Золотая нить Дао - Страница 73

Ли замолчал. Мне показалось, что в его взгляде мелькнуло сожаление.

Я вспомнил свой школьный опыт. Действительно, о воспитании тут было трудно говорить, если, конечно, не считать воспитанием традиционные монологи учителей о необходимости быть честным и трудолюбивым, как истинный пионер – всем ребятам пример или, немного позже, как настоящий комсомолец. Пожалуй, это все-таки было не воспитание, а не очень удачная попытка промывки мозгов.

Я представил себя сыном клана. Что было бы со мной, если бы меня отняли от матери, как только я перестал сосать грудь? Каким бы я стал?

Я очень любил свою мать и знал, что она искренне отдавала мне всю свою любовь, но я уже в семи-восьмилетнем возрасте чувствовал, насколько внушаемые ею мне истины далеки от реальной жизни, и как расходятся слова и поведение родителей. Их знания и убеждения не помогали им даже элементарно ладить друг с другом...

Мысленно попросив прощения у матери, я твердо решил, что, если бы мог выбирать, я предпочел бы родиться в клане...

Потом мои мысли перенеслись к людям дерева. Сознание сужалось, и я автоматически входил в медитацию осознания нити жизни. Представление о том, что я – сын клана, словно унесло меня на тысячелетия назад. Смутные обрывки неясных видений мелькали у меня перед глазами, неопределенные, но очень яркие переживания мимолетно захватывали меня, уступая место другим, столь же мимолетным и неопределенным.

Мелькнула мысль, скорее даже не мысль, а осознание того, что чувствуют люди, вспоминающие свои прошлые жизни. В отличие от них, я различал вымысел и реальность. Упражнения нити жизни, особенно связанные с медитацией на людях и прошлых событиях, причастных тем или иным образом к ее формированию, иногда погружали меня в состояния транса с удивительно яркими видениями, в которых я, замещая кого-то, становился главным действующим лицом.

В такие моменты мне казалось, что все это действительно когда-то произошло со мной, что мое тело и я сам вспоминаем нечто, в самом деле имевшее место когда-то давным-давно, когда я еще не родился.

Меня больше не удивляло, что люди, подсознательно испытывающие сильный страх смерти, с легкостью принимают на веру теорию реинкарнации, особенно в том случае, если их жизнь сложилась так, что она не удовлетворяет их. Имея чуть-чуть воображения и достигая при помощи медитации измененных состояний сознания, они сталкиваются с реализацией своих тайных фантазий и желаний, с полной достоверностью «вспоминая» и с восхищением переживая свои воплощения в царей и знаменитых полководцев, мушкетеров и танцовщиц, великих художников и поэтов.

Нить жизни уносила меня все дальше и дальше. Картины становились более яркими и отчетливыми. Я видел горы гниющих трупов людей и животных под величественными кронами священных деревьев. Я видел людей, одетых в шкуры, с луками и копьями в руках. Они спорили о чем-то на непонятном мне языке, но смысл их разговора был мне ясен.

Нити жизни противников жертвоприношений засияли передо мной сплетениями золотого жгута, и я последовал за ними, поднимаясь вверх и проносясь через время и пространство. С высоты птичьего полета я наблюдал, как группа людей с зелеными ветвями в руках вышла из леса на бескрайние просторы степей. Я поднимался все выше и выше, и кинофильм Великого Исхода прокручивался передо мной...

Люди клана рождались и умирали. Они трудились и сражались. Они упорно двигались вперед по Великому Потоку Жизни, и вместе с этим движением росли их знания, их сила, их учение. Их нити жизни уходили в бесконечность, и далеко впереди, на горизонте, я различил, как их нити жизни соприкоснулись с моей, передавая ей опыт поколений. Не важно, где и когда я появился на свет. Не важно то, что я родился вне клана. Я все равно был одним из них...

