Золотая девочка - Страница 4

Пока Наташка у доски с трудом отходила от каникулярного безделья, Люська пыталась припомнить, что она видела вокруг, когда на дискотеке шла приглашать Каретникова: пары… пары… Драгомилова со Стельманчуком, Ромашка с Прокопчиной… Киркор, сидящий на краю сцены… А рядом с ним… точно, был кто-то в идиотской толстовке, то ли с черепом, то ли со скелетом. Люська тогда еще подумала, как можно напяливать на себя такую гадость? Лица и парня Люська, как ни напрягалась, вспомнить не могла. Скорее всего, он ей был абсолютно незнаком. Но если даже предположить, что именно этот чужак взорвал в их школе петарды, то с пропажей журнала это никак не вяжется. Зачем ему журнал 9 «А»? Нафантазировал Филя, накрутил. Эх, придется, видно, сдавать экзамены за первую четверть!

Люська вдруг сообразила, что так и не произнесла обещанную Прокопчиной фразу на предмет внезапно вдруг ухудшившегося зрения. Она покосилась на Киркора, виновато глянула на русый затылок старосты и дала себе еще пару минут на то, чтобы собраться с духом. Когда Наташка с весьма жалкой тройкой пошла к своему месту, Люська решила, что настала наконец пора выполнить свое обещание.

– Нелли Игнатьевна! – обратилась она к учительнице, которая пробегала глазами список в своей тетрадочке в поисках новой жертвы взамен Драгомиловой. – Разрешите мне, пожалуйста, пересесть поближе, а то я почему-то стала… плохо видеть, что на доске написано… – И Люська весьма выразительно потерла глаза рукой.

Нелли Игнатьевна оторвалась от своей тетради, Лена повернула к Люське испуганное лицо, а Киркор по такому неординарному случаю даже оторвался от кроссворда и с большим интересом уставился на соседку.

– Надо сходить к врачу, Люся, – сказала Нелли Игнатьевна и заскользила взглядом по классу в поисках подходящего для Караваевой места. – Куда же тебя посадить…

Люська, испугавшись, что учительница может найти ей совершенно неподходящее место, с весьма фальшивой интонацией поспешила обратиться к Прокопчиной:

– Лена, может быть, ты согласишься поменяться со мной местами? Мне кажется, что с твоего места я все увижу.

Лена подскочила как ужаленная и совершенно больным голосом ответила:

– Конечно, Л-люся, если Нелли Игнатьевна не в-возражает…

– Не возражаю, – учительница обрадованно закивала головой, поскольку вопрос решился очень быстро и не надо было больше тратить на Караваеву драгоценное время урока.

Совсем иначе, очевидно, посмотрел на это дело Изотов. Когда Люська потащила свои манатки на новое место, он развалился на парте и поглядывал на суетящуюся Караваеву снисходительно и даже как-то покровительственно и собственнически. Он, конечно, совершенно не «повелся» на ее заявление о внезапно ухудшившемся зрении, поскольку не далее как на прошлой неделе Люська, стреляя из малокалиберной винтовки из положения лежа, выбила двадцать восемь очков из тридцати возможных. В тир 9 «А» водил преподаватель ОБЖ, но девочки об этом так мало значащем для них событии совершенно забыли.

Когда закончилась геометрия, Люська рассказала одноклассникам про толстовку со скелетом.

– Журналы, петарды, скелеты… Тайны средней школы! Меньше триллеров смотрите на ночь, – презрительно произнес Ромка Изотов, подмигнул Караваевой и первым отправился на физкультуру.

В раздевалке спортивного зала к Люське подошла Драгомилова. Поскольку они уже разговаривали друг с другом при обсуждении проблемы пропавшего журнала, Караваева не стала припоминать Наташке старое и дружелюбно улыбнулась. Подруга облегченно разулыбалась в ответ и заинтересованно спросила:

– Люсь! Ты зачем к Изотову пересела?

Караваева вздохнула. Ее томила чужая тайна, но раскрыть ее Люська все же посчитала невозможным даже лучшей подруге. Она вспомнила глаза Лены, полные непролитых слез, и ответила следующее:

– Я же не спрашиваю тебя, по какому случаю ты ходишь под крендель со Стельманчуком, хотя мы договаривались совсем по-другому.

