, свинячьи глазки, груда мышц и минимум интеллекта.

– Слышь, сержант, – сказал один из них (наверное, старший), – отдай нам этого пацана. Он наш.

– Не понял…Что значит – отдай? С какой стати?! – Сержант неизвестно почему вдруг ощетинился.

Видимо, в нем сработал инстинкт хорошего сторожевого пса, который не может позволить волкам хозяйничать в овчарне, вверенной ему под охрану. Что бы там ни говорили, а стражи порядка и бандиты – два полюса одного магнита. Им никогда не сойтись вместе. Даже продажный мент ненавидит тех, у кого он в роли шестерки. А что касается уголовников и прочих нечистых на руку граждан, то те и вовсе презирают «оборотней» в милицейских погонах. Для них такой мент хуже мусора на городской помойке.

– Вот тебе сто баксов – и мы разошлись, – сказал старший из братков барским тоном, достав из кармана портмоне. – И вам мороки меньше, и нам услугу сделаешь.

Лучше бы он не говорил про услугу. Сто долларов в хозяйстве, конечно, пригодятся, да еще как, в особенности человеку, у которого нищенская зарплата, но брезгливые нотки в голосе братка неожиданно разбудили в сержанте чувство собственного достоинства. Человек, вообще, странное и весьма противоречивое существо, в особенности облеченный властью. И когда ему попадает вожжа под хвост, его трудно остановить.

– Гражданин, спрячьте свои деньги, – процедил сквозь зубы сержант, лицо которого пошло красными пятнами от едва сдерживаемого бешенства. – Этот человек задержан до выяснения личности. И он поедет с нами. Садись в машину! – приказал он Тингу.

Пока шел разговор, с Тингом произошла странная метаморфоза. Несколько минут назад он казался совсем лишенный каких бы-то ни было эмоций. Но теперь Тинг неожиданно съежился, подогнул плечи, и в его взгляде появился испуг вперемешку со страданиями. Казалось, еще немного – и он расплачется.

– Сержант, ты делаешь большую ошибку, – с едва уловимой угрозой сказал старший из братков. – Лады, даю двести – и мы разбегаемся, довольные друг другом.

– Нет! – отрезал закусивший удила сержант. – Заводи мотор! – рявкнул он своему подчиненному.

Отложив автомат в сторону, тот послушно исполнил приказание.

Лучше бы он этого не делал. Исполнительность младшего сержанта подвела его в самый неподходящий момент. Старший из братков едва заметно кивнул головой, и тут же выхватил пистолет. Его примеру не замедлил последовать и другой, с виду немного заторможенный малый с большими оттопыренными ушами – как у Чебурашки.

Оба пистолета загрохотали в унисон. Прошитый тремя или четырьмя пулями старший сержант упал, как подкошенный. Его напарнику досталась лишь одна пуля; он даже успел схватить автомат и вывалиться из кабины, но тут же и затих в неудобной позе.

– Классная машинка! – восхитился ушастый, с завистью глядя на пистолет старшего. – Мне бы такую.

– А то… – гордо ответил бандит. – «Вальтер» Р88, 9 миллиметров. Пятнадцать патронов в обойме – это тебе не лобио кушать. Презент. Фрицы подарили.

– Да-а, конечно… – Ушастый сокрушенно вздохнул. – Вы все по заграницам шастаете, а мы тут дерьмо разгребаем.

– Не пыли, пехота. И учи язык. Немой ты за границей на хрен никому не нужен.

– Я учу.

– Знаю, как и где ты учишь. Телки, кабаки, казино, виски… Смотри, если доложат боссу о твоих похождениях, даже я не смогу тебя спасти. Понял, красавец?

– Понял, понял… – пробурчал ушастый. – Учту. Ментов добьем?

– Зачистка обязательна. Займись. И давай пошустрее. Нам нужно смываться. Скоро сюда подъедет фура. Вон, видишь, на горизонте маячит.

Ушастый деловито подошел к лежавшему на асфальте старшему сержанту и выстрелил ему в голову. Затем он обошел «девятку» кругом, чтобы проделать такую же операцию и с его напарником.

