Золото красных - Страница 21

- Перестань! - повторила Холина.

Дробь по столу стала еще чаще... Холин поднялся, позвонил:

- Добрый день... от Цулко... если можно, сегодня?.. буду в два, опустил трубку.

Холин подъехал к пресс-центру на Зубовской площади, остановил "фолксваген-пассат" на Кольце среди иномарок с желтыми, редко-красными номерами. Прошел в стеклянные двери меж стен с надраенными медными табличками и замер у второго остекления, сквозь которое виднелась конторка и капитан милиции.

Из дверей вышел Седой:

- Вы Холин?

Эдгар Николаевич кивнул. Седой придержал Холина за локоть, на миг замер рядом с капитаном милиции:

- Товарищ со мной, Борис Иваныч!

- Какие проблемы! - улыбнулся напоминающий американского киногероя капитан Борис Иваныч и с благодарностью взял сигарету из пачки протянутой Седым.

Разделись, поднялись по правой мраморной лестнице, у городского телефона сгрудились трое или четверо иностранных корреспондентов с кофрами, треногами и камерами с длиннофокусными объективами.

Поднялись по двум лестничным пролетам - Седой время от времени кивал встречным - прошли бар-кишку, глянули на стойку с бутылками, сигаретами и закусками.

Прошли в ресторан. К Седому подошла метрдотель, блондинка средних лет, более напоминающая доктора филологии. Посадила у левой стены под зеркалом в обрамлении зажженных миньонов.

Официант подскочил тут же. Седой, не обращаясь к меню, заказал:

- Соленые грибы... лобио... четыре порции пельменей... две рыбные солянки и две вырезки с грибами.

Официант не шелохнулся. Седой обратился за советом к Холину:

- Водку или красное к мясу?

- Я на машине... лучше вино.

- Две бутылки "Каберне".

Официант исчез.

- Слушаю вас, - Седой разлил воду по фужерам.

Холин отхлебнул:

- Цулко полностью доверяет вам...

- Слушаю, - бесстрастно подстегнул Седой.

- К нам в Цюрих приезжал человек и...

- Я все знаю... что случилось, как и почему. У вас проблемы с женой? Я тут кое-что придумал. - Седой с интересом взирал, как официант расставил четыре стальные плошки с пельменями и разлил вино.

Выпили. Седой и Холин склонились к середине стола. Седой долго говорил. Холин слушал. Оба время от времени прикладывались к бокалам.

В ресторанный зал входила разношерстная публика от нечесанных юнцов с размалеванными девицами до вышколенных дипломатов.

Появился капитан Борис Иванович, протянул пачку сигарет Седому и Холину. Холин отказался. Седой взял: капитан и Седой обменялись дружескими улыбками.

В конце неспешной беседы Седой осведомился:

- Неплохо?

Холин сжал ножку бокала:

- Мне никогда б не пришло в голову...

- У каждого своя профессия! - рассмеялся Седой.

Холин сослался на занятость - попытался расплатиться, Седой пресек попытки. Холин ушел. Седой продолжил трапезу. Несколько раз к нему за стол присаживался капитан Борис Иванович, и оба заразительно смеялись.

В Париж летели втроем: Черкащенко, Марь Пална и Ребров. Самолет взлетел, Мастодонт направился в туалет, Марь Пална, сидевшая в центре между двумя мужчинами привычно не утерпела:

- Кто ж за тобой стоит, Ребров?

- Никто. - Ребров вспоминал приключения в сердце Азии и не верил.

- Так не бывает! - наставительно заключила Марь Пална. - Скрытник великий!

Вернулся Мастодонт, тяжело опустился в авиационное кресло. Марь Пална вмиг примолкла.

Сели у де Голя, быстро добрались до города на серостальном "ситроене", присланном администрацией Евробанка. Разместились в отеле. Мастодонт остался в номере отдыхать, Реброва и Марь Палну послали в Евробанк готовить документы. Вез шофер-француз ни слова не понимающий по-русски.

