Золото для революции - Страница 5
Махно скрылся, успел посетить Москву, чтобы понять, как правильно должен действовать в такой ситуации анархист, защитник крестьян, а затем вернулся домой и создал гуляйпольский партизанский отряд. Таким образом, место рождения и центр движения – Гуляйполе. О специфике махновского отряда пишет и Аршинов:
«За две-три недели действий отряд этот стал предметом ужаса не только для местной буржуазии, но и для австро-германских властей. Район военно-революционных действий Махно имел огромный – от Лозовой до Бердянска, Мариуполя и Таганрога, и от Луганска и Гришина до Екатеринослава, Александровска и Мелитополя. Быстрота передвижения была особенностью его тактики.
Благодаря обширности района и быстрым передвижениям он всегда как снег на голову появлялся в том месте, где его меньше всего ждали, и в короткий срок прошел огнем и мечом по всем пристанищам местной буржуазии. Все те, кто за последние два-три месяца гетманщины успели обосноваться в старых дворянских гнездах, кто пользовался бесправием крестьян, грабя их труд и землю, кто начальствовал над ними, вдруг оказались под беспощадной, неумолимой рукой Махно и его партизан.
Быстрые как вихрь, не знающие страха и жалости к врагам, налетали они на помещичью усадьбу, вырубали всех бывших на учете врагов крестьянства и исчезали. А на другой день Махно делал налет уже на расстоянии ста с лишним верст от этой усадьбы на какое-либо большое село, вырубал там всю варту, офицеров, помещиков и исчезал, не дав времени опомниться стоявшим под боком немецким войскам и сообразить, что произошло по соседству с ними. На следующий день он вновь более чем за сто верст от этого села расправлялся с каким-нибудь мадьярским карательным отрядом, усмирявшим крестьян, или вешал вартовых».[3]
Иными словами, нам интересно, что отряд Махно держит под контролем весь юг Украины. Следовательно, ценности могут быть захоронены в любой из местностей к югу от Киева. К тому же, действовавшие в этом регионе другие партизанские отряды, увидев, что деятельность батьки весьма эффективна, стали искать с ним сотрудничества или вливаться в его ряды.
«К этому заключению пришли такие большие и самостоятельные отряды, как отряд Куриленко, оперировавший в Бердянском районе, отряд Щуся и отряд Петренко-Платонова, оперировавшие в Дибривском и Гришинском районах. Все они по собственной инициативе стали составными частями отряда Махно. Таким образом, слияние партизанских отрядов юга Украины в одну повстанческую армию произошло естественно, в силу требований обстановки и голоса масс.
К этому же времени, в сентябре 1918 г., Махно получил название „батьки“ – вождя революционного повстанчества Украины».[4]
Таким титулом наградил его Щусь во время драматического эпизода. Отряд Махно проходил через Дибривский лес в сторону Большой Михайловки, когда стало ясно, что в селе стоит австрийская армия, многократно превышающая численность партизан – тридцать махновцев с одним пулеметом на тачанке против тысячи хорошо вооруженных солдат. Самое удивительное, что Махно удалось разбить австрийское войско. Правда, удержать успех удалось слабо: австрийцы опомнились, подтянули резервы и спалили село полностью. Но партизаны уже вкусили победу. Им в конце концов удалось отвоевать Гуляйполе, и они удерживали его с тех пор за собой. А Гуляйпольский район считался вольным.
На территории Украины кроме махновцев были также представлены большевики и петлюровцы. Между этими вооруженными формированиями постоянно шли стычки и бои. Весной 1918 года большевики отступили на север, в Россию, а Киев был занят войсками Петлюры. На какое-то время им удалось закрепиться, но затем они были выбиты из Киева, и снова вернулись австрийцы и гетман Скоропадский. Правда, к концу 1918-го картинка снова изменилась уже привычным образом – гетман бежал, зато вернулся Петлюра. Под его властью оказалась Северная и Центральная Украина, на юге же власть принадлежала повстанческой армии Махно.
За украинской ситуацией внимательно следили и большевики. Как только власть гетмана была уничтожена, с севера стали двигаться большевистские части. А от Азовского побережья двигалась Добровольческая белая армия Деникина. Таков был расклад сил.
