Зверь и Я (СИ) - Страница 8

Одна мелодия сменялась другой, но скучающих невест больше никто не приглашал танцевать, не рискуя впасть в немилость альфы. Апони же стояла в зале совершенно одна, даже заговаривать с ней никто не решался. Мне было жаль ее, ведь даже вокруг Марселы, которая и в подметки не годилась макензийской волчице, крутились поклонники. Странно устроено все у этих оборотней.

Может почувствовав мои мысленные посылы, Его величество смилостивился и покинул праздник, а значит теперь вольны были уходить и все остальные. Именно так мне объяснял Захари, когда еще за час до этого я пыталась ломануться на выход. Это для оборотней беззаботные пляски, а мне еще ребенка спать укладывать.

Одной из первых зал покинула Апони. Я даже не заметила, как она это сделала: еще минуту назад она стояла неподалеку, облокотившись о мраморную колонну, и вот ее уже и след простыл. Следом за ней засобирались и мы, чему Маша и Захари были совсем не рады. Они на этом празднике жизни были самые младшие и, наверное, единственные, кто получал от него самое большое удовольствие. Много ли детям надо для счастья? Носится между гостями, лопать сладости, ощущать полную свободу и безнаказанность… хотя бы на один только вечер.

Ивет тоже присоединилась к нам, не пожелав оставаться больше не балу. Мы неспешно возвращались в свои комнаты под ворчание старушки.

— Эта грохочущая музыка, навязчивое внимание, еще и стой перед ними столбом. Тьфу! Как же это тяжело. Мне кажется, у меня до сих пор гул в ушах стоит.

Я слушала Ивет, но вступать с ней в диалог не спешила. Разве это тяжело? Танцевать на балу, получать знаки внимания от поклонников, слушать приятную музыку? О, нет, тяжело пахать весь день на работе, а потом дома, где дел еще больше, а после, завалившись на подушку, чувствовать, что в твоей голове нет ничего, кроме акуленка, чтоб ему пусто было, туруру.

И пусть даже придется вернуться к работе и привычной жизни, воспоминания об этом вечере все равно будут одними из самых приятных. Сегодня я чувствовала себя принцессой, сегодня танцевала с королем. Я зашла в нашу с Машей комнату, крепко прижимая к себе белую меховую накидку, хранящую нашу маленькую тайну. Пусть завтра будет новый день, новый виток отбора на пути к нашему возвращению домой, а сегодня я просто побуду счастливой. Я это, в конце концов, заслужила.

***

Тодор сидел за массивным столом, подперев голову руками. Весь кабинет был заставлен стеллажами с книгами, на столе и в кресле лежали свитки. Он прошерстил, кажется, все что мог, но так и не смог найти ответ, как у Захари получилось провести в мир оборотней обычную человеческую женщину, да не одну, а с ребенком.

Все ждут от вожака чего-то: решений, действий, и никто не берет в расчет, что он совсем не хотел им становиться. Смерть родителей заставила его так поступить, иначе их с Захари, наследников, загрызли бы насмерть в попытках взойти на трон и не иметь при этом конкурентов. За себя он, быть может, еще бы постоял, а вот как защитить младшего брата от нападок? Он сделал все ради него, чтобы мелкий волчонок был неприкосновенен, а он вставляет ему палки в колеса.

Неужели брат не понимает, какой опасности подверг спутницу: это не прогулка в тенистом парке, это мир оборотней со всеми его недостатками. Теперь он должен отвечать за жизнь Виктории и Марии, будто и без того ему нечем заняться.

Злясь на всех и себя в частности, альфа все равно не мог перестать думать о женщине, стремительно ворвавшейся, как ураган, в их жизнь. В порванной одежде, с растрепанными волосами и глазами, сверкающими от ярости — она выглядела так, будто он вытащил ее с поля боя или ристалища, как минимум. Бойкая и колкая на язык — она казалась сильной и храброй. Но Тодор чувствовал липкие нити страха, опутавшие внешне бесстрашную женщину. Этих страхов было так много: боязнь не вернутся домой, боязнь за маленькую дочь, опасения оборотней, а что хуже всего — его она тоже испугалась.

