Зоопарк в моей квартире (сборник) - Страница 26

Часто с нами на рыбалку ходит Алёнка, внучка сторожа на виноградниках, загорелая голубоглазая девчонка; её коленки в ссадинах, а на платье пятна от ягод шелковицы. Как-то я вернулся из похода по окрестностям, сижу на крыльце, отдираю колючки от одежды, высыпаю песок из ботинок, вдруг подбегает Алёнка и садится рядом.

— Дядь Лёш, расскажи что-нибудь!

— Что?

— Какую-нибудь сказку.

— Ну слушай.

Я начал рассказывать Алёнке сказку про теремок, но она сразу меня перебила:

— Эту я знаю.

— Ну хорошо, а эту знаешь — как коза ушла на базар, а потом волк съел козлят?

Алёнка поморщилась:

— И эту знаю. Расскажи какую-нибудь новую.

— Новую? — пробормотал я и стал вспоминать. Потом решил сам что-нибудь придумать. Думал-думал, но так ничего и не придумал. А Алёнка сидит рядом, смотрит на меня, улыбается, жуёт травинку.

— Эх ты, ни одной новой сказки не знаешь! — она встала, протанцевала что-то. — Ну, может, ты хоть в камни умеешь играть?

— В камни? Это как?

Алёнка засмеялась:

— Иди сюда, я тебя научу.

Алёнка нашла на земле несколько голышей, потрясла их в ладонях и подкинула в воздух. Камни упали недалеко друг от друга.

— Вот видишь? Нужно дотянуться до камня, и всё! — объяснила Алёнка. Села на корточки, положила ладонь на один голыш, пальцами достала другой. — Всё! Я дотянулась! Тебе щелчок! — Она встала и приготовила пальцы. — Нагнись-ка!

Я нагнулся, и Алёнка щёлкнула меня по лбу. И засмеялась.

— Теперь ты кидай!

Я подкинул камни высоко, и они разлетелись в разные стороны. И понятно, я недотянулся. Алёнка снова засмеялась, собрала камни и снова их подкинула. Чуть-чуть от земли. Снова дотянулась, и я снова получил щелчок. Так мы играли, пока Алёнка не отбила пальцы о мой лоб. Тогда она вздохнула:

— Ну хватит! Ты всё равно не выиграешь!

Мы сели на крыльцо.

— Дядь Лёш, а ты видел лешего?

— Нет, не видел. И никто не видел, потому что его не бывает.

— Бывает! Вот кто нацепил тебе колючек на штаны?.

— Сами прицепились.

— Сами! Скучный ты, дядя Лёш, какой-то, — Алёнка поджала губы. — Никого не видел, и сказок не знаешь, и в камни играть не умеешь. Вот мой дедушка всех видел. И лешего, и домового. Дедушка всегда мне рассказывает про них. Хочешь, приходи послушай.

— Ладно, приду.

С Алёнкой мы познакомились в день моего приезда. Я сидел у кромки воды, как вдруг ко мне подбежала какая-то пигалица и, уставившись на мою бороду, насмешливо заявила:

— Ты похож на Бармалея!

— Я и есть Бармалей, — говорю.

— Нет, правда, почему у тебя борода, ведь ты не старик?

Девчонка легла рядом, поставила один кулак на другой и положила на них подбородок. Я сказал, что целый месяц путешествовал, плавал по разным речкам и ещё не успел побриться.

— А у меня есть вот что! — Алёнка разжала ладонь, и я увидел ракушку.

— Красивая, — сказал я.

— Мокрая ещё красивей… Меня зовут Алёнка, а тебя как?

— Дядя Лёша.

— Дядя Лёша Бармалей, — засмеялась Алёнка и, кивнув в сторону шелковицы, зашептала: — Там лежит дохлый краб, пойдём покажу.

Она показала мне краба, потом спросила:

— Дядь Лёш, почему ты не купишь машину, если любишь путешествовать?

— У меня нет денег на машину.

Алёнка побежала домой и скоро вернулась снова.

— Вот, на! — Она протянула мне множество каких-то бумажек, на них были нарисованы палочки и много ноликов. — Теперь ты сможешь купить какую хочешь машину.

— Ого! Здесь целый миллион! Я не буду их сразу тратить, и мне хватит на всю жизнь.

— Трать! Я ещё нарисую.

