Золотарь его величества - Страница 61

Наконец вечером десятого октября, после продолжительного обстрела, в башнях Наугольной и Погребной, с разницей в полтора часа были пробиты три бреши. А уже на утро после трех сигнальных залпов на остров переправились солдаты.

Князь Ельчанинов, сидя на носу карбаса, вытащил саблю из ножен. Правда, государь повелел с французским мундиром шпагу носить, но сейчас его рядом нет. А ему сподручнее с врагом рубиться привычным для него оружием. За спиной еще десяток лодок с Преображенцами, чуть левее Семеновцы. На той стороне крепости Архангельский, Вологодский и Ярославские полки. И все, не смотря на обстрел, что не прекращается, рвутся в бой. На каждом карбасе – лестница. Есть опасение, что бреши находятся выше, но это не так и страшно. Где русского смекалка не подводила, вот только штурм вряд ли двумя часами ограничится. Швед упорный на смерть стоять будет. Тут уж гляди не зевай. Кроме оружейных пуль, в тебя камни и всякий мусор со стен полететь может. А так за царя-батюшку на штурм.

Всюду дым, гарь. Пули так и свистят. Вот и щиты, что оберегать должны запылали. И трупы. Падают солдаты. Раненых много. Только и гляди, как бы под пулю не угодить.

Вон Мишка Голицын шпагу выхватил и к стене. За ним десяток Семеновцев, все орут «Ура»!

Прав оказался Силантий Семенович коротки, оказались штурмовые лестницы, выше пробиты бреши. Гляди, вот-вот атака захлебнется. И тут где-то справа крик – Ура! Князь прижался к земле, взгляд в сторону кричащих кинул. А там Александр Данилович с добровольцами. Не иначе государь на помощь прислал. Да вот только штурм, кажется готов прекратиться. Положение – отчаянное. Сверху швед обстреливает, тут только успевай в брешь гранату запустить. Уже знакомый Никифор Стахеев, его князь разглядел у самой стены, схватил с земли камень и запустил в брешь. Солдат успел в сторону отскочить, когда на то место, где он только что стоял, свалился швед.

Петр на редутах места себе не находил. Вон Михаил Голицын на рожон лезет, а там Алексашка ему ни в чем не уступает, а уж князь Ельчанинов так тот просто хорош.

– Федьку ко мне, – кричит он, стараясь перекричать шум.

Штаб-офицер срывается с места и исчезает в дыме. Через некоторое время он появляется, но не один.

Федька связной. Без него какая война. Молодой еще. Такого в бой пускать страшно, а и в тылу прятать смерти подобно.

– Вернуть Михаила Голицына немедленно, – приказал Петр.

Федька кивнул, бросился карбасу, тот давно приготовленному на неотложный случай. Как только в лодку запрыгнул, солдаты весла на воду и понеслось.

– Скажи царю, что теперь я не его, божий, – кричал Голицын, выслушав связного. И тут же скомандовал своим солдатам:

– Отталкивай лодки от берега.

Федька уже в карбасе наблюдал, как делаю это солдаты. Обратно плыть не хотелось, а нужно. За то, что приказ не выполнил и подполковника не вернул – государь голову оторвать может, но и оставаться нельзя.

Петр поднес подзорную трубу, зажмурил правый глаз и вскричал:

– Что, он делает чертяга?

Голицын игнорировал его приказ. Лодки оттолкнул от берега, чтобы ходу у Семеновцев назад не было. Федька плывет обратно.

– У, Федька, – гневался царь, но тут откуда-то справа прискакал всадник, весь в мыле.

Спрыгнул с коня, но не к государю, а к кувшину с квасом. Отпил половину, губы обтер и к царю:

– Государь, на левобережье плохо.

– Командующий штурмом фельдмаршал Борис Петрович Шереметев, – напомнил монарх, – я же всего лишь капитан-бомбардир.

Служивый поняв, что совершил конфузию, поклонился и подошел к фельдмаршалу. Обстановка на левобережье была хуже не куда, шведы успешно отражали атаки, и там требовалась помощь. Шереметьев послал драгун своего сына.

Шведы тринадцати часового боя не выдержали. Атаку русских, что совершена была на исходе последних сил, они не выдержали. Стрельба прекратилась, и заиграл, настойчиво барабан.

– Шамад [62] – проговорил Петр, опуская подзорную трубу, – шведы капитулировали, Виктория!

Двенадцатого октября из крепости прибыли парламентеры и в палатке у фельдмаршала Шереметева была подписана капитуляция.

