Золотая чаша - Страница 21

Эти люди чеканили фразы, которые затем входили в общее употребление.

— Добычи негусто и в карманах пусто! — проревел Душегуб, и кто теперь не повторял этих слов!

Когда на суденышко капитана Лоренса напали два испанских фрегата, он сказал своим подчиненным:

— Опыт поможет вам понять всю меру опасности, а храбрость не позволит уклониться от нее1 Бравые слова! Вдохновленная ими команда захватила оба фрегата и отвела их домой в Гоав.

Не все они были жестокими или даже склонными к насилию. А некоторые так даже славились особым благочестием. Капитан Уотлинг, например, каждое воскресенье устраивал молебствие на палубе и требовал, чтобы вся команда стояла чинно с непокрытыми головами. Дэниел как — то застрелил матроса за богохульство. Такие флибустьеры громко молились перед боем, а если побеждали, то половина отправлялась в захваченный собор петь «Тебя, Бог, хвалим!», а вторая половина приступала к грабежу.

Капитаны поддерживали на кораблях строжайшую дисциплину, на месте сурово карая неповиновение или другие проступки, которые могли помешать успеху. И на море не бывало мятежей, с которыми позже приходилось считаться и Кидду, и Чернобородому, и Лафитту.

Но самой яркой фигурой в истории Братства остается голландец по имени Эдвард Мансвельд. Храбростью и воинским искусством он превзошел всех, ибо взял Гренаду, и Сан-Аугустин на Флориде, и остров Санта-Катарина. С большой флотилией он крейсировал у берегов Дариена и Кастилья-де-Оро, забирая все, что мог забрать. Однако им двигала могучая сила мечты: он надеялся преобразить свою орду оборванных храбрецов в сильную, стойкую нацию, новую воинственную нацию в Америке. Чем больше флибустьеров собиралось под его командой, тем реальней делалась его мечта. Он снесся с правительствами Англии и Франции. Они вознегодовали и запретили ему даже думать об этом. Пиратская страна, неподвластная королевским виселицам? Так они же будут грабить всех и вся! Но он не отступил и по-прежнему строил планы создания собственной страны. И начал с острова Санта-Катарина. Расположив там отряд своих людей, он отправился на поиски сторонников. Его корабль потерпел крушение возле Гаваны, и испанцы задушили Эдварда Мансвельда гарротой.

Вот каких людей собрался возглавить Генри Морган. И не видел помех этому плану, лишь бы тщательно подготовиться и взвесить все возможности. Он признавал достоинства героев этих историй, однако на крупное дело их не хватало. Слишком беспечными и тщеславными они были. Но придет день, и их помощь ему пригодится.

Когда Генри Морган вышел в плавание на «Ганимеде» с темнокожим Гриппе, Мансвельд был еще жив, а Бра-де-Фер состарился.

Пока Морган готовил «Ганимеда» к уходу в море, в Порт-Ройале царило возбужденное любопытство: такие странные припасы и оружие грузили на корабль. Привлеченные спокойной уверенностью молодого капитана, матросы наперебой просились в его команду. Он отобрал пятерых пушкарей, которые пользовались особым уважением. Когда «Ганимед» поставил паруса и выскользнул из гавани, с берега ему вслед смотрела толпа зевак.

Они направились к берегам Дариена, но долго не находили добычи, словно кто — то вымел с моря испанские суда. Но как — то утром вблизи Картахены они высмотрели высокий красный корпус купеческого корабля. Капитан Морган спрятал свою команду. Нигде на «Ганимеде» не было видно ни одной живой души. Даже рулевой был укрыт в крохотной будочке, а над кормой само собой поворачивалось фальшивое штурвальное колесо. Они все ближе и ближе подходили к испанцу, и его команда перепугалась до смерти: корабль плывет, а им никто не управляет! Попахивало колдовством. Или, может быть, все там стали жертвой одной из тех безвестных трагедий, про которые всегда толкуют матросы. Например, там побывала чума и теперь они могут забрать корабль себе и продать его? Но когда — испанец подошел ближе, три замаскированные пушки изрыгнули ядра в одну цель. Руль разлетелся в щепки, и корабль зарыскал, потеряв управление. Тогда капитан Морган зашел ему в корму, куда не доставали бортовые пушки, и принялся всаживать в корпус ядро за ядром, пока флаг не пополз вниз. Это был его первый приз», первый плод тщательной подготовки.

