Зверь из бездны - Страница 6

– Нет, не птицы, – спокойно ответил Ден, не реагируя на иронию. – Нуль-переброска. Кто-то осуществляет нуль-переброску.

– Ты хочешь сказать, что там, на плато, смонтирована приемная аппаратура? – В голосе Бохарта вновь звучала легкая ирония. – Насколько я разбираюсь в механизме обеспечения нуль-перехода, размещенная на острове приемная аппаратура была бы видна издалека. И уж тем более со спутника. А утечку энергии просто нельзя было бы не заметить.

– Наука не топчется на месте, зто факт общеизвестный, – возразил Ден. – Старинные компы занимали чуть ли не целый дом. А сейчас?

Бохарт хлопнул себя по коленям:

– Хорошо! Сколько людей – столько версий. Господа, – обратился он ко мне и Стану, – вы что-нибудь добавите?

Стан пожал плечами:

– Я уже сказал. Идея о нуль-переброске, по-моему, неплоха. А вообще лучше всего разобраться на месте. – Он на мгновение посмотрел в мою сторону и тут же опустил голову.

Бохарт удовлетворенно хмыкнул и перевел взгляд на меня. Глаза его возбужденно блестели.

Никаких идей в дополнение к уже высказанным я предложить не мог. Меня не покидало видение пещеры. Что находилось там, в ее темной глубине? Неведомая пещера почему-то и страшила меня, и влекла к себе. Влекла к себе!

И внезапно вспомнилось то ли прочитанное, то ли услышанное когда-то древнее изречение: «Любопытство – хорошая штука, но немало антилоп погибло, остановившись поглядеть на шляпу охотника»…

И тут я разозлился. Дрожать от страха за собственную жизнь? Нет, не дождется этого никто, кем бы он ни был: человеком, светлым духом или самим Дьяволом!

«Ты ведь считаешь себя мужчиной, Леонардо-Валентин, – сказал я себе, – так будь же им. Конец цепочки совсем близко».

Еще я подумал о тех, кто покончил с собой. Но они работали на фронтире и по ту сторону фронтира довольно долго, а нам предстоял всего лишь осмотр небольшого плато. Это не должно было занять много времени. Конечно, можно было для страховки оснаститься какими-нибудь самоходными скафандрами из карьеров Салангана, но я был убежден, что если действительно существует зависимость между пребыванием на фронтире и последующими самоубийствами, то не помогут и не защитят никакие скафандры. И никакие силовые поля. Нечто воздействовало на психику (если вообще было это «нечто»), а не на телесную оболочку человека. Я был уверен в том, что краткосрочное пребывание на острове не принесет нам вреда; эта уверенность, как и ранее, рождалась не в глубинах моего существа, а словно бы шла откуда-то извне и никогда еще меня не подводила. Подлететь к тому плато, опуститься, быстро отыскать пещеру…

– Пещера, – внезапно сказал я. – Там должна быть пещера под скалой, я видел. Еще в Кремсе. У себя дома.

Патрис Бохарт некоторое время с изумлением и уважением смотрел на меня, потом медленно покивал:

– Экстрасенсорное восприятие. Интересно… Мне приходилось сталкиваться. Что ж, господа, – он привычно уже для меня с силой хлопнул себя по коленям, – все мы сходимся на одном: нужно лететь на остров и все установить на месте. Найдем пещеру, прощупаем аппаратурой и тогда определятся наши дальнейшие действия. Возражений не будет?

Никто из нас не возражал.

– Рон, давай сюда, – сказал Патрис Бохарт в транс, потом повернулся к оператору и застывшему в кресле Лайошу Ковачу. – Андрей, можешь отдыхать до нашего возвращения. Ковача – в камеру.

На экране вновь метались по рингу огромные дерущиеся псы, а вокруг бесновалась толпа. Потом изображение резко исчезло и бородатый паренек-оператор, вскочив из-за пульта, принялся возиться с колпаком сканирующего устройства, нависшим над головой Лайоша Ковача.

Патрис Бохарт тоже встал и деловито поддернул рукава свитера:

– Предлагаю вылетать прямо сейчас. Думаю, впятером мы вполне управимся.

– И что мы там будем делать ночью? Любоваться звездным небом и слушать музыку прибоя? – спросил Деннис Платт с таким же оттенком иронии, который недавно звучал в голосе Патриса Бохарта.