Есть такое выражение – родиться в рубашке. Похоже, младший сержант и впрямь был счастливчиком. Пуля из «вальтера» попала ему в предплечье, и потерял он сознание скорее с испугу, нежели от болевого шока. Пока бандиты разговаривали, сержант очнулся, и теперь лишь притворялся мертвым, наблюдая за ними сквозь неплотно сомкнутые веки.

Ему очень хотелось, чтобы о нем забыли; сержант неистово желал слиться с дорогой, стать серым тонким блином, неотличимым от асфальтового покрытия, как это мог делать робот из американского фильма «Терминатор-2». Увы, если его бессмертная душа уже впиталась в битум, спряталась под слоем гравийной подсыпки, то бренное тело по-прежнему лежало на виду, под колесами «девятки».

Когда началась зачистка, он едва не обезумел от ужаса. Смерть легка и практически безболезненна, когда она приходит внезапно. Но если человек видит ее неотвратимое приближение, страшнее муки трудно придумать. В древнегреческих мифах даже олимпийские боги (да что там боги – сам владыка Зевс!) не знали своей судьбы. И это говорит о многом. Такие знание – неподъемный груз для любого мыслящего существа.

Сержант не был героем. По своей природе люди большей частью аморфны и не способны в одночасье стать сильной личностью. Такой вариант может случиться только в одном случае – когда человека загоняют в угол и ему уже нечего терять.

Так случилось и с младшим сержантом. Когда он увидел, как добили его товарища и что смерть в виде лопоухого отморозка уже приближается к нему, страх куда-то испарился, и сержант срезал бандита одной короткой очередью. Второй среагировал молниеносно: он выхватил из-за пояса «вальтер», и успел выстрелить за долю секунды перед тем, как свинцовая мясорубка перемолола ему внутренности.

Наверное, старшего из братков когда-то неплохо учили, возможно, в каком-нибудь спецназе. Один-единственный выстрел навскидку нашел свою цель. И опять младшему сержанту повезло – пуля «вальтера» лишь скользнула по черепу, погрузив его в беспамятство.

Пока шла вся эта баталия, Тинг лежал на заднем сиденье «девятки» и его тело сотрясала крупная дрожь. Удивительно, но он упал на сиденье едва бандиты выхватили оружие, хотя и не мог их видеть, так как сидел к ним спиной. Когда все затихло, Тинг осторожно выбрался из машины. Увидев трупы бандитов, он радостно улыбнулся. Но его улыбка была похожа на оскал зверя.

Шум мощного мотора тяжело груженой фуры нарастал; она шла на подъем, и ее еще не было видно. Бросив последний взгляд на разбросанные по дороге тела, Тинг побежал в лесные заросли, подступившие почти к самой дороге. Вскоре о его присутствии в лесном массиве известили неусыпные стражи птичьего сообщества – сороки, которые долго провожали беглеца недовольным стрекотом.

На общей кухне, как обычно, стоял гвалт. В свое время в доме находилось общежитие какого-то заводика местной промышленности, который благополучно отдал концы еще в семидесятые годы. Завод ликвидировали, а часть бесквартирных работяг (тогда еще совсем молодых) так и остались доживать свой век в общаге. В конечном итоге, на каждом из четырех этажей небольшого по размерам одноподъездного дома образовалось коммунальные сообщества с единой кухней, туалетом на пять «посадочных» мест и душевой с двумя кабинками плюс пространство размером 3х4 метра с ржавой ванной для постирушек.

Сегодня сцепились тетка Матрена и «мадам» Николенко. Тетке уже стукнуло шестьдесят с хвостиком, но она совсем не походила на старуху и с виду напоминала перезревшее и немного утратившее сочность яблоко, завалявшееся под опавшей осенней листвой. Ее толстые румяные щеки действовали на худосочную мадам Николенко словно красная тряпка на быка.

Тетка была низкого роста, плотно сбита и напоминала колобок, а рослая Николенко представляла собой анемичный женский тип с бледной и дряблой кожей, не подверженной загару. По ней можно было изучать строение скелета. Прозвище Мадам она получила за приверженность к «дворянским» манерам (а точнее – за манерность), что не мешало ей вполне квалифицированно и, главное, эффективно, давать отпор тетке Матрене.