Золото Иссык–Куля - Страница 8
Василий даже зашелся от смеха.
– Ну, вы, Сергей Давыдович, насмешили меня! – наконец проговорил он. – Какая культура может быть у американцев?! Субкультура – это да, а культура может быть только у древних народов. Например, у киргизов. У них традиции сложились за тысячелетия. А американцы – кто? Сброд со всего мира! Какая у них культура общая? Там каждый третий побывал за решеткой, я статистику видел.
– Что–то я тебя, Василий, не пойму, – вмешался я в спор Плоских и Дудашвили, – то у тебя американцы сплошь законопослушны и ты уважаешь их за это, то, они у тебя все преступники и нарушители законов. Где же правда? А потом, если киргизы носители великой культуры, кому они ее передают? Кому они помогают? Я вижу только американские, швейцарские и прочие иностранные фонды и организации, которые поддерживают киргизскую культуру и традиции, а сами киргизы копейки на нее не расходуют. Только с протянутой рукой стоят, ждут кто им очередные деньги отвалит. За шестнадцать лет существования независимого Кыргызстана даже эпос «Манас», о котором на каждом углу кричал Акаев и прочие деятели, прилично не издавали. Только «Раритет» на английском языке выпустил этот эпос в 2004 году. Так его сейчас официальные власти не покупают. При Акаеве, все–таки, на подарки иностранным гостям брали. А теперь, видимо, лишь калпаками обходятся. Народ шутит: «Окалпачим весь мир!»
– Все эти фонды – сплошное отмывание денег, – безапелляционно объявил Василий. – А вся их пресловутая культура – это мусоропровод. Они по нему к нам всякий отстой сливают. Пропагандируют секс, насилие, разрушают устои общества. Это у американцев и ЦРУ такая специальная программа, чтобы наше общество разложить, а потом уже прибрать беспомощных к своим рукам. Американская культура – это сплошное пепси, жвачка и порнуха.
– Ты это брось, – в один голос закричали мы с Дудашвили, – в Америке культ семьи развит. Для них семья святое. На этом их общество держится.
– Да американцы друг к другу так запросто, как мы с вами, даже в гости пойти не могут! – возопил Василий. – Им за год извещение посылать надо и еще ответ ждать – соизволят вас принять или черес чур заняты! А киргиз для гостя последнего барана не пожалеет – зарежет!
– Смотря для какого гостя, – сыронизировал я, – для нас с вами вряд ли.
Василий замолчал, подбирая новые аргументы в пользу своей точки зрения. Дудашвили, слегка раздраженный упрямством оппонента, тоже молчал.
Машина продолжала нестись вперед. Перед нами лежала Ферганская долина. Лучшие ее земли принадлежат Узбекистану. Территории узбеков лежат вдоль долин рек, стекающих с хребтов Тянь–Шаня. Они острыми клиньями далеко врезаются на киргизскую сторону. Тянь–Шань – это уже земля киргизов. Такое впечатление, что все плодородные земли при разграничении государств отдали узбекам, а киргизам оставили выжженные предгорья. Теперь, когда все республики стали суверенными, Кыргызстану пришлось прокладывать дороги в обход территории Узбекистана. Там, где раньше было два–три километра пути, теперь надо преодолеть двадцать–тридцать, а то и более километров. При Советской власти можно было пересечь Ферганскую долину и сразу попасть в Баткен, минуя Ош. Сегодня нам не хватит одного дня, чтобы добраться до цели нашего путешествия. В Оше придется переночевать.
– Я недавно читал в Интернете, – нарушил молчание Василий, – что киргизы, по исследованию ученых, одни из самых счастливых людей на нашей планете. Они находятся на втором месте. Я не помню, кто на первом, но американцы даже в двадцатку счастливых наций не попадают.
– По каким, интересно, критериям оценивали, какая нация счастливая? – тут же отозвался Дудашвили. – По количеству съеденного бешбармака или выпитого кумыса? По–моему, самые счастливые – это американцы. У них страна самая богатая в мире.
– Да у них самый большой внешний долг, – прервал его Плоских. – У меня друг живет в Америке, женат на американке. Так он не хочет принимать американское гражданство. До этого тоже уважал америкосов, а пожил с ними и в корне изменил мнение. А вот все, кто к нам приезжает, все отмечают, какой прекрасный и гостеприимный народ в Кыргызстане.
