Золотая сетка - Страница 31

– Узнаете руку? Это то, что вы писали?

– Нет, конечно. Почерк не мой.

– Это достали Мариковы придурки из банковского сейфа старика. Не знаю, какими путями, но достали, уже недели две спустя после пропажи старого хрыча.

Я сделал вид, что изучаю холстину.

– Да, почерк его. У него четверка очень характерная. Говорите, добыто из банка?

Не верится. Они что, ограбили тот банк, ячейку вскрыли? Чушь! Скорее, пошарили дома, нашли какую-то разработку. Очевидно, это не сетка, иначе ее вам бы не отдали. Попытались сыграть, потеряли деньги и отдали вам. Будь на месте этого листа хотя бы моя бездарная слабенькая поделка, шиш вы ее получили бы. И вообще, Дима, использовать банду Марика в ваших целях – все равно, что прочищать дымовую трубу ураганом. Сто к одному, что кинут.

– Но я и не собирался брать деньги!

– Вы не получили бы ничего. Старик обвел их вокруг пальца, но вам это не получится. Вы что, не знали, как Марик собственной персоной пожаловал оценить, какие дивиденды может дать контроль над игрой?

– Когда это было? У них мозги куриные, что было больше месяца назад, не вспомнят.

– Только если дело не касается денег. Выгоду свою они и через сто лет припомнят.

И, кстати, сами опасайтесь выиграть слишком много. Вы-то от них не удерете. И, кстати, вопрос, на который вы не ответили: каким образом Скобелев оказался вашим должником?

– Не ваше дело, – огрызнулся он.

– Мое, коль скоро есть подозрение, что он использовал мою работу.

Я добивался того, чтоб он проговорился "подвешенных" шарах. Не тут-то было.

– Если окажется, что вы каким-то образом причастны к делу, могу и с вас ответа потребовать.

– Господи помилуй, за что?

– За то, что перехватили мою добычу.

– Протрите глазки Дима. Меня и в Москве-то на ту пору не было. Все это знают.

– Все, кому вы это сказали! Никто ничего не знает про вас. После того фокуса с рыжим глухонемым я не удивлюсь, если окажется, что все было разыграно как по нотам. Вас, уважаемый, не видно, не слышно, старый хрыч играет вашу сетку, уводит из-под носа два миллиона баксов, втихомолку вы их делите, и делаете вид, что я тут ни при чем! А что? Черт меня побери, меня эта версия привлекает! А иначе с чего бы вы были так спокойны?

Я не ответил, – что волноваться, даже если он и копал где-то рядом, смысла в этом все равно никакого уже не было. Но Дима перевел дух и пустился дальше вскачь:

– Я не требую даже денег – знаю я вашу породу, не расстанетесь (ага, намек на паспортные данные…). Но я имею полное право предложить сделку. Оставьте деньги себе, отдайте мне сетку. Я хочу вернуть свое.

– Дима, у вас галлюцинации. Бред на почве жадности. Ваше оно никогда не было – Джек-пот, который старик увел, надо было снимать раньше, если у вас к тому были технические возможности. Сетки у меня нет. Если бы и была, вам ее не видать, как своих ушей. Отдать потому что – с какой стати? А натравили бы костоломов Марика – эти все заберут, получите кукиш с маслом. Чао, Дима, лечитесь от нервов.

Даже обманка не понадобилась. Около подъезда по-прежнему никого не было. Стало быть, братва не в курсе моих саамы последних дел, после покушения на Мишаню Дима перестал их информировать. Да, в товарищах согласья нет. А я-то раскошелился, заплатил шоферу не скупясь, чтоб ждал меня с открытой дверцей напротив дверей.

Ну, береженого бог бережет, как говорил Абрам Моисеевич.

В Шереметьево шофер, следуя указаниям, затесался в гущу машин на стоянке.

Аэропорт был последним местом, где меня могли перехватить, и сто процентов гарантии, что встречу подготовили. Где ждут? У входа, во-первых, и у стойки, где регистрировался рейс на Израиль. Рейс этот тоже был заячьим огородом.

Естественно, я не собирался ни в какой Иерусалим. Отправление этого рейса было назначено минут на сорок позже того рейса на Майами, которым мы действительно собирались лететь.