Вечером мы с Алёнкой встретились снова и прямо на пляже строили дворец из кила — местной глины. Алёнка подносила мягкие сырые куски кила, а я лепил разные башни и шпили. Потом Алёнка притащила цветные голыши и украсила ими наше сооружение. Красивый дворец получился, даже некоторые взрослые подходили смотреть. А на другое утро на пляже ещё издали замечаю плачущую Алёнку. Подошёл, а наш дворец разрушен. Наверное, какой-то подвыпивший романтик присел помечтать и, задремав, свалился на башни. А может быть, на наш дворец наткнулась одна из старушек, шастающих ночами по пляжу. Они, эти старушки, даже переворачивают лежаки в поисках забытых вещёй, а тут дворец! Подумали, тайник, и решили поживиться!

Я обнял Алёнку за плечи:

— Ничего, мы сейчас с тобой искупаемся и построим такой дворец, что все ахнут. Вылепим огромные башни, и толстые стены, и каналы, и висячие мосты, и много разных зверей… А потом зайдём к твоему дедушке, полопаем винограда и послушаем его рассказы…

Однажды мы пошли купаться — Алёнка, Генка и я. За нами увязался и Курортник. Мы шли босиком по набережной, по раскалённому, как сковорода, асфальту. На парапете пищали чайки, выпрашивали хлеб у прохожих. Мы купались на волнорезе, где обычно ловили бычков. Генка прыгал в воду «ласточкой», Алёнка — «солдатиком», я — «лягушкой», а Курортник входил боком — побаивался волн. Накупавшись, мы обсохли на камнях и полезли в горы за шелковицей.

Уплетая тёмно-красные ягоды, мы и не заметили, как наступил вечер. Спускаясь по сыпучей тропе к бухте, мы видели, как на набережной один за другим зажигались фонари, а в домах появлялось всё больше освещённых окон.

Вода в бухте была тёмной и спокойной, только у самого берега чуть плескались волны, и на их гребнях светилась пена — она вспыхивала барашками и сразу рассыпалась на множество искр. Мы уже направились к волнорезу, как вдруг недалеко от берега что-то плеснуло. Бежавший впереди Курортник насторожился. Я посмотрел в темноту, но ничего не заметил.

— Чайка, наверное, — тихо сказала Алёнка. — Или рыба.

— Тц-цц! — процедил Генка и присел.

Мы с Алёнкой пригнулись тоже. Снизу поверхность воды просматривалась лучше, и мы сразу увидели что-то серповидное, торчащее из воды. Курортник зарычал, но Генка схватил его за морду.

— Что бы это могло быть? — подумал я вслух и уже хотел подойти ближе к воде, как Генка проговорил нетвёрдым голосом:

— Может, шпионская подлодка?.. Спрячемся за камни…

Мы притаились за камнями. Генка навалился на Курортника и зажал ему пасть, чтобы он не рычал. Тёмный серп в воде покачался, потом медленно описал полукруг и… направился в нашу сторону. Алёнка пискнула и прижалась ко мне. Серп всё больше показывался из воды, но мы так и не могли его рассмотреть. Только когда он оказался в пяти метрах от берега, мы узнали в нём… плавник огромной рыбы.

— Дельфин! — Генка вскочил, а Курортник залаял.

Мы с Алёнкой тоже вышли из укрытия и подошли к воде. Я думал, дельфин сразу повернёт в сторону моря, но неожиданно он подплыл ещё ближе. На поверхности появилась его блестящая чёрная спина и узкая клювообразная голова. На мгновение дельфин скрылся под водой и вдруг вынырнул прямо у наших ног. Курортник бросился на него с лаем. Дельфин развернулся, и тут мы увидели рану у хвоста. Из неё, как дым, струилась кровь.

— Отгони собаку! — сказал я Генке, но он уже тянул Курортника в сторону.

Дельфин подплыл снова.

— Ой, что же делать! — запищала Алёнка. — Он хочет что-то сказать. Ему надо помочь!..

— Надо… — растерянно пробормотал я. — Вот что. Бегите с Генкой домой, возьмите тряпку, бечёвку. Надо его перевязать. А я здесь постерегу.

Ребята с Курортником помчались к домам, а я нагнулся к воде и стал посвистывать. Дельфин подплыл совсем близко, протиснулся меж торчащих из воды камней и замер у моих ног. Его маленькие глаза смотрели на меня — просили о помощи. Я протянул руку и погладил его гладкую голову.

Через некоторое время прибежали запыхавшиеся Генка с Алёнкой; увидев, что я глажу дельфина, разинули рты. Потом присели рядом на корточки и тоже дотронулись до животного. Генка протянул мне белую тряпку и бечёвку.

— Еле посадил Курортника на цепь, — проговорил он. — Всё хотел бежать с нами…

Мы с Генкой вошли в воду и стали перевязывать дельфина: подводить под хвост тряпку, стягивать её вокруг раны и обматывать бечёвкой. Несколько раз дельфин дёргался и поднимал голову, но потом снова замирал. Перевязав животное, мы присели на камни.