Зомби в СССР. Контрольный выстрел в голову (сборник) - Страница 35
– Затаись тут, – шептал дед, устраивая постель из телогрейки и зипуна. – Ночь надо пересидеть. А до утра я чего-нибудь сморокую, покурю вот только.
Он потрепал Сергея по плечу и, неловко выворачивая ногу, стал спускаться обратно в подвал. Окошек на лестнице не было, и Енукеев не боялся, что его заметят с улицы. Правда, чугунные ступени басовито гудели у него под ногами, но старик был глуховат и не придал этому особого значения…
8
Окользин остался один. Съежившись на полу под телогрейкой, он беспокойно косился на узенькую полоску неба за окном. Не могло быть и речи о том, чтобы выглянуть наружу, Сергей и так чувствовал себя совершенно беззащитным и словно бы выставленным напоказ высоко над селом. А вокруг уже, наверное, бродили вурдалаки. Одно неосторожное движение…
Окользин попытался унять дрожь.
Нельзя сейчас впадать в истерику. Ну страшно и страшно, и нечего об этом думать. Пусть сердце замирает сколько угодно, но голова должна заниматься своим делом – искать путь к спасению. Впрочем, этим занимается Енукеич. Старик велел пересидеть ночь, значит, нужно сидеть и ждать. Ему, конечно, виднее, но ведь так и с ума сойти можно. От перегрева на холостом ходу.
«А что, если я уже давно свихнулся? – с надеждой подумал Сергей. – Что, если все это мне мерещится, и я лежу спокойненько в палате, привязанный к койке?»
На минуту узенькое окошко башни раздвоилось в его глазах и превратилось в широкие, светлые, забранные, правда, решеткой, окна больничной палаты. А вурдалаков никаких нет, с удовлетворением заключил Сергей, погружаясь в сон…
И вдруг стылый, протяжный волчий вой донесся с улицы. Окользин открыл глаза. За окном было почти совсем темно, лишь смутные тени облаков проносились через видимый участок неба. На улице было тихо, но Сергея не покидало впечатление, что эхо жуткого воя все еще висит в воздухе.
Да нет, подумал он, послушав с минуту. Приснилось…
И сейчас же вой повторился, на этот раз гораздо ближе, где-то у самого подножия башни. Словно кто-то зубами впился прямо в сердце, Сергей и дышать перестал, ему казалось, что он слышит шелест шагов под окнами. Звук то становился явственней, то вдруг оказывался обычным порывом ветра. Мучительно долго тянулись минуты, не прибавляя определенности, доводя нервное напряжение до того предела, за которым рождается отчаянная решимость.
«Нужно выглянуть, – билась в голове единственная мысль. – Выяснить, наконец, есть там кто-нибудь или нет. Посмотреть хоть одним глазком. Ведь это же нестерпимо!»
Медленно-медленно Сергей приподнялся на локте, глаза его были теперь вровень с краем окна. Еще немного…
Улица была пуста. Окользин долго всматривался в каждое подозрительное пятно в тени заборов. Никого. Он придвинулся ближе к окну, осторожно высунул голову, огляделся. Пусто.
Сергей вздохнул было облегченно, как вдруг легкое шуршание раздалось снова, совсем рядом, прямо-таки над ухом. Он скосил глаза и вдруг задохнулся, не в силах даже кричать. Возле самого окна, цепляясь когтями за кирпичи, висело жуткое человекоподобное существо с огромной остроухой головой, волчьей мордой и горящими по-кошачьи глазами.
На какое-то мгновение оба замерли, глядя друг на друга. Чудовищу оставалось только протянуть лапу, чтобы схватить Сергея за горло, но оно медлило, опасаясь, видимо, не удержаться на гладкой стене.
Только это и спасло Окользина. Он рванулся, рассадив о раму висок, упал на пол и ползком кинулся к лестнице. Взвыли чугунные ступени, Сергей ссыпался вниз, но тут вдруг услышал доносящийся из подвала шум борьбы и жадное утробное урчание на разные голоса.
«Поздно!» – взорвалось в голове. Сергей остановился. Перед ним была входная дверь башни, как всегда, запертая снаружи на висячий замок.
Лестница снова загрохотала – сверху спускались. В подвале, судя по звуку, вовсе кишмя кишели. Выхода не было.
