Зов Атлантиды - Страница 4

– Земля, – начал юноша, подавив стремление открыть папку с заметками и сосчитать слова. Он знал свою лекцию наизусть. – Наш дом. Она дает нам пищу и кров. Если бы не ее притяжение, мы давно улетели бы в космос и замерзли, правда, потом оттаяли бы и зажарились на Солнце, что, впрочем, не имеет большого значения, так как к тому времени мы давно умерли бы от удушья. – Артемис умолк в ожидании смеха и удивился, его не услышав. – Это была небольшая шутка. Я прочел в руководстве по составлению презентаций, что шутка способствует непринужденности общения, помогает, так сказать, растопить лед. Кстати, я включил в данную шутку растопленный лед в качестве дополнительного уровня юмора.

– Так это была шутка? – спросила Виниайа. – Я отдавала офицеров под трибунал за менее серьезные проступки.

– Если мне попадается гнилой фрукт, я выбрасываю его, – добавил Жеребкинс. – Почему бы тебе не заняться наукой, а шутки оставить тем, кто имеет в этом деле хоть какой‑то опыт?

Артемис хмурился, расстроенный незапланированным отступлением, – ведь теперь он не знал, сколько слов получится в речи. Если он закончит на четном, общее число может оказаться не кратным пяти, и тогда жди беды. Может, начать сначала? Нет, это жульничество, боги чисел просто сложат две речи вместе, и станет только хуже.

«Сложно. Так трудно не сбиться со счета, даже мне».

Но надо продолжать, потому что ПРОЕКТ жизненно необходимо представить сейчас, сегодня, чтобы незамедлительно приступить к изготовлению ПРОДУКТА. Поэтому Артемис запер неуверенность в сердце и с жаром пустился излагать дальше, почти не останавливаясь перевести дух, поскольку опасался, что тогда мужество оставит его.

– Человек – наибольшая угроза для Земли. Мы извлекаем из недр планеты ископаемое топливо, а потом используем его против нее же, вызывая глобальное потепление. – Артемис указал трехмерным пальцем на большой экран, открыв подтверждающие его слова видеофайлы. – Ледники теряют не меньше двух метров толщины в год, а это полмиллиона квадратных миль только в Северном Ледовитом океане за последние тридцать лет. – За его спиной при помощи видеофайлов демонстрировались некоторые последствия глобального потепления.

– Мир нуждается в спасении, – продолжал юноша. – Теперь я наконец понимаю, что именно мне предстоит его спасти. Потому‑то я и гений. В этом и заключается смысл моего существования.

Виниайа постучала по столу указательным пальцем.

– В Гавани существует довольно влиятельное лобби, полагающее, что препятствовать глобальному потеплению не следует. Люди уничтожат сами себя, и мы вернем себе планету. Артемис был готов к подобному замечанию.

– Очевидный аргумент, командующий, но ведь опасность грозит не только людям. – Он открыл еще несколько файлов, и все увидели тощих белых медведей, плывущих на обломках льдин, лосей в Мичигане, заживо пожираемых клещами, обесцвеченные коралловые рифы, лишенные каких бы то ни было признаков жизни. – Это затронет всех существ на поверхности планеты или под ней.

Жеребкинса презентация явно раздражала.

– По-твоему, мы не задумывались об этом, вершок? По-твоему, именно эта проблема не занимала умы всех ученых в Гавани и Атлантиде? Честно говоря, я нахожу эту лекцию унизительной.

Артемис пожал плечами.

– Твои чувства не имеют значения. Равно как и мои. Землю надо спасать.

Элфи резко выпрямилась.

– Только не говори, что ты нашел решение проблемы.

– Думаю, нашел. Как минимум вариант. Жеребкинс фыркнул.

– Честно? Дай угадаю. Обернуть айсберги? Или выстрелить в атмосферу линзами, преломляющими лучи? А как насчет заказного облачного покрова? Уже теплее?

– Нам всем уже теплее, – сказал Артемис. – В этом и состоит проблема. – Он поднял одной рукой голограмму Земли и закрутил ее, как баскетбольный мяч. – Все подобные решения могут сработать, правда, с некоторыми поправками. Но они требуют слишком значительного межгосударственного сотрудничества, а, как нам хорошо известно, человеческие правительства не любят делиться игрушками. Возможно, лет через пятьдесят ситуация изменится, но будет поздно.