– Ну Люсь… так получилось… – Наташка виновато заглядывала в Люськины глаза, как только они показывались из-под снимаемой блузки или выныривали из ворота надеваемой на физкультуру футболки. – Понимаешь… мы из автобуса вместе вышли, разговорились, ну и…

– Все ясно! Можешь не продолжать! – оборвала ее Люська. – Я слишком хорошо тебя знаю! Конечно, Денис просто не мог устоять под твоим напором!

– Ну Люсь…

Драгомиловой было нечего возразить. У нее был такой несчастный вид, что Люська рассмеялась:

– Так и быть, я не обижаюсь! И даже свою «пару» по алгебре тебе прощаю!

Наташка на радостях чмокнула вновь обретенную подругу в розовую щеку, но все-таки решила уточнить:

– А Изотов-то тебе к чему? Ты же не думаешь, что я поверила в твое плохое зрение?

– А может быть, Ромка мне нравится?

– Ну уж нет! – убежденно произнесла Драгомилова.

– Почему это? Вон он какой: отмытый, отглаженный, ровненько остриженный. Неужели ревнуешь?

Наташка, за которой Изотов последнее время ходил, как преданный четвероногий друг, фыркнула:

– Больно надо! Тем более теперь, когда… ну ты понимаешь…

– Конечно, понимаю. Где уж Ромке тягаться со Стельманчуком! Вот я Ромашечку и утешу!

– Хватит, Люська! – рассердилась наконец Драгомилова. – Я серьезно спрашиваю: зачем ты пересела к Изотову?

– Понимаешь, Наташа… – начала сочинять на ходу Люська. – Мне Киркор до смерти надоел со своими кроссвордами. Прямо сил нет! А на геометрии привязался… ты не представляешь… как будет «вождь» по-вьетнамски. А я знаю? Я ему прямо так и сказала, не отстанешь – пересяду!

– Ну?

– Ну вот… он не отстал.

Неизвестно, поверила ли Драгомилова во вдохновенное вранье Люськи, но прозвучал свисток на построение, и подруги помчались в спортзал.

Совершенно неожиданно для всех физрук Леонид Борисович вышел к построению с журналом 9 «А».

– Ребята! Глядите, журнал! – обрадовалась Прокопчина. – Леонид Борисович, где вы его нашли?

– Представляете, за старыми стендами у мастерских валялся, – ответил учитель. – Случайно нашли. Стенды решили наконец выбросить, глядь, а там журнал!

– Ура-а-а! – закричали девятиклассники на разные голоса. – Долой экзамены! Да здравствует свобода!

– Леонид Борисович! А внутри все в порядке? – поинтересовалась дотошная староста Лена. – Никто двоек не наисправлял? Пятерок себе не наставил?

– В порядке журнал. Не волнуйся, староста, – физрук потрепал Прокопчину по плечу. – Завуч все проверила.

– Странно, – задумчиво произнесла Лена, но никому ее сомнения не были интересны. Одноклассники поняли, что экзамены отменяются, и радовались этому, как какие-нибудь малолетки.

Ну и денек выдался! Папа уже неделя как в командировке, а Люська с мамой еле заснули сегодняшней ночью: им было страшно. Днем кто-то неизвестный побывал в квартире Караваевых. Люська, возвращаясь из школы, вышла из лифта на лестничную площадку и увидела, что дверь их квартиры не захлопнута, а только прикрыта. Она подумала, что мама за чем-то забытым забежала домой в обеденный перерыв и что они сейчас столкнутся с ней на пороге. Люська даже чуть приостановилась у дверей, ожидая ее появления, но мама не выходила. Люська шагнула в квартиру и громко крикнула:

– Ма-а-ма!

Никто не отозвался. Это было странно. Как мама могла оставить дверь открытой? Люська со всевозрастающей тревогой прошла в комнату. Все вроде бы стояло на своих местах, только шторы почему-то были задернуты. Но мама по утрам всегда первым делом раздвигала тяжелые бордовые шторы, чтобы ее любимые цветы, стоящие в горшках на всех свободных горизонтальных поверхностях мебели, получали дневной свет по полной программе.

Задернутые шторы Люське не понравились. Комочек земли на ковре – тоже. А когда она подняла глаза на книжную полку, то увидела, что нет на месте знаменитой дедушкиной глиняной балерины по имени Зинаида. Люське так страшно стало осматривать квартиру дальше в одиночестве, что она рысью бросилась к выходу и помчалась к маме на работу.