Неужели он зверь в ее глазах? Желание вселять страх всем своим поданным, которое раньше казалось вполне обоснованным для правителя, потерпело фиаско перед беззащитной девушкой. В нем, черт возьми, тоже есть душа, он тоже человек.

Он старался прочесть ее мысли во время церемонии и во время танца, отмахнувшись от всех норм приличия, но ничего не вышло. Каждый раз он словно натыкался на глухую стену. Тодор был уверен, что тут не обошлось без вмешательства одной старой интриганки. Приходилось довольствоваться эмоциями, которые невеста не смогла от него скрыть. Букет из смущения, интереса, ревности, взволнованности и удовольствия пьянил мужчину.

Расстегнутое платье тоже, безусловно, заслуга Ивет, и он оценил ее по достоинству. Он не смог отказать себе в удовольствии пощекотать ей нервы, вот только волку пришлось тяжелее. Не хотелось останавливаться и отпускать ее, не этого ли добивалась Ивет, уверенная в своей безнаказанности.

— Если бы она только попросила помочь… Я даже подумать не могла, что она может не справиться, совсем забыла, что она не владеет магией, — сетовала старушка во время разговора с Тодором, всячески отрицая свою причастность к случившемуся.

Да, он не может причинить вред женщине, заменившей им мать, воспитавшей их с братом, но их совместные потуги подыскать вожаку правильную невесту уже начали утомлять.

Маленький проказник надеялся привлечь его внимания диадемой матери. Но это клановая реликвия, которая до нее принадлежала еще десятку полярных волчиц. Тодор не такой сентиментальный, как младший брат, чтобы придать этому какой-то глубокий сакральный смысл. Просто украшение и нечего обманываться.

Но все же он обманул Викторию. Тодор отправит ее домой после отбора, это ему по силам. Но отбор — не просто дань традиции, а единственная возможность альфе выбрать себе супругу, и настоящей невесты среди претенденток нет. Пока что нет. Он не может полагаться на чувства, просто не имеет права. Ему нужно просто выбрать самую сильную, выносливую. Холодный расчет, а не любовь и симпатии — удел вожака волков. Такой брак — это отсутствие рычагов давления на него, уверенность в сильной спутнице и спокойный тыл, это трезвый рассудок во время войны. А последние в их краях слишком частое явление, чтобы рисковать любимыми женщинами.

Хорошо, что она не оборотень, просто слабый человек. Альфе не хотелось бы потерять ее. Лучше отпустить и знать, что она в безопасности. Пусть и где-то очень далеко от него.

Новый день принес нам вместе с игривыми лучиками, пробивающимися сквозь большое зашторенное окно, Ивет. А Ивет нам принесла новые платья и туфельки.

— Вставайте, сони, а то завтрак проспите, и никто за вами, барышни, носится не будет. Останетесь голодными! — старушка безжалостно распахнула портьеры, впуская солнце внутрь.

— А ты нам поесть не принесла? — Ивет удивленно воззрилась на не менее удивленную Машу.

— Я, милочка, не кухарка. Я — уважаемая волчица, старшая мать! Мало того, что нянчиться заставили, так еще и корми их теперь с ложечки… — Голос Ивет стихал по мере ее движения вон из спальни в лучших оскорбленных чувствах, но уже через минуту из гостиной раздался ее окрик: — Иди, блинчики дам. Тощая совсем, куда только мать смотрит.

Машульку с кровати как ветром сдуло, а я еще наслаждалась последней минуткой утренней неги.

— Если хочешь, я и тебе помогу с нарядом, — предложила мне Ивет, как только я вошла в гостиную. Ну а ребенок мой уже вовсю крутился возле кресла, где лежало ее новое платьице.

— Спасибо за заботу, — процедила я, думая о том, что вчера ее помощь была бы уместнее.

— Мама, смотри какой браслетик подарила мне бабушка Ивет! — Моя неподкупная дочь с гордостью продемонстрировала мне браслет из серебряных косточек и волков, а я с укором посмотрела на новообретенную родственницу.

Мы снова шли по коридорам замка своей большой компанией, но теперь уже по направлению к трапезной.

— Ивет, а такое платье точно уместно к завтраку? — Я не прекращала попытки натянуть лиф повыше и прикрыть все стратегические места, но платье с открытыми руками и плечами этому не способствовало.