Командующий Виниайа всегда гордилась своей способностью правильно оценивать ситуацию, и сейчас интуиция грохотала у нее в ушах тихоокеанским прибоем. Настал исторический момент, даже воздух, казалось, наэлектризовался.

– Продолжай, человек, – произнесла она тихо, но властно. – Расскажи нам.

Артемис при помощи трехмерных перчаток выделил области оледенения и преобразовал массу льда в квадрат.

– Защитное покрытие ледников – великолепная идея, но даже если бы их топография была исключительно проста, то есть представляла собой плоский квадрат, нескольким армиям понадобилось бы полвека, чтобы справиться с такой задачей.

– Не знаю, не знаю, – возразил Жеребкинс. – По-моему, ваши лесорубы уничтожают тропические леса значительно быстрее.

– Балансирующие на грани закона действуют быстрее тех, кто законом связан, вот тут‑то и вступаю я.

Жеребкинс закинул ногу на ногу – непростой трюк для сидящего на стуле кентавра.

– Говори же. Я весь внимание.

– Скажу. И буду признателен, если ты воздержишься от обычных воплей ужаса и недоверия, пока я не закончу. Когда каждую выдвинутую мной идею встречают возгласами, это очень утомляет и мешает считать слова.

– О боги! – воскликнул Жеребкинс. – С ума сойти.

Рэйн Виниайа бросила на кентавра предостерегающий взгляд.

– Кончай троллить, Жеребкинс. Я проделала слишком долгий путь ради этого, и у меня очень мерзнут уши.

– Может, мне стоит прижать кентавру одно из нервных сплетений, чтобы он замолчал? – предложила Элфи с едва заметной усмешкой. – На случай необходимости я изучила способы вывода из строя не только людей, но и кентавров. Если понадобится, могу одним пальцем или крепким карандашом вырубить любого из здесь присутствующих.

Жеребкинс был на восемьдесят процентов уверен в том, что Элфи блефует, но тем не менее прикрыл ладонями ганглии над ушами.

– Хорошо, молчу-молчу.

– Отлично. Продолжай, Артемис.

– Спасибо. Но держи свой крепкий карандаш наготове, капитан Малой. Думаю, кое‑кто наверняка отнесется к моим словам со вполне понятным недоверием.

Элфи подмигнула, похлопав себя по карману.

– Простой карандаш два-эм идеально подходит для быстрого разрушения органа.

Элфи, конечно, шутила, но думала явно о другом. Артемис чувствовал, что ее замечания – лишь попытка скрыть тревогу. Он потер лоб большим и указательным пальцами, чтобы из‑под руки незаметно взглянуть на своего давнего друга. Элфи хмурилась, а взгляд ее был полон беспокойства.

«Она знает, – понял Артемис, но что именно она знает, сказать не мог. – Она знает: что‑то изменилось, даже числа обернулись против меня. Дважды два, то есть четыре подземных жителя сорвут все мои планы».

Затем Артемис обдумал последнюю фразу, и на миг ее бредовость стала для него настолько очевидной, что страх заворочался под ложечкой, будто огромный питон.

«Может, у меня опухоль мозга? – подумал он. – Тогда одержимость, галлюцинации и паранойя вполне объяснимы. Или это просто невроз навязчивых состояний? Великий Артемис Фаул пал жертвой обычного недомогания».

Юноша решил прибегнуть к старому приему гипнотерапии: «Представь себя в приятном месте. Там, где чувствуешь себя счастливым и беспечным…»

Счастливым и беспечным? Давно он себя таким не чувствовал.

Артемис предоставил мыслям плыть, куда им вздумается, и оказался на маленькой табуретке в мастерской своего дедушки. Дедушка, с видом чуть более хитрым, чем помнил Артемис, подмигнул пятилетнему внуку и сказал:

«Арти, знаешь сколько ножек у этой табуретки? Три. Только три, и это плохое число для тебя. Совсем плохое. Почти такое же плохое, как четыре, а мы знаем, как звучит» четыре» по-китайски».

Артемис поежился, болезнь искажала даже воспоминания. Он сжал большой и указательный пальцы левой руки так, что подушечки побелели. Так он добивался спокойствия, когда вызванная числами паника зашкаливала, но в последнее время справиться с ней удавалось все реже и реже, и сейчас он не добился никакого эффекта.