Золотая сетка - Страница 7

Это звучало так же гордо, как "от сотворения мира", и поневоле я посмотрел на компанию с интересом. А старик поволок меня за стол:

– Время есть? Садись с нами. Мы тут уже работаем. Выкладывайте, у кого что.

Равиль, ты первый. "Лотто миллион", поехали.

Равиль был пожилой и почти однорукий татарин: от левой ладони отходил единственный указательный палец.

– Два номера на повтор, – лаконично доложил он и придвинул бумажку.

– Толя!

Толя тоже был в годах, в потертом камуфляже и со следами армейской выправки. Он тоже положил на стол листок с рядом цифр.

– Валера?

Валера был самый молодой, около сорока. Так же деловито, без слов, предъявил свой листок.

– Юрий Палыч, что у тебя?

Но Юрий Палыч, небольшого роста и предпенсионого возраста мужичок, оказался недисциплинированным. Вместо того, чтобы показать требуемое, он сунул мышиный нос в чужие листки и зашуршал ими:

– Равиль, чего, сдурел? В четвертый раз восьмерку на повтор? И пятнадцать – да никогда пятнадцать не идет после такого расклада! Ты, Валерка, чего, богатый – четырнадцать чисел? У тебя больше восьми не берут, и то во второй ряд!

Валерка посмотрел на говоруна с молчаливой ненавистью, а старик и вовсе оборвал:

– Показывай!

Тот пошарил по карманам и извлек листок. Иван Иваныч посмотрел по очереди все, что подали, и задержался на последнем:

– Юрий Палыч! А это не с прошлой недели?

Тщедушный обиделся:

– Ну вот! Равиль вечно одно и то же приносит, а я что, виноват, если мне так дало?

– Если дало – полбеды, – покачал очками старик, – а беда в том, что, сдается мне, ты брешешь.

Я склонялся к тому же наблюдению, но встревать в чужие разборки не стал. Только Иван Иваныч отмолчаться не дал и спросил:

– Тезка, а ты что скажешь?

Я ответил:

– Играть не думал даже и не готовился. Дайте несколько минут.

И все время, пока я прикидывал вероятности, кругом стояла почтительная тишина. В пять цифр уложиться не удавалось, и я опять написал девять.

Старик прямо выхватил блокнотный листок из-под рук.

– Так-так-так! Восьмерка совпала, пятнадцать совпало, – понял, Равиль?

Одиннадцать и сорок – а дальше что?

– Что, что! – влез Юрий Палыч. – Считать умеет, по нечетным исключительно! Сорок один, сорок три, сорок семь, сорок девять! Да когда оно такое было?

Я пожал плечами. Склочный мужичонка был неприятен, но Иван Иваныч смотрел вопросительно.

– Мне так дало.

– Откуда? – не унимался балабол.

– Хоть бы таки и от верблюда, – съязвил я. – Всем дает каким-то образом, а мне вот так.

Я уже просек незамысловатую терминологию.

– Уел! – засмеялся Равиль и погрозил левой рукой: она у него словно нарочно на это была приспособлена.

– А если без смеха, сынок, почему?

– Если без смеха, – объяснил я,- это объяснить вкратце таки довольно затруднительно. Кто-нибудь знает, что такое периодичность консеквенции отрезка натурального числового ряда?

Это впечатлило.

– Где тебя так выражаться научили? – спросил Равиль.

– На матфаке МГУ, – ответил я чистую правду.

– Там у вас все такие умные? – поинтересовался Юрий Палыч.

– За остальных не ручаюсь, а меня за дурака пока не держали, хоть и Иван.

– И ты всегда так бьешь? В смысле, всегда так выигрываешь? – продолжал допытываться тщедушный.

– Первый раз в жизни играл.

У бедолаги, наверно, пересохло в горле, он ерзал на стуле, блестел воспаленно глазками, поглядывая то на меня, то на Ивана Ивановича, который, безусловно, был боссом этого профсоюза. Старик, однако, и ухом не повел на его выразительные намеки. Вынул из папки чистый лист бумаги и сказал:

– Давайте работать.

Посидев минут сорок, с минимальными разъяснениями, я понял систему профсоюзной игры. Дело было поставлено на широкую ногу. Играли разные системы, но больше всего 6:49, "Лото миллион". Играли развернуто и на суммы, которые трудно было ожидать от людей, одетых довольно скромно. Но я посмотрел еще раз на роговые очки босса – очкам эти суммы соответствовали.

