Зомби в Якутске (сборник) (СИ) - Страница 66

Декан факультета, прозванный за глаза «Зоррой» за мстительность к студентам, пропускавшим лекции без уважительных причин, был вне себя от ярости, заметив на занятии отсутствие половины курса. Саша попыталась было прикрыть ребят, заявив, что они отправились еще с утра в пятую поликлинику, ставить прививки от гепатита. Декан смерил ее обличающим взглядом: «Полагаю, что репутация хорошего адвоката заключена в том, что он всегда точно высчитывает, какие его доводы могут быть оспорены, а какие — нет. Буквально десять минут назад я видел весь ваш курс в полном составе в коридоре…».

Саша вздохнула и обмакнула еще раз швабру с тряпкой в ведро. Предстояло вымыть еще несколько коридоров и лестничных пролетов, но сколько именно — она не знала. Отжимая тряпку, девушка вдруг задумалась: почему в здании отключен свет? Она водила наощупь шваброй по полу, смутно различая в свете луны лестничные очертания и перила, да и ступать приходилось с осторожностью: два раза чуть не поскользнулась с ведром в руке. И вообще, с какой стати она вдруг моет полы в совершенно пустом здании так поздно? Саша отлично помнила, что декан был раздражен ее поступком, но не настолько же, что бы заставить убирать все этажи, с первого по шестнадцатый?

«Надо спускаться», — решила девушка. Взявшись за поручни, она начала перешагивать со ступеньки на ступеньку, вначале осторожно и даже боязливо, после — уверенней и быстрее, а потом осмелела так, что понеслась галопом. Озорство ее взяло какое-то, что ли.

Когда, по подсчетам, она должна была уже спуститься — лестница продолжала уводить вниз. «Стоп, — остановилась Саша, — может, надо идти наверх?» Девушка запрокинула голову, всматриваясь в зев лестничного пролета.

В задумчивости она присела прямо на ступеньку, облокотившись о решетку перил. Вопреки законам физики, ступенька была мягкой и даже какой-то сморщенной. Она словно продавливалась под Сашиным телом, хотя мама всегда сетовала о том, какая худенькая ее дочь. «Женщина должна быть женщиной, а не селедкой!» — Саша прямо наяву услышала ворчливый говор матери…

…и шаги! Девушка вздрогнула. Шаги-шаги-шаги! Кто-то очень быстро спускался по лестнице, не скрывая того, что его могут услышать. Он грубо хватался руками за перила, словно стараясь выдрать их с корнем. Скорее чувствуя, чем видя непосредственно, Саша увидела вверху знакомую острую тень, метнувшуюся в свете луны, и оттого показавшуюся еще более устрашающей.

«Какая же дура! — психанула она сама на себя, — зачем уселась?!» Девушка мгновенно сорвалась со ступеньки. Кривой полумесяц скорчил в окне злобную гримасу и преследовал ее теперь на каждом этаже.

Саша выжимала последнее — стала кружиться голова, а на ногах как будто наросли пудовые гири. Как тяжело бежать, когда нет уже никаких сил! Ее мотало на поворотах, уводило в стороны, порой она больно ударялась об острые углы. Трудно убегать, не зная, кончится ли этот марафон. Где-то качнулась мысль: а может, вообще не надо?.. Спирало дыхание, словно вместо воздуха она глотала пыль.

Чья-то рука резко дернула ее за ворот и швырнула прямо на снег. Вскочив, она попала в цепкие объятия парня чуть старше ее. Он крепко держал ее за руки, не давая вырваться. От страха Саша даже не могла закричать, только захлебывалась в собственном бессилии и молчании, пытаясь не смотреть незнакомцу в глаза. Он же, напротив, старался успокоить ее.

— Не волнуйтесь, все хорошо, — парень ослабил руки, чем Саша непременно воспользовалась. Подавшись назад, она упала спиной на пушистый снег, казавшийся не таким холодным. Почти сразу встала на ноги. Голос вернулся к ней.

— Кто вы?! Где я?! — закричала Саша первое, что пришло на ум. Рядом с ними высился в темное небо синий купол здания, из которого она недавно пыталась выбраться. Улица и слабо мерцающие фонарные столбы укутывались слабым снежком, летящим откуда-то сверху. Было безлюдно.

— Где я? — устало повторила Саша. Будто выдавила.

— В безопасности, — странно ответил незнакомец.

