Золото гномов - Страница 10

— Да, слышала краем уха.

— Где?

— Они поставили палатки у восточных ворот. Я ходила туда, продавала виноград. — Сфандра толкнула ногой пустую корзину. — Они пили виноградное вино и бранились, как конокрады. Клялись превратить тебя в груду окровавленных костей и скормить грифам, а из гнома сделать евнуха и продать в гарем за бешеные деньги. Кстати, где он?

— Я здесь, — сердито сказал Алвари, выступая вперед. — Совершенно не обязательно пересказывать глупости, которых ты наслушалась, гуляя, где не следует, благородная госпожа.

Последние слова он произнес с особенным сарказмом.

— Хватит, — оборвал его Конан и снова повернулся к девушке. — Сфандра, детка, тебе лучше сказать мне правду. Куда ты шла?

— В храм Алат.

— Зачем? Какие дела у женщины-воина могут быть в храме Алат?

— Ты сам ответил на этот вопрос, Конан. Я — женщина-воин.

— Не лги. — Он взял ее за подбородок и обратил к себе бледное лицо с широко расставленными глазами. — Зачем ты говоришь мне неправду?

— Хорошо, вот тебе правда, если ты так этого хочешь. Воинский союз амазонок, к которому я принадлежу…

— А, что я говорил! — обрадовался гном. — Амазонка. Не женщина, а машина для убийства. Ох, наплачемся мы с ней…

— Молчи, — цыкнул на него Конан.

— Наш союз, — как ни в чем не бывало продолжала Сфандра, — издревле воюет с Хорбулом. На то есть свои причины, о которых я не стану говорить. Несколько наших сестер погибли в застенках храма Алат.

Эта богиня принимает кровавые жертвы. У ее статуи в храме ноги вымазаны кровью… Богиня эта пришла с Востока и, говорят, не так давно. Всего лишь поколение назад. Ее могущество — в синем камне, заключающем в себе силы некоторых планет…

— Еще одна охотница до чужого добра, — сердито сказал Алвари. — Люди ненасытны в своей алчности. Синий камень принадлежит нашему народу и должен быть возвращен в горы.

— Кому принадлежит синий камень Алазат — решать будем потом, когда завладеем им, — предложил Конан. — А сейчас давайте действовать сообща. Насколько я понимаю, сейчас у нас троих — одна общая цель: проникнуть в храм и завладеть этим сокровищем. А там посмотрим, как поделим его.

— Я не позволю делить Алазат, — упрямо сказал гном. — Сокровище гномов неделимо. Оно должно быть цельным, иначе утрачивается всякий смысл обладания им.

Сфандра легким движением поднялась на ноги.

— Идемте к храму, — сказала она. — Я попробую войти в него, а вы двое оставайтесь снаружи. Будете наблюдать. Надеюсь, вернусь с хорошими новостями.

— Что ты собираешься делать? — Ее решение не на шутку встревожило Конана. — Не выдумывай, Сфандра. Нам нужно просто забраться через окно, обшарить храмовые сокровищницы и…

— Для того чтобы туда забраться, нужно хотя бы иметь представление о расположении зданий и размещении охраны, а возможно, и ловушек, — ответила Сфандра. — Нет, я пойду одна и совершенно открыто. Многие женщины приходят туда поклониться кровавой богине.

Она закуталась в свой плащ плотнее, оставив открытыми только глаза и верхний край диска серег. Глаза Сфандры потеплели, и Конан понял, что она улыбается. Рассердившись на самого себя за то, что уставился на нее так, словно несколько лет не видел женщины, варвар дернул Алвари за плечо.

— Не зевай, идем.

Храм появился перед ними внезапно — серое прямоугольное строение, украшенное лишь узорными прорезями окон. Он был похож на оборонительное сооружение, и на его плоской крыше можно было бы при необходимости разместить множество лучников, отметил Конан. Вероятно, часть охраны, если она имеется, помещена именно там.

Перед храмом улица расширилась, превратилась в небольшую площадь, на которой все трое тут же заметили колодец.

Три провалившихся ступеньки вели к закрытой двери храма. Тяжелая дверь из железного дерева была обита медными прутьями, горящими в лучах восходящего солнца, так что казалось, будто на ворота наложили пылающую сеть.

— Да, эту цитадель так просто штурмом не взять, — задумчиво проговорил Конан, окинув толстые серые стены взглядом знатока. — Пожалуй, ты права, женщина-воин из Гиркании: без небольшой разведки нам не обойтись.

— Сядьте у колодца, — сказала Сфандра. — Постарайтесь не слишком бросаться в глаза, но и таиться не стоит, это тоже может вызвать подозрение. Лучше всего будет, если вы как бы спрячетесь и в то же время останетесь на виду. К тому же, не думаю, что казаки направятся искать вас сюда.

— Да, с нашей стороны было чудовищной наглостью явиться к храму Алат, согласился Конан. — Может быть, это нас и спасет.

— Будем надеяться, — коротко ответила Сфандра. Никто из троих так и не понял, когда же перед закрытой дверью появился жрец, с головы до ног закутанный в красный шелк. Ткань сверкала и переливалась, хотя жрец стоял совершенно неподвижно, и ветра на площади не было.

Сфандра повернулась к своим спутникам и снова улыбнулась под своим покрывалом.

— Ждите, — сказала она.

Жрец внезапно заговорил, легко преодолевая звучным голосом разделявшее их расстояние:

— Вы пришли поклониться светлой Алат, чужестранцы?

Он говорил по-гиркански куда лучше, чем Конан, почти без акцента. Слегка побледнев, Конан шепнул девушке:

— Не ходи.

Но она уже сделала шаг вперед. Когда ее звали, Сфандра всегда шла, не задумываясь о том, таит ли приглашение в себе опасность. Так учила ее мать Антиопа, Старшая Воительница, воспитавшая несколько поколений сильных и гордых девушек. Антиопа, которая не шла никогда ни на один зов. Старшая.

В развевающемся покрывале, сверкая дисками серег и белизной выгоревших на солнце волос, она стремительно пересекла площадь и взлетела по обвалившимся ступенькам. Хотя Сфандру нельзя было назвать низкорослой девушкой, жрец был выше ее на две головы, и теперь, когда они стояли рядом, разница в росте бросалась в глаза и казалась зловещей. Сфандра выглядела рядом с этим мрачным, стройным служителем кровавой богини, одетым в алый шелк, беззащитной и маленькой — добровольная жертва, вольная степная птица, залетевшая в клетку. Неожиданно легко жрец раскрыл перед ней дверь, и Сфандра, не задумываясь, переступила порог, задев плечом короткий меч, повешенный у притолоки от злого духа.

— Что же нам теперь делать? — спросил Алвари, глядевший, как с грохотом, словно навеки отрезая девушку от мира, захлопывается за ней дверь.

— Ждать, — коротко ответил Конан и сел у колодца, натянув покрывало на голову. — Ждать, Алвари. Больше ничего.

— А если ее там убьют? — Гном был не на шутку встревожен.

— Тогда я отомщу за нее.

— Этого я и боялся. Ты полоумный самоубийца,

Конан-варвар. Если ее убьют, мы унесем отсюда ноги, и чем скорее, тем лучше.

— А Алазат Харра?

— Украдем. Ты, я полагаю, искушен в этом ремесле?

— Искушен, — нехотя сказал Конан. — Я был первым вором в Аренджуне.

— Я так почему-то и подумал. Он уселся рядом с Конаном и уткнулся головой в колени.