Условия были гуманными. Видимо Борис Петрович все еще помнил, как поступили шведы под Нарвой, когда они отпустил Преображенский и семеновский полк. Посему он повелел, «под честное слово кавалера, которое он, слава богу, никогда не нарушал, даже перед турками, не говоря о христианах», разрешить беспрепятственный выход шведов из крепости. Коменданта же обязали провести краткий осмотр крепости, и зачертить план ее осады, с целью оправдания перед королем.

Тринадцатого октября победители вступили в крепость, а уже четырнадцатого шведы под барабанный бой с распущенными знаменами, личным оружием и четырьмя пушками сквозь проломы навсегда покинули остров.

Тринадцатого октября под вечер, когда уже стало смеркаться, в Ладожскую крепость прискакал гонец от государя, и прямиком, не с кем не разговаривая, прямо в дом воеводы. Он отворил дверь горницы, где сидя за столом, взрослые мужи слушали маленького царевича. А тот делился впечатлениями от полетов (а именно так Алексей именовал подъем в небо на «Андларе»), что совершал почти каждый день, с того момента, как воздушный флот обосновался в цитадели. Скрипнувшая дверь, которую казалось, никогда не смазывали, заставила прекратить мальчишку говорить, и все как один взглянули на вошедшего человека. Тот снял треуголку, сделал поклон головой, представился. Затем вытащил из обшлага бумагу и, протянув воеводе, сказал:

– Нотебург сдался!

Привезенная новость была очень хорошей. Страх перед тем, что осада пройдет неудачно и шведы, окрыленные успехом, продолжат наступление в сторону Ладоги, где был единственный наследник Московского престола, моментально улетучился.

– Слава богу, – проговорил воевода, – свершилось. Сколько лет и я, и мой отец ждали и верили, что Орешек вновь станет русским городом. Веришь ли, мне Андрей, – продолжал он, – но я верил в Петра! Мне всегда казалось, что только он способен совершить сие.

Вполне возможно, так решил Золотарев, что сей грозный муж, просто льстил, в присутствии царевича. Вряд ли тот был таким уж рьяным поклонником реформ государя, каким хотел себя представить, и уж тем паче сомнительно, что он был уверен в успехе царя. Но кабы то ни было, вынес решение для себя Андрей, гадать не стоило. Да и нужно ли было? А вот любопытство к происходящему на территории цитадели воевода проявлял. Особенно его поразили и «Андлары», на которых, как его ни уговаривали прокатиться – не решился, да отбор в служивые, что Золотарев учудил по прибытии Белозерского полка.

Новый вид войск требовал совершенно иного подхода к этой процедуре. Это эстонец понял, когда прибыли к нему под архангельским городком монахи. Отчего по старым правилам лично убедился, что призванные во флот хлопчики совершенно здоровы. Тут уж стоило отдать должное Белозерскому воеводе, который подобрал парней, как на подбор, таких еще поискать нужно, сухощавые, почти все одного роста. У каждого белые зубы, в этом Андрею лично пришлось убедиться, заглядывая каждому в рот, словно это не люди были, а лошади. Процедура неприятная, но необходимая. Второе, что сделал Золотарев – выяснил, сколько из них свободно переносили морскую болезнь, отчего выпросил у местных рыбаков старенькую, но еще пригодную ладью. Тут отсеялись (если так можно было выразиться), только двое, но и их Андрей предпочел оставить в полку. Почему? – как-то поинтересовался Ладожский воевода, и тут же получил четкий ответ:

– Кому-то надо с «Андларами» и на земле возится. Поднимать и опускать, подготавливать шар к полету.

С другими служивыми в плане «морской болезни» было проще. Все они жили на Белом озере, и частенько хаживали под парусом с родителями за рыбой.

Третьей частью отбора стала демонстрация самого шара, хотя правильнее сказать попытка посадить солдата в «Андлар» и поднять его в небо. Вот тут и возникли проблемы. Часть набранных Белозерцев категорически отказывались забираться в корзину, даже пример царевича Алексей не их убедил. Из-за большого количества пристроить к тем двоим, не удавалось. Выход нашел подполковник, он отозвал Андрея в сторону и предложил перевести «негодных» в Вологодский полк, что сейчас в числе прочих осаждал шведскую крепость. Золотарев похвалил того за находчивость, то, что штурмующим войскам понадобится пополнение, он как-то не сомневался. Но осуществить сие Андрей предложил только после успешного взятия цитадели, в чем эстонец ни капельки не сомневался. Объяснять, почему Золотарев отказался, ну воевода Ладоги и подполковник настаивать не стали. И вот теперь прибыл гонец с такой приятной новостью.