Зомби в СССР. Контрольный выстрел в голову (сборник) - Страница 61
– Ха! – воскликнул Мишка, протирая замерзшие под носом сопли. – Да ты и не добросишь, слабак!
Прочертив две условные линии на льду, Мишка занял место ровно посередке. Теперь одиннадцатилетний мальчишка в почти невесомой куртке на гагачьем пуху превратился в настоящего вратаря.
– Ну, попробуй забить, хвастун!
Сначала ничего не вышло. Леха отошел на более-менее приличное расстояние и ковырнул шайбу в сторону «ворот». Каучуковый диск, который, судя по виду, не раз жевала собака, едва ли не приполз в распростертые объятия Мишки.
– Ха-ха! – радовался тот. – И кто из нас еще неумеха?
– Это тренировка! – отозвался Леха. Он был годом старше и раза в полтора здоровее, так что на нехватку силушки жаловаться ему было не с руки.
Для второго броска он собрался. Теперь на кону стояла его репутация. Он знал: в случае проигрыша Мишка растреплет всему поселку, что руки у Лехи только для того, чтобы таскать рукавицы.
В этот раз удар вышел будь здоров. Шайба юркнула под ногой Мишки и зарылась в колючий сугроб позади.
– Штанга! – довольным голосом заверещал Мишка, хотя прекрасно видел, что гол был.
– Что ты брешешь? – возмущался Леха. – Там до штанги еще километр!
– А вот и нет! – стоял на своем Мишка. – Ты просто мазила!
Леха промолчал, и на секунду Мишке подумалось, что друг обиделся. Это было бы очень странно, ведь подобные сцены повторялись изо дня в день, и мальчишки просто дурачились. Неуловимо менялась разве что их площадка – размашистая наледь, которую с начала зимы грунтовые воды подняли уже на добрый пяток метров.
Но Леха молчал потому, что уставился куда-то в сторону лесистых островков в снежных угодьях. Мишка обернулся и уловил движение вдалеке. Там, где к зарождающейся цивилизации со всех сторон подкрадывалась тайга, шагала вереница черных человечков. Привычным маршрутом далекие тени направлялись на планируемый участок магистрали от Усть-Кута до Тайшета. Остальным бамовцам там показываться запрещалось, и жители небольшого поселка тянули рельсы в другую сторону – к Комсомольску-на-Амуре. Стройки века хватало на всех.
– Они теперь еще и ночью работают? – спросил Мишка, тотчас позабыв о хоккейных баталиях.
– Похоже. Им, наверное, тыщи две платят. Вот бы моему папке столько платили.
– Страшные они какие-то, – пробурчал Мишка. – Живут в лесу, дед Семен говорит, у них там лагерь свой. Интересно, а как в темнотище строить? Ночью же за сорок подморозит!
– Ну, – промычал Леха, – они ж военные, армия. Им это раз плюнуть.
– Мы когда дорогу построим, я тоже в армию пойду. И буду получать много денег. Больше тыщи в месяц!
– А я еще больше тебя! – улыбнулся Леха и закинул клюшку на плечо. – Ладно, темнеет. Ничья?
– Ничья, – без раздумий согласился Мишка, вытаскивая из снега шайбу.
Мальчишки отряхнулись от повисших на одежде ледяных игрушек, которыми можно было наряжать новогоднюю елку, и направились к дому. Впереди бежал пар изо рта, разгоняя морозную дымку. Туман, который не давал любоваться солнцем вот уже второй месяц, с сумраком справиться не мог, и спускающаяся с неба тьма наступала друзьям на пятки.
– И все равно я – Третьяк, – как бы между делом произнес Мишка.
– И все равно ты – дырка, – отозвался Леха.
До родных домишек они добрались уже бегом, бомбардируя друг друга снежками. Поселок встретил их звуками топоров, которыми рубили замерзшую с утра воду. На БАМе наступала пора ужина.
Вездеход затих где-то в таежной глуши, обратившись бесполезной грудой железа. Запас солярки не предусматривал столь долгого путешествия, и теперь перед заплутавшими в темноте пассажирами открывались нерадостные перспективы.
– Молодец, водитель! Ладно службу несешь!
– Товарищ лейтенант, я же говорил, что…
– Говорил-говорил. Можешь не повторять.