– Я жил там, – настаивал Сергей. – Такой свободы, как там, нигде нет! Хочешь дело открыть – за полчаса фирму оформишь, кредит получишь. У них любое дело перспективно, потому что у населения куча денег, надо только предложить им что–нибудь стоящее. А у нас – страна нищая, поэтому проблема и с зарплатами, и с платежеспособностью населения. Какой тут бизнес?!
– А счастье – это категория не экономическая, – заметил Василий, – это состояние духа. Киргизы бедные, но счастливые. В этом их свобода.
– Ребята, о чем вы тут спорите? – опять вмешался я в разговор. – Сейчас многие посещают другие страны, видят, как там живут люди. Везде они трудятся, в поте лица добывая свой хлеб. Все страны развиваются. Посмотрите на Казахстан. В Алматы чувствуется достаток. Можно спокойно гулять вечерами. В воздухе нет напряженности и опасности. У нас же с наступлением сумерек нельзя выйти на улицу, даже в Бишкеке. Хорошо, если только ограбят, а если убьют? Не знаю, как себя чувствуют киргизы, счастливы они или нет, только больше миллиона наших граждан, именно киргизской национальности, уехало работать в Россию и Казахстан. От счастья вряд ли бегут. И ведь само правительство агитирует уезжать из страны. Целая рекламная кампания развернута. Провожают целые эшелоны уезжающих гастарбайтеров. С помпой и оркестром. Я видел рекламный ролик: сидят два друга за достарханом, один из них на комузе играет, второй у первого спрашивает: «Ты специальность какую–нибудь получил?» Первый отрицательно машет головой и продолжает играть на комузе. Второй опять его спрашивает: «А русский хорошо знаешь?» Тот опять трясет головой: «Нет!» Друг его опять вопрошает: «А как же ты поедешь в Россию? Там надо язык знать и специальность нужную освоить. На комузе играть там некому, туда едут деньги зарабатывать!» И потом титры, призывающие учиться в техникумах и училищах. Грустная реклама.
– Киргизы – кочевники. У них в крови переезды, – упрямо отозвался Плоских. – Это ваших любимых американцев с места не сдвинешь.
По сопению Василия я понял, что спорить с ним бесполезно. Ему было удобнее и спокойнее представлять киргизов идиллически. Они счастливо кочуют по горным джайлоо, поют свои протяжные песни, живут в юртах, впитывая через тюндюк космическую энергию, и поджидают дорогого гостя, чтобы зарезать ему барашка.
– А сколько американцев волонтерами к нам приезжает? – отозвался Сергей Дудашвили. – Насколько я их знаю, американцы очень легки на подъем.
– Волонтеры либо миссионеры, которых спонсируют религиозные организации, либо шпионы, – тут же отрезал Василий, – а те, кто побывал в Кыргызстане, уезжать не хотят. Говорят: «Какая прекрасная страна!» и добавляют: «Какие гостеприимные люди!», это про киргизов. Некоторые остаются жить у нас, причем не в Бишкеке, а в глубинке.
Спорить я не хотел, в этой дискуссии вряд ли родилась бы истина, каждый упорно отстаивал свою точку зрения, но все же не удержался от реплики:
– Знаешь, Василий, ты не совсем прав, говоря, что на Западе люди крепко держатся за обжитое место или работу. Я лично знаю классных специалистов книжного дела, которые в пять–шесть лет круто меняют все свои жизненные обстоятельства, оставляют престижные должности, хорошую работу, меняют города, потому что начинают терять вкус к жизни. Им хочется добиваться успеха в других, менее преуспевающих организациях, применять свой опыт, профессионализм и показывать, чего они стоят на самом деле.
– С жиру бесятся, – буркнул в ответ Василий.
…Наша поездка удалась на славу. Ночевка среди марсианского пейзажа причудливых скал юрского периода, долгожданная находка средневековых печей, остатков керамических трубок, по которым подавался в печь воздух, великолепные пейзажи пустыни, зеленых оазисов у родников… А потом, на обратном пути, пустынные пространства сменили обширные зеленые горные долины близ реки Нарын, сплошь усеянные весенними цветами: оранжево–желтыми головками купальниц–жарков, фиолетовыми шарами дикого лука и чеснока, красным диким пионом–воронцом, синими метелками колокольчика и массой других цветущих растений. Вот где рай земной!