Зомби в Якутске (сборник) (СИ) - Страница 65

— Спасибо тебе родная! Сколько раз ты уж задницу мою выручала!.. А узнай Юля каких трудов нам стоит этот маленький медвежонок… тебе придется меня спасать меня ещё раз! Ахаххаха… Но мы то ей не скажем, никому не скажем, не в первый раз уже нам с тобой попадать в передряги…

Тишину прихожей нарушил хриплый треск старого телефона.

— Дорообо, Платон! — заученно выпалил я, — Хайа, туох сонун?

Собеседник на секунду замешкался.

— Барыта учугэй, — ответил он и перешел на общий язык. — Обустроились?

— Ну, почти, — признался я. — Осматриваюсь.

— Вы персонифицировались?

— Нет. Жду владельца персоны.

— Хорошо. Устраивайтесь. Ждем вас завтра в назначенное время.

— До встречи.

Я вытащил замусоленную бумажку. «Платон Сивцев — Айхаан, шаман, Якутский округ». Далее контактный номер… Что ж, привет аборигенам!

Персонификация прошла успешно. Владелец персоны даже не понял, что с ним случилось. И хорошо. Не люблю, когда люди начинают подмечать в себе зачатки шизофрении. Все эти походы по врачам и психологам только мешают нашей работе.

После требовалось пара-тройка часов полного покоя, чтобы освоиться. От нечего делать я стал пролистывать его — мои — документы. Паспорт на имя Кузнецова Игоря Валентиновича. Год рождения 1983-ий, в браке не состоял, детей нет… А здесь что?.. О, я пишу стихи! Любопытно. И даже посвящаю их… ммм… некой Веронике. Внезапно захотелось продекламировать что-нибудь из своего творчества — с чувством, с расстановкой!.. Но, увы, с режимом не шутят. А завтра будет не до стихов. Вот ведь работка!..

Вру, конечно. Работу я люблю. Буквально вчера мы пеклись на африканской жаре, охотясь за колдуном — бокором, а сегодня я уже у Полярного круга! Это покруче контрастного душа!

Кстати, о дýше. Надо принять ванну и поесть чего-нибудь… Мой владелец не утруждал себя регулярным питанием, а силы сейчас очень и очень нужны.

Утренний морозец бодрил лучше всякого кофе. Снега было совсем немного, да и тот на глазах превращался в сплошную кашу. Народу много, все спешат. Не Москва, конечно, но город есть город. Непривычно только ощущать пар изо рта. Руки немного мерзли, и возникла мысль купить перчатки. Куда именно идти, я не знал, но интуитивно чувствовал, даже в путеводитель заглядывать не пришлось.

Департамент располагался на перекрестке улиц Ленина и Кирова, в здании Дома Правительства № 1. Перед выходом я позвонил Платону с просьбой сделать пропуск, так что на входе меня пропустили без вопросов. Подойдя к лифту, я обратил внимание на хорошенькую девушку в строгом черном платье. В руках она держала красную папку с золотым тиснением «На подпись». Увидев меня, почему-то заулыбалась. Мы вошли в лифт.

Когда дверцы закрылись, девушка повернулась: «Я провожу вас к Платону Алексеевичу!». Поняв, что рассекречен, я кивнул.

— Нюргуяна, — представилась она. — Меня предупредили о вашем приезде. Я буду исполнять обязанности вашего секретаря все время командировки. Все, что касается справок, или другой информации…

Двери лифта открылись, и перед нашим взором встал длинный узкий коридор, в конце которого виднелась дверь. Преодолев приличное расстояние, остановились у таблички: «Якутский округ. Окружной департамент веры».

— Ну, как? — полюбопытствовал Платон.

Я прислушался к своим ощущениям. Вроде желудок не протестовал.

— Очень вкусно, — поблагодарил я и потянулся за добавкой, стянув с тарелки очередную белую стружку чира. По соседству лежали свежая кровяная колбаса, оленьи языки и вареное мясо жеребятины. В березовых туесах — молочные продукты: суорат, кюерчэх, сметана, и лесная ягода. Дразнил запах свежевыпеченных якутских лепешек. В чороны был разлит кумыс.

Мы трапезничали за деревянным столом в юго-западном углу просторной юрты. В камельке уютно потрескивали березовые поленья. Мой куратор на якутской земле — Платон Алексеевич, невысокий смуглый якут с хитрыми, живыми глазами, сидел напротив меня и пил чай. Нюргуяна отсутствовала. Рядом с моим визави лежала знакомая красная папка с золотым тиснением. «Дело № 888. Чичахов Николай» — прочитал я краем глаза.