Ушлая Марь Пална, за возможность поерничать не пожалеющая родную мать, нашептывала на ухо Реброву:

- Раньше большевички тащили младших братьев из Коминтерна на склады, в запасники музеев, раздавали добро дворян, купцов - все что награбили... это в двадцатых... крали у одних - плохих, и передавали другим - хорошим. Антиквариат, бриллианты, николаевские десятки мешками... Эйфелева башня?! - Марь Пална быстро утеряла интерес к символу галльской столицы. - После войны насоздавали народных банков... открыли отделения совковые в Швейцарии, ФРГ, Иране, Люксембурге, Австралии... Евробанк, между прочим, основали русские эмигранты, жертвы красного террора... потом проморгали или сознательно отдали своим мучителям. В Евробанке нашенском пасутся все посольства соцдрузей, вся грибница Жорика Марше - куча организаций: женские, молодежные, профсоюзные, пионерские, спортивные... Тьма нахлебников... Отделения всеобщей конфедерации труда, включающие - не поверишь! - работающих на французскую "оборонку".

- Не понимаю, почему 99.7 процента капитала принадлежат Госбанку и Внешторгбанку, а не все сто? - Ребров хотел показать, что и он не лыком, тоже готовился к набегу на Париж. - Кокетство?..

Марь Пална не только для подоконников годилась, но и дело знала:

- По французским законам на территории страны банк может возглавлять только подданный Франции. Вот эти косметические 0.3 процента принадлежат местным коммунистам, и во главе банка - для отмазки! - француз.

Приехали, прошли в офис Евробанка. Ребров запросил бумаги для Мастодонта. Расторопные клерки быстро завалили стол папками, Марь Пална потребовала кофе, выпила две чашки, выкурила сигарету и сообщила Реброву:

- Я шефа ждать не буду... пройдусь по магазинам... через пару часов ждите. - И исчезла, обворожительная, таинственная, на взгляд непосвященных, неприступная.

Мастодонт вошел по-хозяйски, выгнал из кабинета посторонних, оглядел Реброва, корпевшего на ворохом бумаг:

- Ну что?

- Разбираюсь, - сообщил Ребров.

- Давай, давай... - тоном Мастодонт показал, что все эти бумаги ему совершенно безразличны.

- Не понимаю, - поделился Ребров.

- Чего? - без одобрения, скрывая усталость уточнил Мастодонт.

Ребров протянул несколько бумаг - колонки цифр напротив чреды фамилий, как выплатная ведомость:

- Фамилии только испанские и выплаты приблизительно одинаковые, похоже зарплата. Откуда столько испанцев, и за что мы им платим?

Мастодонт лениво подцепил листок, пробежал сверху вниз отшвырнул:

- Яснее ясного... Зарплата... только не испанцам. Кубинцам! Содержим экспедиционный корпус в Анголе... полностью. А ты как хотел? Тоже люди... жрать-пить должны, опять же бабы... домой перевести... набегает...

- Но почему деньги наши, если Кастро послал? - Не утерпел Ребров и различил в глазах Мастодонта неодобрение.

- Почему, почему?.. Где бы мне "Беломора" достать? - поплакался предправления, но все же ответил. - Почему, говоришь? Да потому что у Феди ж... голая. Мы за все платим! И за всех! Думаешь, нас поддерживают за то, что мы такие хорошие? За поддержку заплачено, еще как! Все друзья куплены! Без конца снуют гонцы, осведомляются все ли в порядке у наших ставленников? Не пособить ли деньжатами?.. А где взять... на всех? злость полыхнула в глазах Мастодонта, приблизился к окну: внизу пестрел крышами, разновысокими зданиями, зеленел скверами, голубел лентой реки знаменитый город. - Вон! Смотри! Дома в престижных районах. Живут буржуа, им и в голову не приходит, что приобретение участков под застройку, возведение домов - все финансировалось из Кремля, и живут господа-парижане в наших квартирах.

- Но есть же законы... можно проследить, откуда деньги... - возразил Ребров.

- Проследи!.. Где ж мой "беломор", мать его?!. - Мастодонт, закурил из пачки на столе. - Игры... Даем в долг, под смехотворный процент и... никогда не требуем назад. Сплошь подарки! Или скупим на корню тираж никому не нужной газетенки да еще по десятикратной цене... А как, ты думаешь, кормятся компартии в странах, где их, кроме как придурками, никто не признает? Займы, кредиты, разовые дотации - все гонорар за верную службу. Курьеры кремлевские так и скачут туда-обратно, развозят "зеленые"... а уж способов отмывки - сотни. Один праздник газеты "Юманите" чего стоит! Сколько собрали на празднике? Парижане, может, и ста тысяч пожалели, а наорут, мол собрали сто миллионов! Проверь. Вспотеешь!