Золотая жаба Меровингов (СИ) - Страница 6

— Мнение понятно, — сказала Лоис, — а что ты думаешь о святой инквизиции? Как далеко может зайти реставрация этого церковно-гражданского института?

— Хоть на сто процентов. Но, давай называть все современными именами. С 1908 года инквизиция называется: CDF, Congregatio pro Doctrina Fidei — Конгрегация Вероучения.

— Ого! А ты разбираешься в вопросе! Даже по-латыни знаешь!

Майор-переговорщик допил вторую чашку вина (оно было легким, почти как пиво, и с приятно-освежающей кислинкой), затем вытер губы ладонью и пояснил:

— Я не разбираюсь в вопросе и почти не знаю латыни, но мне в официальную рассылку падают письма с этим названием и апостольскими ключами на титульном бланке.

— Ого! И что там, в этих письмах, если не секрет?

— Тут никаких секретов, — ответил он, — поскольку CDF пока не является официальным институтом власти Франции и Евросоюза, у меня нет обязанностей по их письмам. В частности, нет обязанности неразглашения.

— Так что же там, Отто?

— Ничего такого, о чем ты не могла бы догадаться. Секретарь кардинала, некий Юлиус Лампардус с тревогой обращает внимание полиции на заразу психоделической музыки, галлюциногенных и сексуальных культов, неоязычества, ведьмовства, оккультизма и сатанизма. И просит принять меры. Если в письме есть обороты, вроде: «неоязыческий терроризм» или «массовые жертвы сатанизма», то сервер автоматически добавляет мой адрес в лист рассылки. Я получаю эту фигню, читаю по диагонали и сливаю в корзину.

Девушка-фурри сосредоточенно почесала пальцами верхушки ушей.

— Отто, ты сейчас говоришь: Конгрегация Вероучения пока не является официальным институтом власти. А что значит «пока»?

— Пока, — сказал он, – Совет Европы и Европарламент не проголосуют за акт, который включит CDF в состав комитета координации спецслужб и борьбы с экстремизмом.

— И тогда, — предположила она, — спецназ полиции будет охотиться за всеми, кто как-то связан с языческими или сатанинскими учениями? За мной, в частности. Да?

— Да, Лоис. И не говори, что это для тебя новость. По-моему, уже и ленивые знают. По известному правилу, машина религиозной чистки, будучи запущенной, уже не может остановиться. Когда исчерпан один вид сырья, машина требует, чтобы нашли другой, третий, четвертый. В какой-то момент это достает уже достаточно серьезных людей, и машину ломают. Некоторых ее администраторов назначают крайними, и триумфально вешают в Нюрнберге, как преступников против человечности. Такая банальность.

— Банальность? – переспросила она, — значит, если меня будут сжигать на площади, ты спокойно пройдешь мимо, как будто такая чепуха не заслуживает внимания?

— Я не пройду мимо. Меня уже не будет в этом клоунском Четвертом Рейхе. И, что-то подсказывает мне, что и тебя тут не будет, так что тема твоего аутодафе неактуальна.

— Ты проницателен! – весело сказала Лоис.

— Угу, — он кивнул, — работа у меня такая. И, кстати, как там гусь, обещанный мне?

— Гусь, — проинформировала она, — будет готов через 10 минут.

…

Гусь не был монументальным, но кило на шесть он тянул. Сожрать это вдвоем за один раунд, конечно, невозможно. Осилили примерно четверть, и то с трудом.

— Wow! Классно! – объявила девушка-фурри, откидываясь на стуле и поглаживая живот ладонью в темпе дыхания, циклично по часовой стрелке.

— Хорошо, но много, — сообщил свое мнение Отто.

— Нормально, — возразила она, — ночью мы доедим. У меня настоящий зверский аппетит бывает после оргазма. А у тебя?

— У меня аппетит тоже в таких случаях появляется.

— Вот и отлично! – Лоис потерла руки, – Сейчас переварим полчасика, а потом залезем вдвоем под душ, для ознакомления. Дальше биология сама решит, как нам лучше.

— Вот так просто? – спросил Отто.

— Да. А чего усложнять-то?