После обеда мы перешли к формальностям — Платон достал анкету для заполнения.

— Ваш статус?

— Ангел.

— Род службы?

— Сыск.

— Владелец персоны на территории?

— Кузнецов Игорь Валентинович.

— Цель командировки?

Я выразительно посмотрел на красную папку. Куратор понимающе кивнул.

— Остальное заполним по завершению. Теперь к делу…

Работа подобных мне ангелов-сыщиков заключалась в поимке и возвращении душ-беглецов, которые по личным причинам решили оставить загробный мир и вернуться к живым. Чаще побегами «грешили» молодые — те, кого смерть вырвала из гущи их начавшейся жизни. В реальность не выходили, блуждали, как правило, во снах друзей и родственников. Обычно после пяти-шести недель возвращались обратно — живым живое, а мертвым…

Много наваливалось во время войн — разъяренные местью к противнику, беглецы бежали пачками. Спасало то, что большинство шло на такой шаг чаще в шоковом состоянии. Больше проблем было с теми, кто гиб в результате насильственной смерти — многие горели желанием поквитаться со своими убийцами. Кто пошустрее, иногда выходил в реальность — внедрялся в свое или чужое тело. Вот тут работать приходилось до седьмого пота! Мертвым категорически запрещено вмешиваться дела живых, тем более, пытаться как-то воздействовать на них.

Платон раскрыл передо мной папку. С первой страницы на меня смотрела фотография паренька лет двадцати — чернобрового, с широкими монгольскими скулами, тонкими губами, и большими светло-зелеными глазами, нетипичными для большинства якутов.

— Бааhынай, — разъяснил Платон. — Николай — уроженец Амгинского района, а там смешанное население, поэтому частенько якутские мифы у них переплетаются с христианскими мотивами. Представляете, какой это бывает коктейль! В особенности, у молодых.

Я листал страницы папки, вчитываясь в сухие строчки отчета экспертной комиссии:

«Был безответно влюблен в молодую девушку…».

«Покончил жизнь самоубийством, выбросившись из окна девятого этажа…».

«Возложил всю ответственность за гибель на девушку. Собирается мстить ей, похитив ее душу — „кут“.»

— Николай стал юер — объяснял мне Платон, — такие, как он — самоубийцы — отвергнуты своим родом (потому что прервали его линию добровольно) и обречены на вечное скитание между мирами. Ему нет пристанища нигде, поэтому он жаждет мести. Если юер похитит кут девушки — она погибнет. Чтобы не допустить этого, нужно поймать и изолировать юер.

— Должен предупредить, — добавил куратор, — если девушка умрет, ее кут также станет юер, из-за обиды, что ее не спасли, а Николай воплотиться в абааhы — нечистого, так как стал главной причиной смерти. Мы теряем двух молодых людей, которым не суждено достичь безвестной дали — дьабын. И получим двух враждебных духов, могущих вовлечь в свои игрища новые жертвы из числа живых людей.

Часто обиды наслаиваются как снежный ком. Подобно бесчисленным бусинам, они нанизываются на тонкую нить, которая однажды беспричинно рвется, и разбитые вдребезги обиды, подобные разворошенному осиному гнезду, начинают жалить всех, кому не повезло оказаться рядом. Тогда не найти ни правых, ни виноватых, все будет перемешано в этом змеином клубке.

— А почему решили, что этот Николай вообще собирается мстить девушке?

— Потому что он уже ищет ее.

Лунный свет проникал сквозь стеклопакеты скупыми синими порциями, укладываясь на пол длинными рваными тенями. Голубые пятнышки на потолке бегали взад-вперед, словно прячась от фар бесконечного ряда проезжавших мимо машин. Совсем близко пролегала дорога, активность которой возрастала почему-то в вечернее время. Доносившиеся то и дело трески выхлопных газов, шуршание шин, пиликающие «сигналки» и ругань водителей больше бодрили Сашу, чем беспокоили — она чувствовала себя не так одиноко. Порой даже специально прислушивалась, о чем говорили шоферы — в этой бетонной коробке, обшитой синими витражами, их голоса казались единственным свидетельством жизни. «Сама виновата, — думала девушка, — нечего было лезть поперек батьки в пекло».