Если благополучно миновать засаду у входа, – а в ее наличии и сомневаться было глупо – изловить человека в зале, где туда-сюда снуют сотрудники охраны и видеокамеры на каждом шагу, куда сложнее. Однако же не вовсе невозможно. В момент объявления начала регистрации в зале, полном народа, поднимается этакое завихрение, сутолока. В толпе беспечной отпускной публики можно сцапать кого угодно. Сунуть под нос тампон с хлороформом или ткнуть в мягкое место иглу с транквилизатором. После этого выведут под ручки и увезут. То, что все будет запечатлено на камерах охраны, пост фактум мне не поможет.

Поэтому Максим с двумя небольшими баульчиками ждал меня в хвосте той очереди, что жаждала флоридского солнца и моря. А я ждал подходящего момента, чтобы проскочить в зал ожидания.

Подходящий момент возник в виде кортежа, возглавляемого машиной со звездно-полосатым флажком. Судя по всему, это была делегация денежных тузов такого ранга, что их сопровождал сам посол и изрядное количество свиты. Самое то, что надо. В свите всегда туча охраны, и дорогу перед проходом чистой публики выметают как метлой.

Конечно, эти летят чартерным рейсом и в общем зале болтаться не будут. Но это меня уже не интересовало.

Я втерся в толпу сбоку, на той периферии, где с рациями в руках сгустилась русская охрана. При таких делегациях охрану ставят очень квалифицированную. Одет я был так, что меня могли принять за слегка отставшего потомка Ротшильда. Но это был трюк на публику, а не на охрану.

Я уже видел знакомые лица у дверей – непрошеные эскорт-услуги под командованием Костика, и постарался плотнее вдвинуться в облако, окружающее денежных тузов.

Тут же меня ухватили за локоть с нежностью кузнечных клещей и на неплохом английском поинтересовались, принадлежу ли я к делегации. Судя по ухватке, в принадлежности к делегации меня не подозревали.

Я уже приготовился к следующему этапу – блиц-беседе, за время которой мог бы миновать Сциллу с Харибдой под ручку с охранником. Или вызову наряда милиции.

Это меня тоже устроило бы. Документы в порядке, билет при себе, дефицит времени оправдывает спешку, придраться не к чему. А то, что не уступил дорогу Рокфеллеру и К – это еще не криминал.

Но случай решил другое. Откуда-то из средних кругов облака, кучковавшегося вокруг богатеев вдруг меня окликнули:

– Хеллоу, мистер Гусман! Собираетесь в нашу компанию?

Это был тот самый посольский янки, что оформлял документы для всей нашей компании и проникся такой симпатией ко мне лично. Охранник, разумеется, его знал и тотчас выпустил мой локоть, а я шмыгнул поглубже в облако и забалаболил:

– О да, мистер Локлир! Ведь я же еду в Америку! Я человек молодой и энергичный, ваша страна на таких стоит. Кто знает, может быть, через некоторое количество лет я действительно буду идти в гуще этой компании и вы будете меня сопровождать, как этих почтенных господ?

Янки улыбался, показывая великолепно начищенные зубы:

– Увы, сэр, я в таком возрасте, когда о карьере заботиться поздно. Но будь я помоложе, я бы непременно попросил вас припомнить давнее знакомство и подыскать местечко потеплее где-нибудь на солнечном берегу! – Он рассмеялся и фамильярно взял меня за локоть, как раз за место, изрядно помятое охранником. Благо, под тонким альпаковым пиджаком зреющего синяка, способного испортить впечатление от безупречного прикида, видно не было. Так что я и не поморщился и продолжал нести так любимую американцами ничего не значащую светскую белиберду. Наверно, приятно было со мной пройтись так под ручку: я выглядел, как сказали бы те же самые американцы, гораздо дороже, чем стоил, куда дороже, чем сам мистер Локлир.

Вход в аэропорт приближался. С правой стороны, где я шел, дежурил сам Костя и с ним еще двое. Один из них попытался подвинулся было ко мне, но куда там! Охрана отсекла его, не то что играючи, но даже почти не заметив. Меня лишь взглядом проводили и двинулись в сторону регистрационной стойки. Я освободился от липучего захвата.

– Благодарю, мистер Локлир. Прогуляться хотя бы сто пятьдесят шагов в столь блистательной компании было незабываемо. Но пока, увы, большего я недостоин.