Дубль-офицер непонимающе посмотрел на него, потом с досадой дернул себя за ус:

– Ладно, побездельничаем немного, но на рассвете мы уже должны быть там!

Подремав на диванах в холле, мы, перекусив и вооружившись эманаторами и регистрирующей аппаратурой, забрались в авиакар и взяли курс на северо-запад, к острову Ковача. Какое-то странное неопределенное тревожное предчувствие не покидало меня. Предчувствие беды? Нет. Пожалуй, нет… Я не ощущал угрозы, дело было не в угрозе… Что-то другое слабо сигнализировало о себе, но я никак не мог понять, что же именно не давало мне покоя. Непрерывный будоражащий сигнал звучал в моей голове. Вероятно, сказал я себе, последние печальные события расшатали твои нервы, Лео Грег, и все представляется тебе в мрачных тонах. Если отныне это станет обычным твоим состоянием, Лео Грег, тебе надо будет уходить из полиции и подыскивать другое занятие.

Стан тоже выглядел не особенно веселым, но в его взгляде читалась решимость сломать хребет любой трудности или опасности. Дубль-офицер Патрис Бохарт и его коллеги-помощники были возбуждены; они шли по следу и были уверены, что след ведет в нужном направлении.

Распахнув куртки, мы сидели в креслах вдоль бортов авиакара, а снаружи простиралась промозглая темнота, наполненная падающим с небес, с крыльев Серебристого Лебедя, мокрым снегом. Погода была не из самых приятных – не в пример теплому летнему дождю…

Мрак постепенно редел, свет вновь, как всегда, выходил победителем в извечной борьбе с темнотой. Еще ничего не видно было вокруг, но чувствовалось, что еще немного – и наступит утро. Обязательно наступит утро.

К острову мы, как и рассчитывал Патрис Бохарт, подлетели на рассвете, когда внизу уже проявилась из тьмы серая беспокойная поверхность океана. Здесь снега не было, и остров лежал перед нами, как на ладони, точно такой, каким его видел «глаз» космического спутника – горбатый полумесяц, ощетинившийся скалами. Удивительно, но даже в это отнюдь не летнее время года заросли не сбросили листву, только из зеленых превратились в желто-бурые. Правда, мы находились уже далеко от Восточного континента, и здесь был совсем другой климатический пояс.

– Вот оно, плато! – торжественно произнес Патрис Бохарт, уткнувшись лбом в прозрачный борт авиакара. – Садимся по центру – и вперед!

Авиакар завис над скалами, скользнул вбок и вниз, еще раз завис, теперь уже над сравнительно ровной поверхностью, усеянной угловатыми глыбами (следами землетрясений?), и мягко, без толчка, окончил свой полет.

– Так, парни, забирайте аппаратуру, – распорядился дубль-офицер, обращаясь к Рональду и Деннису.

Руководство операцией я предоставил ему; все-таки он был здесь хозяином, а мы со Станом – гостями. И помощниками.

– Расходимся по радиусам, – продолжал Бохарт, – в пределах видимости соседей с обеих сторон. Каждый обследует свой сектор слева направо. Связь, естественно, по трансу. Обнаруживший пещеру собирает остальных, один туда не лезет. Выходим!

Мы один за другим выбрались из авиакара на скользкие и влажные от утренней сырости камни. Рональд и Деннис закрепили поверх курток широкие пояса с «всевидящим оком» – так мы называли ультраскопы, способные заглянуть глубоко под землю.

– Проверить оружие, – скомандовал Патрис Бохарт и первым перебрал пальцами сенсоры своего черного короткоствольного эманатора.

Мы все проделали ту же процедуру. Эманаторы были весьма приличным оружием, способным при полной мощности если не продырявить скалу, то нанести ей солидный ущерб. Применялись они не часто – в этом не было необходимости, – но Бохарт настоял, чтобы наша группа вооружилась именно эманаторами. «Лучше перестраховаться, руки не оттянет», – говорил он и был, конечно, прав. Эманатор действительно не оттягивал рук – при убранном телескопическом стволе он удобно размещался во внутреннем кармане куртки. Насколько я помнил, всерьез эманаторы применялись всего лишь раз – во время путча Черных Магистров на Полете Цапли, – но были на вооружении в управлениях полиции многих планет Ассоциации.