Олег осмотрелся. Величественные кедры нянчили карликовые сугробы, с веток сыпалось белое крошево. Верхушки деревьев терялись в черноте, которая куполом нависла над вездеходом. Снег лежал ровно, словно его специально утрамбовывали, желая показать в лучшем виде. По ледяной дороге в темноту уходили две змейки проторенной лыжни. Сковавший лес мороз медленно добирался и до людей, начиная покусывать лицо.
– Бойцы! – громыхнул басом Олег. – Соорудите-ка костер, что ли.
– Товарищ лейтенант, да как мы его тут зажжем? Мы ж не егеря какие-нибудь.
– Не знаю, смекалку проявите, – сказал Олег и отвернулся к огрызку дороги, который белым языком вываливался из темной пасти тайги. – Я пока посмотрю, куда капитан пропал.
Вот уж повезло, думал Олег. Распределение закинуло его в зону вечной мерзлоты, край высокой сейсмической активности, где паутины трещин от землетрясений распугивали таежную живность. Молодой лейтенант поначалу обрадовался возможности служить в месте возведения Байкало-Амурской магистрали, но ему хватило и недели, чтобы вкусить все прелести всесоюзной комсомольской стройки. Холод, который не всегда могла вынести даже техника, тяжелейшие условия жизни, непонятная суета вокруг этой железной дороги и полная неопределенность с собственным будущим. Не грела и мысль о том, что Олегу выпала честь участвовать в важнейшем для страны событии, которому наверняка суждено было войти в историю. Олега привезли в Усть-Кут, ничего толком не объяснив. Сказали лишь пару слов об объекте, на котором предстояло нести службу, – неприметном лагере близ магистрали, по соседству с которым в крошечном поселке потихоньку проклевывались черты каменных джунглей. Рвущийся почувствовать себя командиром лейтенант никого в подчинение не получил и кормился только наставлениями старших по званию. Олег понимал, что все, чему его учили, в здешних суровых краях никому не нужно. Единственная хорошая новость с момента приезда на БАМ заключалась в обещанной начальством доплате за секретность. Хотя какие секреты могут быть в такой глуши, Олег не представлял, а на вопросы ему тут обычно не отвечали.
И вот теперь, после долгого пути на объект, вездеход заснул в снегу, так и не доставив Олега в нужное место. Замерзшие гусеницы мертвого чудовища давили морозную корку едва видной дороги. Троица солдат-срочников отплясывала согревательные танцы, боясь отойти от вездехода, словно в чаще таились все монстры недружелюбной тайги.
Капитан, который сопровождал группу, ушел на лыжах дальше по дороге с полчаса назад. Оставив Олега за главного, он сказал, что поселок недалеко, и найти его поскорее проще тому, кто там уже бывал. Капитан производил впечатление уверенного в себе человека, однако Олегу показалось, что тот чего-то недоговаривал. Последними словами были указания держаться всем вместе и внимательнее смотреть по сторонам.
Шагая наедине с собственными мыслями, Олег не заметил, как отошел от вездехода довольно далеко. Ледяной ветер всячески отговаривал лейтенанта от дальнейшей прогулки, но свежая лыжня тянула за собой в глубину черного зева.
С одного из деревьев по правую руку сорвалось что-то большое, затрещали ветки. Олег уставился на гряду высоченных пихт, пытаясь сообразить, какая птица может путешествовать с одной замороженной кроны на другую. Неожиданно пришла мысль о белке-летяге, которую Олег пока ни разу здесь не видел. Но все лишнее из головы выкинул новый звук. Впереди хрустел снег. Сначала Олег решил, что ему мерещится. Завывания стихии в каждом ухе не умолкали, стараясь спрятать посторонние шумы. Но треск снежного покрова раздался вновь. Теперь уже было очевидно, что прямо по курсу навстречу Олегу кто-то очень медленно двигался.
– Товарищ капитан? – спросил Олег у пустоты.
Шаги приближались. Становились быстрее. Только сейчас лейтенант сообразил, что лыжи такого звука издавать не могут. Человек из темноты шел пешком.
– Кто тут? – бросил Олег, отступая.
Ответа не последовало. Но сквозь снежную завесу стали проступать контуры идущего. И чем ближе становился незнакомец, тем сильнее округлялись глаза Олега. Шагающий сквозь сугробы человек был одет лишь в легкую рубаху и рваные штаны. Черные пятна на коже, воронки проваленных глаз, неровный шаг и странное мычание вместо слов. Все говорило о том, что человек серьезно болен и ему нужна помощь. Все, кроме одного. Из грудной клетки незнакомца торчала лыжная палка.