Капли дождя, упавшие на лицо, вернули меня к действительности. Дождик был легкий, теплый, грибной, не требующий зонта. Мы шли по набережной закованного в бетон Салгира. Захваченный медитацией, я даже не заметил, как мы вошли в парк. Дождь напомнил мне о стихиях, о воде, падающей с неба и орошающей крону дерева, чтобы потом быть поглощенной землей. Вслед за этим вернулись воспоминания о Лин, снова вызвавшие к жизни мой внутренний конфликт. Даже если даос должен иметь много женщин, я этого не хотел. Мне было достаточно одной, и в то же время в глубине души я понимал, что Учитель прав, и для меня уже не существует иного выбора, кроме как следовать по пути Воинов Жизни. Если моя модель мира мешает этому, я изменю ее.

Приняв это решение, я вздохнул со смешанным чувством грусти и облегчения. На губах Ли блуждала саркастическая усмешка.

– Похоже, мне придется переквалифицироваться в турецкого султана и срочно завести гарем, – сказал я. – Чего только не сделаешь ради учения.

– Рад, что ты готов на такие жертвы, – похлопал меня по плечу Учитель. – Не беспокойся, это тебе понравится. Чего у даосов не отнять, так это умения получать удовольствие.

– Может быть, ты мне дашь какие-нибудь практические рекомендации? – предложил я.

Ли изобразил удивление.

– Интересно какие? – спросил он.

– Конкретные, – пояснил я. – Например, есть ли какая-нибудь специальная даосская стратегия охмурения женщин, по каким признакам различать стихии, к которым они относятся, сколько примерно женщин я должен иметь и каким образом строить свои отношения с ними?

Учитель укоризненно покачал головой.

– Ты неисправим, – сказал он. – Ты говоришь так, словно собираешься взять на себя соцобязательства и перевыполнять пятилетний план по взаимодействию со стихиями и построению дерева в кратчайшие сроки.

– Может, я не совсем правильно сформулировал свой вопрос, – попытался оправдаться я, – но, согласись, фраза «даос должен иметь много женщин» – слишком общая. С тем же успехом можно сказать: «сексуальный маньяк должен иметь много женщин». При таких сжатых формулировках разница между даосом и сексуальным маньяком как-то не просматривается.

– Пожалуйста, избавь меня от аналогий, – оборвал меня Ли. – Если бы ты не мог отличить даоса от сексуального маньяка, мы бы с тобой сейчас не разговаривали.

– Извини, – сказал я. – Конечно, я понимаю, что ты имеешь в виду, но мне бы хотелось услышать от тебя несколько конкретных советов. Может быть, ты все-таки ответишь на мой вопрос?

– Ты имеешь в виду специальную даосскую стратегию охмурения женщин?

– И это тоже.

Ли пожал плечами.

– Тебе она прекрасно известна. Ты уже не раз выполнял упражнения по управлению людьми, входу в контакт с ними и выходу из контакта. Вопреки русской народной пословице «курица – не птица, баба – не человек», даосы все-таки относят женщину к человеческому роду, и установление контакта с женщиной относится к технике управления людьми. Как ты знаешь, эта техника имеет много составляющих.

Одна из них – это воздействие на людей через создание специфического аромата плода. Если ты помнишь, ты уже испытывал аромат своего плода на женщинах, и с немалым успехом.

Я улыбнулся, вспомнив упражнение, о котором говорил Учитель. Ли учил меня передавать идущим навстречу мне по улице женщинам исходящий от меня посыл теплых чувств, используя медитативные упражнения для создания внутреннего настроя счастья и тихой радости. Женщины, откликаясь на обращенное к ним излучение внутренней улыбки, отзывались кто удивлением, кто радостью и восторгом, а одна девушка даже остановилась, заглянув мне в глаза, словно хотела заговорить.

– Странно, я почему-то не подумал об этом, – улыбаясь приятным воспоминаниям, сказал я. – Видимо, мысли о сексе ассоциируются с чем-то не совсем обычным, и мне казалось, что для подобного общения с женщинами нужны какие-то специальные методы знакомства.

– Даже сейчас ты до конца не избавился от предрассудков, – сказал Учитель. – В твоей старой модели мира убеждение об обособленности и даже в некотором роде запретности секса укоренилось настолько глубоко, что, даже становясь даосом и во многом расширив свою модель мира, ты так до конца и не смог избавиться от этого стереотипного представления.