Золотой киль - Страница 5

— Какое? — жалобно спросил Паркер. Он всегда морочил Курце с его южноафриканскими словечками.

— Никакое, — огрызнулся Курце, — быстрее спускайте все вниз, к дороге. Надо успеть приготовиться.

Они нагрузились пулеметами и спустились по склону горы. На дороге Курце сделал мгновенную прикидку.

— На повороте они сбавят скорость, — сказал он. — Ты, Альберто, берешь Донато и устанавливаешь пулемет с таким расчетом, чтобы обстрелять последние два грузовика. Последние два, понял? Быстро выводишь их из строя, чтобы остальным назад ходу не было. — Он обернулся к Харрисону и Паркеру. — А вы свой пулемет поставьте здесь, с противоположной стороны дороги, вы подобьете первый грузовик, и мы запрем их.

— А что делаю я? — спросил Уокер.

— Пойдешь со мной. — Курце устремился вверх по дороге.

Он добежал почти до поворота, свернул с дороги, взобрался на небольшой камень, откуда мог разглядеть немецкий конвой. Когда Уокер плюхнулся около него, Курце уже наводил бинокль.

— Грузовиков четыре, а не шесть, — сказал он. — Впереди штабная машина, а перед ней мотоцикл с коляской. Похож на те, что выпускает фирма БМВ, в коляске — пулемет.

Он передал бинокль Уокеру.

— Определи расстояние между хвостом колонны и штабной машиной.

Уокер взглянул на приближающийся транспорт.

— Приблизительно шестьдесят пять ярдов, — подсчитал он.

— Пожалуй. — Курце забрал бинокль. — Отойдешь по дороге ярдов на шестьдесят пять с тем, чтобы, когда последний грузовик будет поворачивать, штабная машина уже оказалась рядом с тобой. Мотоцикл пропустишь — я возьму его на себя. Иди назад и передай ребятам: огонь не открывать, пока не услышат взрывы, начну я, с мотоцикла. И еще: пусть сконцентрируют весь огонь на грузовиках. — Курце повернулся и посмотрел назад: пулеметов видно не было, и дорога казалась безлюдной.

— Отличная засада, лучше не придумаешь, — сказал он. — Почище тех, что устраивал мой сига[7] на англичан.

Он хлопнул Уокера по плечу.

— Теперь ступай. Я приду на помощь, как только покончу с мотоциклом.

Уокер побежал по дороге, остановился у пулеметов, чтобы передать приказания Курце. Затем выбрал себе подходящий камень на расстоянии около шестидесяти ярдов от поворота, привалился к нему и проверил автомат.

Вскоре он услышал голос бегущего по дороге Курце:

— Четыре минуты! Они будут здесь через четыре минуты. Приготовиться!

Курце промчался мимо и исчез у края дороги.

Уокер говорил, что четыре минуты в такой ситуации могут показаться четырьмя часами. Скрючившись, он вглядывался в пустынную дорогу, не слыша ничего, кроме биения собственного сердца. Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он различил рев моторов и лязг сцеплений.

Он плотнее прижался к камню и ждал. Ногу свела судорога, во рту пересохло. Мотоциклетный шум теперь перекрывал все остальные звуки, и Уокер снял автомат с предохранителя.

Он увидел проезжавший мотоцикл, водителя в огромных очках, похожего на уродливую химеру, охранника в коляске, вертевшего головой во все стороны, крупным планом — его руки, сжимавшие гашетку пулемета.

Как во сне, перед ним проплыла рука Курце, небрежно метнувшая гранату. Граната легла между водителем и бортиком коляски. Встревоженный пулеметчик повернулся, и от его резкого движения граната соскользнула внутрь коляски. Раздался взрыв.

Коляску разнесло, а пулеметчику, должно быть, оторвало ноги. Мотоцикл, как пьяный, завихлял поперек дороги, и Уокер увидел вышедшего из-за укрытия Курце, стрелявшего в водителя из автомата. Тогда и он вышел вперед, и уже его автомат поливал непрерывным огнем штабную машину.

Уокер рассчитал очень точно, так как хорошо представлял себе, где расположено водительское место, и стрелял не целясь — ветровое стекло разнесло вдребезги как раз на уровне лица водителя.