В отчаянии Окользин ударил ногой в тяжелую дверь. Прогнившая доска, на которой крепились петли, неожиданно рассыпалась в труху, а створка, схваченная крестом из металлических полос, широко распахнулась, открывая проход. Какая-то тонкая вертлявая фигура с воплем отлетела в темноту. Путь был свободен.
И Сергей побежал. Он бежал, не разбирая дороги, прошибая изгороди и перепрыгивая через заборы, не обращая внимание на перепуганных собак, выскакивающих из под ног, и лишь прибавляя ходу каждый раз, когда бесшумная серая тень бросалась ему наперерез.
Село вдруг кончилось, в призрачном лунном свете замелькали стволы деревьев. И странное дело: куда бы ни свернул Сергей – перед ним всюду открывалась освещенная луной дорожка, будто не было в этом лесу ни травы, ни листьев, ни хвои.
Ах, да, отрешенно подумал Окользин. Это же гарь…
Он уже стал выдыхаться, когда впереди мелькнули яркие электрические огни и в просветах между деревьями стали видны очертания каких-то приземистых строений.
Сергей остановился. Шума погони не было слышно, возможно, его заглушал ритмичный гул, доносившийся со стороны неизвестного, но судя по всему, промышленного объекта.
«Куда же это меня занесло? – Окользин тщетно пытался сообразить, с какой стороны от села он находится. – Ферма какая-то вроде бы… А гудит-то что?»
Он шагнул было вперед, но сразу же напоролся грудью на колючую проволоку.
Тьфу ты черт!
Пришлось идти вдоль. Изгородь привела его к дороге, ведущей от ворот объекта куда-то в глубь леса. За воротами виднелась охранная будка с крохотным темным окошком, по виду пустая. Боязливо озираясь, Сергей вышел на дорогу. Крупный щебень, плотно утрамбованный по колее, ближе к обочине был еще сыпучим, не сцементированным грязью, – видимо, дорога прокладывалась совсем недавно.
Окользин приблизился к воротам. Что-то вдруг хрустнуло у него под ногой. Дальние фонари отразились в мелких осколках стекла. Сергей наклонился и поднял тонкую металлическую оправу очков, искореженную, смятую, раздавленную. Страх гнал его дальше, прочь от погони, но что-то в то же время подсказывало, что нужно остаться здесь и разобраться с этим неизвестным объектом за колючей проволокой, с этим подземным гулом и даже с этими очками.
Наверное, их выронили из проходящей машины. Причем это надо ехать в кузове, да еще чтобы тряхнуло хорошенько. Ну тут-то ясно – как раз перед воротами канава поперек дороги. Непонятно, почему очки никто не подобрал. Оправа дорогая, настоящая «Сана», ради такой стоит притормозить. Если только…
Со стороны леса вдруг послышался рокот мотора. Окользин кинулся прочь с дороги и спрятался за дерево. Вот заиграл на обугленном глянце стволов свет фар, у ворот остановился грузовик. Половину его кузова занимали горой наваленные вещи: гитары, гармошки, картины в рамах, телевизоры и магнитофоны, пересыпанные черным пластиночным ломом.
В другой половине были люди. Человек пять-шесть, сбившиеся в кучку. Они сидели на корточках, держась друг за друга и тревожно оглядываясь. Вокруг них стояли, опираясь на длинные черенки не то лопат, не то вил, трое несомненных охранников.
– Господи, – прошептал Окользин. – Опять они!
Шофер просигналил, и из темной будки выскользнула серая, почти незаметная фигура. Ворота заскрипели, распахиваясь, грузовик тряхнуло при переезде через канаву, а затем, набирая скорость, он побежал по дороге уже по ту сторону колючей проволоки. Впрочем, отъехал он недалеко. У ближайшего же приземистого строения процедура повторилась – грузовик прогудел, распахнулись широкие ворота, и к самому лесу протянулась по земле полоса света – сочные кровавые отблески пламени, бушевавшего где-то в глубине здания. Порыв ветра донес отчаянный одинокий крик, но грузовик уже въехал внутрь, ворота за ним закрылись, и больше ничего не было слышно.
Сергей прислонился к обгорелому стволу и закрыл глаза, у него дрожали колени. Он не понимал толком, что здесь произошло, но вся сцена с грузовиком была полна некоего зловещего смысла. Ни о чем таком старик Енукеев не рассказывал или даже не знал, а ведь тут, может быть, и творятся главные злодеяния вурдалаков…