Итак, эти четверо приносили по несколько цифр, которые, как им казалось, могли выпасть в следующем тираже. По три цифры от каждого старик брал в конечный "главный" вариант из двенадцати чисел, по ему одному ведомому критерию определяя, что именно имеет больший шанс на выпадание. Один, впрочем, критерий был понятен: если та или другая цифра попадала в независимые вычисления двух или более игроков, оно автоматически попадало в карточку. Что до остальных приемов – я их постиг куда позже.

Потом составлялся еще один вариант из двенадцати чисел. Этот вариант составлялся более произвольно, и числа, попадавшие туда, подлежали коллективному обсуждению.

При этом босс категорически не хотел брать то, что предлагал Юрий Палыч.

– Балаболище! Неделю лодыря гонял, потом высосал из пальца что попало и приволок!

Не болтай, я вижу, работал человек или нет. Валерка работа, Толя работал, Равиль узкий специалист, а ты ерунду принес! – и вдруг повернулся ко мне:

– Ваня, играешь с нами? Что, если мы используем твои сороковые номера?

– Пожалуйста, не жалко.

– Нет, не о том речь, чтоб ты номера подарил. Давай с нами в долю. Платишь пятую часть билета и получаешь пятую часть выигрыша. Ты при деньгах, с выигрыша сыграть – святое дело. Идет?

– Соглашайся! – запел Юрий Палыч. – Вместе вернее. Не один, так другой, в свою очередь все угадывают, попеременно. У профсоюза вхолостую не бывает!

Старик поглядывал уничижтельно:

– То-то и оно, что попеременно! Ты давно уж на чужом горбу катаешься.

– А что, что? Не брал ничего, что ли? У всех бывает!

– Один раз пятерку взял. Было дело, но когда?

– Зато сколько взяли!

– Зато потом это все уже выбросили, считай. Не готовишься, как двоечник, нахлебником стал. Когда последний раз получал шары? Забыл? То-то!

"Получать шары" означало, объяснил Иван Иваныч, особую премию за верно угаданные номера. Следовательно, балабол давно работал вхолостую.

Работа продолжалась развертыванием нескольких вариантов из восьми и десяти чисел и большого количества простых вариантов, и я посчитал, что сумма, нужная для оплаты карточек, превышала мой собственный выигрыш.

Тем временем закончились расчеты, Иван Иваныч собственноручно заполнил внушительную стопку, подсчитал на калькуляторе и объявил мою долю. Получалось порядочно.

– У меня с собой нет столько наличных.

– Тю! – присвистнул старик. – Вот чалдон, право слово. У тебя же карточка с собой. Ею можно расплатиться за ставку. Давай знаешь как? Сколько тебе причитается? Один девятьсот восемьдесят, почти два? В игре твоя доля, – посмотрел на калькулятор, – пятьсот семьдесят. У нас деньги с собой. Давай карточку, и я тебе выдам… – он начал подсчитывать, но я его опередил:

– Один четыреста десять.

Равиль выстави большой палец на здоровой руке:

– Во даешь! Счеты ходячие.

– Абак, – поправил я татарина, – прозвище мое такое.

Потом в почти молитвенном благоговении компания сидела за столом, пока Иван Иваныч стоял к нам спиной, а Любашка трещала терминалом, обрабатывая карточки.

Потом принес стопку, проверил отметки терминала и сказал:

– Все свободны до послезавтра.

Я хотел было уйти вместе с остальными, удивляясь про себя, зачем потратил столько времени и денег. Денег, впрочем, жалко не было, все равно шальные. Но Иван Иваныч опять взял меня за рукав, как в прошлый раз, и хотел усадить на стул:

– Ты, тезка, если не торопишься, останься.

Но я торопился. Максим меня уже крыл на все бока, нагружая в одиночку мешки и коробки. Я пообещал:

– Приду послезавтра.

– Но рассчитывай так, чтоб я после работы мог с тобой потолковать один на один.

А еще лучше,- он черкнул номер на бумажке,- позвони, Ваня, будет о чем поболтать.

На оставшиеся деньг я купил серебряные сережки с зелеными камушками. Меня уверяли в магазине, что это настоящие изумруды, но я в драгоценностях не разбираюсь. Я просто подумал, что серебро и зеленые камни хорошо подойдут к смоляно-черным волосам Марии.