Из всего многообразия модных кофейных напитков — экспрессо, капучино, латте или мокко, я предпочитал классический тюркиш-кофе, сваренный в джезве, с добавлением кардамона. Именно такой я впервые попробовал в Стамбуле, в одной из маленьких кофеен, с тех пор этой маленькой прихоти не изменяю, поэтому к той коричневой бурде с мыльной пенкой, которую принесли, я даже не притронулся. Нюргуяна же, напротив, смаковала напиток, поминутно отламывая маленькие кусочки плиточного шоколада. Кажется, ее совсем не беспокоили мысли о сохранении изящной фигуры.

— Еще как беспокоят, — угадала мысли Нюргуяна, — но у каждой женщины есть свои маленькие слабости, — кокетничала она. — К тому же я не так часто себе это позволяю.

Мы сидели в небольшом кафе на углу, напротив департамента. Темой разговора были вчерашние события.

— Здание корпуса гуманитарных факультетов, в котором вы вчера присутствовали — последнее место их встречи. В тот злополучный вечер девушка сообщила ему, что собирается замуж. Она соврала, но это стало последней каплей для Николая. Он побежал на девятый этаж и… Да вы почитайте. — Нюргуяна сунула мне пачку сложенных газет: «Якутск Вечерний», «Наше Время», «Эхо столицы», — Там все написано.

Я бегло просмотрел статьи: «Прыжок в девятиэтажную пропасть», «Жертва неразделенной любви», «Одной ногой в смерть». В основном, гадали, прыгнул ли парень солдатиком или «нырнул» головой вперед, как говорили некоторые очевидцы.

Мелочи. Какая разница, как он прыгнул?

— Юер не имеет своего пространства, поэтому эксплуатирует чужое, — просвещала меня Нюргуяна. — Он имитировал сон девушки в том помещении, где покончил с собой. Узнав о смерти, девушка получила тогда глубочайший комплекс вины. Теперь любое, даже незначительное упоминание, делает ее уязвимой. Она даже отказалась учиться в этом корпусе, попросив перенести занятия.

— Да, — согласился я. — Он хорошо ее напугал. Она мне чуть руки не выкрутила со страха.

— Юер стремится подавить волю кут, без этого он не может ее забрать. Вы пробовали удержать в руках рвущуюся в небо птицу? Юер выматывает, нагоняет страх. Скоро девушка будет бояться засыпать… А когда все же забудется в полудреме — клетка захлопнется. — Нюргуяна печально уставилась в пустую чашку.

Саша лежала ничком на разворошенной ночью постели и молча смотрела в потолок. Кукушка на электронных часах давно отбила восемь утра. Вставать не хотелось. Мама несколько минут стучала в комнату, но потом ушла. Сквозь дверные щели из кухни доносились запахи свежесваренного кофе с выпеченными с утра булочками. Прежде Саша только при мысли о завтраке первым делом бежала на кухню, но сейчас не хотелось вообще ничего.

Думы о ночном кошмаре не давали покоя. Омрачало то, как она отчетливо помнила все детали. Услужливая память, как назло, подсовывала самые неприятные моменты пережитого, от которых так хотелось избавиться. Раньше сны были отрывочны, чаще — нечеткие и никогда не запоминались, но сегодня, как специально, сделали исключение.

Девушка до сих пор вздрагивала при одном только воспоминании о зловещем дыхании за спиной. Она почему-то догадывалась, кто гнался за ней…

Дверь открылась, и в комнату зашла мама, затянутая в привычный бордовый халат. Еще секунду дожевывала булочку.

— Александра! — взгляд был преисполнен укоризны. — Тебе на учебу идти, а ты еще не умывалась.

Мать совсем не обращала внимания на неестественно гнетущее состояние дочери. «Впрочем, — подумала Саша, — ей просто не хочется еще раз напоминать мне об этом». Допросы следователей закончились только вчера вечером.

Александра вяло сползла с кровати и потянулась за одеждой. В конце концов, она ни в чем не виновата. Но от презрения к самой себе это не спасало.

Осень в Якутске не похожа на осень других городов. Вместо желтых листьев кружат белые снежинки, и еще по-летнему теплые солнечные лучи бесследно тонут в мерзлом, покрывшемся за ночь ледяной коркой снегу. День теряет былую пестроту, и вместо улыбчивого прежде солнца на небе висит его бледная тень. Те, кто раньше любил вечерний аромат уличных огней, нынче заперлись в квартирах, предпочитая свет домашнего электричества.