Золото Каддафи - Страница 3

Некоторые злопыхатели все произошедшее называли даже внесудебной расправой.

Как бы то ни было, отношение к русским заложникам-морякам, находившимся у сомалийских пиратов, с тех пор изменилось не в лучшую сторону…

– Послушай, – спохватился вдруг хозяин офиса. – По поводу этого танкера «Московский университет»… Ты ведь и сам, кажется, участвовал в его освобождении?

– Было такое, – кивнул Иванов без особой охоты.

– Ну, и что же там все-таки произошло? В самом деле? Расскажи! Сомалийцев и вправду никто не расстреливал?

– Нет. Их никто не расстреливал.

– Говорят, что ваши ребята пиратов действительно в лодку посадили. А потом к ним кормой повернулись – и двигатель дали на полный ход, чтобы лодку струей от винтов опрокинуло.

– Без комментариев… – И Михаил Анатольевич Иванов, подполковник запаса, бывший русский морской пехотинец, посмотрел прямо в глаза собеседнику так, что тот сразу же догадался: больше никаких вопросов задавать не следует.

Город Хартум, как известно, – столица Судана. Располагается он в месте слияния Белого Нила и Голубого, откуда река течёт дальше на север, к Египту и Средиземному морю.

Вот, пожалуй, и все, что Михаил Анатольевич знал про этот город, покидая немноголюдную зону прибытия хартумского международного аэропорта. А еще он вполне обоснованно предполагал, что в Судане весной очень жарко.

И не ошибся. Судя по первому впечатлению, температура на улице была значительно выше той, которую стюардесса пообещала при посадке.

Градусов сорок, а то и все сорок пять…

Солнце нависло прямо над головой в плотном мареве, пропитавшемся запахами расплавленного асфальта и перегретых автомобильных моторов. Ветра не было вообще, и казалось, что окружающий воздух шевелится исключительно благодаря существованию выхлопных газов.

В общем, Михаил Анатольевич еле дождался, пока суетливый и разговорчивый таксист пихнет его сумку в багажник ярко-желтой потрепанной малолитражки, откроет дверь и запустит пассажира на заднее сиденье.

Однако выяснилось, что и в салоне такси о прохладе, пусть даже весьма относительной, мечтать не приходится. Кондиционер в машине отсутствовал напрочь, стеклоподъемники не работали, поэтому Иванов моментально почувствовал себя примерно так, как, вероятно, должна себя чувствовать курица, заживо запекаемая в духовке.

Поначалу водитель, используя несколько дежурных фраз на ломаном английском, имевшихся в его распоряжении, пытался завязать с ним беседу. Но заметив, что пассажир абсолютно не расположен к общению, успокоился, замолчал и включил автомобильный приемник. Из помятых динамиков бесконечным потоком задребезжала монотонная, заунывная арабская музыка, от которой Михаилу Анатольевичу стало совсем нехорошо.

Чтобы немного отвлечься, он попытался смотреть за окно, однако занятие это оказалось почти бесполезным – район, по которому они ехали из аэропорта, не поражал гостей ни красотами, ни особой экзотикой. Если, конечно, не относить к таковой полицейских на перекрестках и многочисленные армейские патрули, расположившиеся со своей бронетехникой вдоль дороги.

Терпеть дальше не оставалось ни сил, ни желания. Поэтому Иванов собрал в кучу словарный запас и по-английски попросил таксиста убавить звук. Тот, как видно, не понял, переспросил что-то, однако Михаил Анатольевич, вместо того чтобы вступать с ним в переговоры, просто перегнулся через спинку переднего сиденья, протянул руку и выключил музыку.

Даже если бы он в этот момент смотрел не на приемник, а вверх – все равно с пассажирского места нельзя было разглядеть серебристую птицу, медленно проплывавшую в совершенно безоблачном небе…

По стечению некоторых, так и не выясненных до конца обстоятельств беспилотный разведывательно-ударный летательный аппарат типа MQ-9 Reaper не был обнаружен и средствами суданских ПВО. Строго в заданное перед вылетом время он пересек государственную границу и появился в воздушном пространстве над городом, чтобы дождаться команды от оператора.

С высоты в несколько тысяч метров, на которой парил беспилотник, многолюдный Хартум выглядел, без сомнения, чище и привлекательнее, чем вблизи, – хотя оптика и электронная аппаратура самого последнего поколения, установленные на этом летательном аппарате, вполне позволяли читать даже вывески над сувенирными лавками и мастерскими.

В архитектуре второго по величине мусульманского города Северной Африки преобладал традиционно арабский, восточный характер. Центральная его часть, расположенная вдоль живописной долины Голубого Нила, имела множество удобных ориентиров, каждый из которых вполне мог служить потенциальной мишенью: Дворец республики, в котором постоянно находится президент, комплекс торгово-финансовых учреждений, различные министерства и ведомства, большой мост, ведущий к университетскому городку…

Получив очередную команду от спутника связи, Reaper сразу же повернул на восток, в направлении Умм-Дурмана, самой оживленной части суданской столицы, все еще сохранившей следы кровопролитных уличных боев между повстанцами и правительством, которые шли здесь три года назад. Затем он опять изменил направление полета, взяв курс на Северный Хартум, или, как его здесь называли, эль-Хартум Бахри.

Потенциальных мишеней на этом берегу Нила тоже хватало: еще один стратегический мост, несколько крупных заводов и фабрик, железнодорожные мастерские и склады готовой на экспорт продукции.

Под широкими крыльями беспилотника как раз медленно проплывали развалины фармацевтического предприятия аль-Шифа, уничтоженного американскими крылатыми ракетами в августе девяносто восьмого, когда Reaper поймал закодированный сигнал передатчика, установленного под капотом одной из бесчисленных автомашин, удалявшихся в данный момент от международного аэропорта.

Доклад об этом немедленно поступил к оператору.

Reaper снизился до семи с половиной тысяч метров и увеличил скорость – теперь она составляла примерно четыреста километров в час. Система наведения передала на пункт управления данные с телекамеры, и через мгновение в сторону цели стартовала ракета, получившая от создателей говорящее имя Hellfire[1].

Некоторое время изображение на экране далекого монитора не менялось. Потом вдруг на месте машины возник грязно-белый, клубящийся шарик разрыва, и все было кончено.

Цель поражена.

Очередное задание выполнено.

Беспилотный разведывательно-ударный летательный аппарат без опознавательных знаков и номера на борту получил соответствующую команду, чтобы начать разворот с набором высоты.

Путь к наземному пункту базирования, где его с нетерпением ожидали пилот и оператор электронных систем, предстоял не короткий и, видимо, не спокойный…

Нельзя сказать, что капитан Али Мохаммед Хусейн, сотрудник подразделения внутренней безопасности[2] хартумского международного аэропорта, скучал по своему предыдущему месту службы. Несколько месяцев, проведенных им в Южном Судане, никак нельзя было назвать спокойными и безопасными.

Родился он в год подписания Аддис-Абебского соглашения, которое привело к прекращению первой гражданской войны между Севером и Югом – и к предоставлению южанам определённой автономии в вопросах внутреннего управления.

Затишье продолжалось примерно десять лет, после чего вооружённый конфликт возобновила Народная армия освобождения Судана. Поводом для этого послужила политика исламизации, в рамках которой тогдашний президент Джафар Нимейри предпринял несколько неуклюжих административных шагов, а в уголовное законодательство страны были введены некоторые виды наказаний, предусмотренных нормами шариата, – к примеру, забивание камнями, публичная порка и отсечение рук.