Несколько дней спустя он встретил еще один испанский корабль и сблизился с ним бортами, чтобы пойти на абордаж. Испанцы сгрудились у фальшборта, готовясь отразить нападение, и тут в воздухе замелькали глиняные горшки с порохом, ударились о палубу в гуще защитников и взорвались. Спасаясь от смертоносных снарядов, испанцы с воплями метнулись к трапам.

Когда Генри Морган наконец вернулся на Тортугу, он привел туда четыре призовых корабля, не потеряв ни единого человека. Все оказалось так просто, как он и предполагал. И вот четыре лавровых венка победителю, который все обдумал и подготовил заранее. Просто надо мгновенно сделать то, чего от тебя не ждут. В этом весь секрет успешных войн.

Мансвельд был на Тортуге, когда туда вернулся Генри Морган, и его прищуренные глазки заблестели при виде такой добычи. Вскоре он послал за новым вожаком флибустьеров.

— Ты капитан Морган, который взял эти четыре приза в порту?

— Да, сэр, это я.

— А как тебе это удалось? Испанские корабли хорошо вооружены и бдительны.

— Удалось мне это, сэр, потому, что я хорошо подготовился. Много ночей я раздумывал над наилучшими способами. Я ошеломляю неожиданностью, сэр, где другие полагаются только на силу.

Мансвельд посмотрел на него с восхищением.

— Я готовлю поход, чтобы захватить остров Санта-Катарина, — сказал он. — А потом я осную республику флибустьеров, которые будут сражаться из патриотических чувств. Хочешь быть вице — адмиралом в этом плавании? Говорят, я хорошо умею выбирать людей.

Имя Мансвельда гремело в морях, и Генри покраснел от радости.

— Очень хочу, сэр, — быстро ответил он.

Флотилия отправилась в путь, и капитан Морган был ее вице — адмиралом. Извергнутые кораблями оборванные орды ринулись на приступ, и у стен закипел беспощадный бой. Остров не мог выдержать ярости этого штурма, крепость сдалась. Тогда голландец-адмирал назначил собственное правительство и, оставив Генри Моргана своим заместителем, отправился собирать пополнения. Он и его корабль пропали без вести. Ходили слухи, что испанцы удавили его на Кубе.

А капитан Морган стал признанным главой флибустьеров. К его флотилии присоединялись все новые и новые корабли, чтобы плавать с ним, сражаться под его командой и делить его успехи. Он подошел к Пуэрто-Белло и разграбил город. Дома были сожжены, беззащитные жители лишены всего своего имущества, а многие и жизни. Когда корабли капитана Моргана ушли оттуда, к руинам уже подобрались свирепые заросли.

Десять лет плавал он по океану, среди островов и у зеленых побережий тропической Америки, и имя его стало самым знаменитым среди флибустьеров. Его слава влекла к нему пиратов со всего света. На Тортуге и в Гоаве его встречали восторженными криками. Когда он уходил в очередное плавание, от желающих отправиться с ним не было отбоя. Теперь все Братство почтительно ждало, чтобы капитан Морган выбил дно у винной бочки посреди улицы и огласил бы город дикими воплями. Но этого не случалось никогда. Он шествовал в ледяном спокойствии, облаченный в лиловый кафтан, серые чулки и серые башмаки с бантами. На боку у него висела тоненькая, как карандаш, шпага в серых шелковых ножнах.

Вначале матросы пытались держаться с ним на товарищескую ногу, но он отпугивал их сухими оскорблениями. Уроки, преподанные ему рабами на плантации, жили в его памяти. Он не заискивал ради хвалы и преданности, и Вольное Братство всячески их ему выражало, бросая свои жизни и судьбу на колени его успеха.

Десять лет сражений, грабежей, поджогов — и ему исполнилось тридцать. Седеющие волосы, казалось, прилегали к голове все более тугими завитками. Генри Морган преуспел, стал самым удачливым флибустьером, каких только знавал мир, и остальные воздавали ему ту дань восхищения, которой прежде он так жаждал. Его враги — а любой испанец с деньгами был его врагом — содрогались при звуке его имени. Он стал для них таким же пугалом, как прежде Л'Оллоне и Дрейк.