Он слышал стрекочущий звук и смутно понимал, что это пулеметы открыли по грузовикам огонь длинными очередями, но не имел ни времени, ни даже желания взглянуть в ту сторону. Уокеру было не до них. Прыгая на дороге, он увертывался от потерявшей управление машины, за рулем которой сидел покойник.

Офицер, сидевший рядом с водителем, поднялся во весь рост и судорожно рвал из кобуры пистолет, но короткая автоматная очередь — это подоспел Курце — превратила его в тряпичную куклу, нелепо повисшую на металлической раме разбитого ветрового стекла. Пистолет выскользнул из его руки и глухо стукнулся о землю.

С раздирающим грохотом автомобиль врезался в скалу и наконец остановился, хорошенько встряхнув на заднем сиденье солдата, стрелявшего в Уокера. Уокер услышал свист пуль над головой и нажал на курок. Дюжина пуль впилась в немца и отбросила его на спинку сиденья. Уокер уверял, что между ними было каких-нибудь девять шагов, и клялся, что слышал, как пули входили в живую плоть — по звуку это напоминало удары палкой по ковру.

Потом что-то кричал Курце и показывал рукой на грузовики. Уокер побежал по дороге за ним и увидел, что первый грузовик остановлен. На всякий случай он дал очередь по кабине, укрылся за ней и, оперевшись на горячий радиатор, перезарядил автомат.

Пока он возился с автоматом, бой кончился. Все грузовики были захвачены, и Альберто с Донато вели двух контуженных немцев. Курце рявкнул:

— Паркер, беги к повороту и проверь, нет ли там еще кого-нибудь. — Потом повернулся, чтобы осмотреть тот хаос, который явился результатом задуманной им операции.

Двое в мотоцикле были убиты наповал, в штабной машине было трое убитых. В каждом грузовике два солдата сидели в кабине и один — в кузове. Те, что сидели в кабинах, попали под пулеметный огонь и были уничтожены в считанные секунды. Как сказал Харрисон:

— На расстоянии двадцати ярдов нельзя было промахнуться — мы просто обстреляли первый грузовик, потом второй. Это же все равно что из пушек по воробьям стрелять.

Из семнадцати охранников уцелели двое, у одного на руке была открытая рана. Курце спросил:

— Обратили внимание?

Уокер покачал головой. Его трясло от пережитой опасности, а в таком состоянии он уже ничего не замечал.

Курце подошел к одному из пленных и ткнул пальцем в эмблему на его воротнике. Тот съежился.

— Они эсэсовцы. Все.

Курце отвернулся и зашагал к штабной машине. Офицер лежал на спине, наполовину вывалившись из передней дверцы. Курце взглянул на него, перегнулся и выдернул с переднего сиденья прижатый трупом кожаный портфель, который оказался запертым.

— Значит, в нем что-то интересное, — сказал Курце. — Почему же они выбрали именно эту дорогу?

— Ты же знаешь, они будут прорываться любыми путями, и здесь им бы это удалось, если бы случайно не нарвались на нас.

— Понимаю, — сказал Курце, — идея у них была неплохой и почти удалась. Это-то меня и беспокоит. Обычно немцам не хватает воображения, они следуют привычному порядку. Что же, интересно, заставило их изменить привычке? Только одно, я думаю, — необычный характер груза. — Он посмотрел на грузовики. — Неплохо бы заглянуть внутрь.

Он послал Донато следить за дорогой с другой стороны, а остальные, кроме Альберто, охранявшего пленных, направились осматривать грузовики.

Харрисон заглянул через борт первого грузовика.

— Здесь негусто, — сказал он.

Уокер подошел к нему и увидел на дне кузова множество ящичков — маленьких деревянных ящичков около восемнадцати дюймов в длину, в фут шириной и высотой не больше шести дюймов.

— Груз какой-то маленький, — сказал он. Курце нахмурился и медленно произнес:

— Такие ящички я уже где-то видел, но не могу вспомнить где. Дай-ка сюда один, посмотрим.

Уокер и Харрисон залезли в грузовик, оттащили в сторону тело убитого немца, и Харрисон ухватился за угол ближайшего ящика…

— О, черт! — воскликнул он. — Проклятая штука прибита! Уокер помог ему, и ящик сдвинулся с места.

— Нет, не прибит, просто очень тяжелый, наверное, в нем свинец. Курце опустил задний борт.