Если подойти к данной ситуации с объективной естественнонаучной точки зрения, то усложнять действительно нечего. Мужчина, женщина, вечер, широкий матрац, и еще множество панд. Панды-коврики, и панды-подушки, плюс на потолке над матрацем — большое пластиковое фото-панно с задумчивой пандой. Она жевала лист бамбука, и с интересом наблюдала за эротическими игрищами парочки гомо сапиенсов. А когда эта парочка финишировала, то панда, будто посмотрела с иронией: «Эх вы, цари природы, хватило вас всего на час с четвертью, тоже мне, достижение, смех, да и только».

Но, сапиенсы были не так просты, как могло показаться необразованному бамбуковому медведю. Финиш был промежуточным. Ночь впереди еще длинная, гуся много и, для поднятия боевого духа, в запасе у Лоис Грюн имелся специальный тибетский чай. По вкусовым качествам – так себе, но (уверяла она) есть сверхмощные скрытые эффекты. В ожидании прихода эффектов, они сидели на коврике-панде и пили этот чай из больших (кстати, родных, тибетских) бамбуковых чашек.

— Отто, — окликнула она, — а когда реально будет инквизиция, ты куда слиняешь?

— Когда и если, — поправил он, — я не думаю, что эта машина наберет такие обороты.

— Ну, — Лоис махнула рукой, — а если наберет, то что?

— В Канаду, в Квебек, — ответил он, — там такие же французы, как здесь. И есть кое-кто знакомый. Устроюсь по специальности. Захватов заложников там хватает, по мелочи. Например, засвеченный воришка в супермаркете берет кого-нибудь в заложники там, в торговом зале, просто с целью, чтоб выпустили. С таким договориться несложно.

— Неплохой отскок, — оценила девушка-фурри, — а я метнусь в Экваториальную Гвинею. Обалдеть, какая страна, говорят. Джунгли, звери, океан. И язык тоже французский.

— Что делать будешь? – поинтересовался Отто Турофф.

— Устроюсь на нефтяную платформу. У меня профессия: инженер машин нефтегазовых промыслов. Я работала на норвежской платформе в Северном море два раза по сезону. Холодно там, блин. Хотя прикольно. В Экваториальной Гвинее будет жарко, блин. Но, наверное, тоже прикольно. Всяко, подниму денег на год вперед, а дальше осмотрюсь.

Надо сказать, что Туроффа немало удивила профессия новой знакомой. Он считал, что «молодые асоциальные неформалы» (как называют в полицейской статистике всю эту категорию молодежи — из новых религиозных культов и протестных субкультур) если и работают, то на уровне шимпанзе, в роли, например, мерчандайзеров-оформителей (т.е. человекообразных, ставящих товары на полках в супермаркете по образцу с картинки). Девушка-неформал, профессионально работающая на морской нефтяной платформе, выглядела для Туроффа нонсенсом, примерно, как перелетный туркестанский пингвин. Теперь, задумавшись, майор сообразил, что работа вахтового инженера для человека из субкультуры гораздо более логична, чем ежедневная тягомотина в супермаркете. Куда удобнее для неформала отбарабанить сезон, и потом год не думать о деньгах. Плюс, на морской платформе никто не лезет к тебе в душу — всем наплевать, лишь бы работал.

Тут в голову майора пришла еще одна мысль, и он спросил:

— Лоис, а в этой редакции, как его…

— Сетевой журнал «Werelynx», — напомнила она.

— Да, верно. Так, в этой редакции тебе платят что-нибудь?

— Нет, — ответила она, — иногда перепадает что-то с рекламы на полях текста, но это как маленький бонус. На самом деле, я там чисто для души работаю.

— И, ты хочешь сказать, что не получая за это денег, добываешь информацию… Хм…

— …Затаскивая незнакомых мужиков в койку? – помогла она договорить.

— Ну, — он слегка стушевался, — я бы как-то тактичнее это выразил.

— Какая разница, как выразить? – весело отозвалась девушка-фурри, — Если мне просто понравился мужик, то я тащу его в койку. Нормальное поведение женской особи. А ты здорово мне понравился, и это понятно. Я видела, что и как ты делал. Ты Саматман.

— Кто-кто я?

— Саматман. Так Приходящий. Это из буддизма, — пояснила она.

— Хм… Вот уж не подумал бы. А что это значит?

— То, что ты аутентичен сам себе. Ты сущность, а не просто пятно дерьма на стенке.

— А-а… Ладно. Не могу сказать, что я понял, но приятно знать, что меня считают чем-то более привлекательным, чем пятно дерьма на стенке.