Петлюровцы, взяв власть, не могли не выяснить, кто такие махновцы и чего они хотят. Так что сразу же после взятия Киева Петлюра послал Махно целый ряд вопросов, надеясь на сотрудничество и понимание. Махно высказался просто и честно: он отказался сотрудничать с Петлюрой. Напротив, он повел свои отряды на Екатеринослав. Город был очень хорошо укреплен, и когда свою помощь Махно предложили большевики, он согласился – с этими эсдеками он видел гораздо больше общего, чем с националистами-петлюровцами.
«Как часто с ним бывало раньше и впоследствии, он прибег к военной хитрости. Нагрузив состав поезда своими войсками, он пустил его, под видом рабочего поезда, через днепровский мост прямо в город. Риск был огромный. Узнай петлюровцы про эту хитрость за несколько минут до остановки поезда, они могли бы его целиком полонить. Но этот же риск прокладывал махновцам путь к победе. Поезд въехал прямо на городской вокзал, где революционные войска неожиданно выгрузились, заняли станцию и ближайшую часть города. В самом городе произошло ожесточенное сражение, окончившееся поражением петлюровцев. Однако через несколько дней вследствие недостаточной бдительности гарнизона махновцев город пришлось вновь сдать петлюровцам, подошедшим новыми силами со стороны Запорожья.
При отступлении, в Нижне-Днепровске, на Махно дважды производилось покушение. Оба раза подброшенные бомбы не разорвались. Армия махновцев отступила в район Синельникова. С этого момента на северо-западной границе махновского района создался фронт между махновцами и петлюровцами. Однако войска последних, состоявшие в большинстве из крестьян-повстанцев и насильно мобилизованных, стали быстро разлагаться при соприкосновении с махновцами. И в скором времени фронт был ликвидирован. Громадные тысячеверстные пространства были освобождены от всяких властей и войск».[5]
В этом вольном районе были созданы и первые в стране коммуны – все три вблизи Гуляйполя, они так и носили не названия, а номера: первая, вторая, третья. Повстанцы успели даже провести два съезда, пытаясь определиться, кто враг, а кто союзник. Махновцы понимали, что угрозу их свободе несут как большевики с севера, так и деникинцы с юга. Но первыми пришли враги с юга.
«Деникин, – писал Аршинов, – рассчитывая на запутанную украинскую обстановку, на борьбу петлюровской директории с большевиками, надеялся без особого труда занять большую часть Украины и поставить свой фронт, по крайней мере, первое время, – за северными пределами Екатеринославской губернии. Но он неожиданно наткнулся на упорную, хорошо организованную армию повстанцев-махновцев.
После нескольких боев деникинские отряды стали отступать обратно в направлении Дона и Азовского моря. В короткий срок все пространство от Полог и до моря было освобождено от них. Махновские части заняли ряд важных узловых станций и города Бердянск и Мариуполь. Начиная с этого времени (январь 1919 г.) здесь создался первый противоденикинский фронт – фронт, на котором махновская армия в течение шести месяцев сдерживала поток контрреволюции, лившийся с Кавказа. Он растянулся затем на сто с лишним верст, от Мариуполя по направлению на восток и северо-восток.
<…>
Однако в течение четырех с лишним месяцев деникинцы, несмотря на отборный состав войск и ожесточенность нападений, не смогли осилить повстанческие войска, преисполненные революционного огня и не менее деникинцев искусные в партизанской войне. Наоборот, очень часто генералу Шкуро приходилось попадать под такие удары повстанческих полков, что лишь отступление на 80–120 верст к Таганрогу и Ростову спасало его от полной катастрофы.
<…>
В начале 1919 года повстанцы-махновцы после ряда боев отбросили деникинские войска к Азовскому морю, захватив у них около 100 вагонов хлеба в зерне. Первой мыслью Махно и штаба повстанческой армии было – послать все захваченные продовольственные трофеи голодающим рабочим Москвы и Петрограда. Широкая повстанческая масса восторженно приветствовала эту мысль. Хлеб, в количестве около 100 вагонов, был доставлен в Петроград и Москву в сопровождении махновской делегации, горячо принятой Московским Советом».[6]