Знаковые люди - Страница 11

И такая возможность ему вскоре представилась. Чаще всего Алексашка вертелся в Кремле, много шутил, весьма убедительно зазывал, озорничал. Проказы разбитного продавца забавляли и Петра, наблюдавшего за ним из кремлевского дворца.

Однажды юный офеня то ли метко подшутил, то ли обсчитал какого-то стрельца, за что чуть не лишился ушей. Наблюдавший эту сцену Петр послал сказать стрельцу, чтобы он перестал обижать бедного мальчика, а также просил привести к нему озорника.

Остроумие и находчивость Алексашки понравились царю, который велел записать его в бомбардиры Преображенского потешного полка, а заодно назначил своим денщиком. Случилось это в 1686 году, когда Петру исполнилось 14 лет, а Алексашке – 13.

Это, конечно, исторический анекдот, поскольку никаких документов о начале карьеры Меншикова нет (первое письменное упоминание о нем относится лишь к 1694 году). Однако о многих чертах характера, а главное, о деловой хватке будущего царского фаворита он повествует весьма правдиво.

За военными играми в Преображенском последовали настоящие, не игрушечные войны – Азовские походы, затем Северная кампания, где и проявились таланты Меншикова. Причем как в непосредственных боевых операциях (к примеру, под Полтавой он командовал левым флангом, который и решил исход баталии), так и в благоустройстве тылов.

В 1703 году, став губернатором Ижорской земли (территория нынешней Ленинградской области), Меншиков занялся строительством Петербурга, Шлиссельбурга, Кронштадта и Петергофа. А поскольку тогдашние законы не запрещали государственным чиновникам заниматься бизнесом, или, как говорили в начале XVIII века, быть интересантами, Меншиков весьма активно приступил к созданию всевозможных предприятий, которые могли обеспечить растущие на глазах города строительным материалом и провиантом.

Он владел кирпичными, лесопильными, стекольными, соляными, рыбными, винокуренными промыслами. Небольшой доход Данилычу приносил пай в товариществе по ловле моржей в Белом море. Меншиков стоял у истоков создания хорошо известной шелковой мануфактуры, появившейся после того, как в 1717 году Петр побывал во Франции и очень полюбил тамошние шелковые изделия. Прознав про царское увлечение, вице-канцлер барон Шафиров, тайный советник граф Толстой и поспевавший везде Меншиков решили удовлетворить прихоть Петра и основали шелковую мануфактуру в России. В качестве подъемных они получили крупное пособие из казны, а также удостоились некоторых привилегий, в частности права беспошлинного ввоза шелковых товаров из-за границы. Дело, однако, не заладилось, и вскоре основатели мануфактуры продали ее за 20 тыс. рублей, с лихвой компенсировав все свои предыдущие издержки на создание предприятия.

Хорошим подспорьем для обеспечения провиантом городов, строительством которых руководил Меншиков, стали поместья Данилыча. Первое – деревню Лукино в Московском уезде, населенную 115 душами мужского пола, – в 1700 году пожаловал своему «бест фринту» Петр за заслуги перед отечеством. В следующем году Меншиков удостоился еще двух вотчин. К тому же он сам прикупил три деревеньки и за одну из них, самую маленькую, уплатил 3 тыс. рублей. Впоследствии список вотчин Меншикова неуклонно расширялся: только в 1710—1717 годах, по неполным данным, он потратил на покупку имений 200 тыс. рублей.

Однажды, слушая в Сенате доклад о хищениях высших должностных лиц государства, Петр вышел из себя и сгоряча тотчас велел обнародовать именной указ, гласивший, что если кто украдет из казны хотя бы даже на веревку, будет на ней же повешен. На что генерал-прокурор Ягужинский заметил: «Разве вы, ваше величество, хотите остаться без подданных? Мы все воруем, только один больше и приметнее, чем другой». Петр рассмеялся и указа не издал.

В противном случае первым, кого следовало отправить на виселицу, стал бы Меншиков, воровавший чаще и больше других. Он почти никогда не упускал возможности «подзаработать» и сэкономить. Даже по мелочам. Существует, к примеру, любопытный документ 1702 года, где говорится, что из денег, отпущенных на содержание царя, по приказу Меншикова для Петра было куплено два парика стоимостью 10 рублей, а для самого царского казначея – восемь на 62 рубля. Или такой случай. Как-то раз после очередной пьяной оргии в компании царя Меншиков обнаружил, что потерял орден, и объявил о награде нашедшему – 200 рублей. Заплатил 190.

О многих «подвигах» своего фаворита Петр знал. Так, в 1711 году, прознав о мелких хищениях Данилыча на территории Польши, Петр написал «либстер камарату»: «Зело прошу, чтобы вы такими малыми прибытками не потеряли своей славы и кредита». Меншиков внял поучению царя буквально и стал воровать по-крупному, предварительно загладив все бывшие грешки подарком – фрегатом «Самсон», купленным за границей и преподнесенным Петру на именины (годом раньше Меншиков одарил Петра деньгами – 100 тыс. рублей).

Теперь Меншиков, когда-то стеснявшийся брать большие взятки и даже один раз отказавшийся от 10 тыс. рублей, принялся работать по-крупному. Одним из наиболее прибыльных дел стали подряды на поставку провианта в казну по завышенным ценам. Первый подряд – на поставку казне 20 тыс. четвертей хлеба на 40 тыс. рублей – Меншиков взял в 1710 году. При себестоимости 34 600 рублей прибыль составила 15,6 %. Эта жила сулила огромные доходы, и ее разработке Меншиков решил придать свойственный своему характеру размах. На 1712 год он заключил уже два подряда, причем один из них через подставных лиц. По первому подряду прибыль составила 60,3, по второму – 63,7 %. При этом максимум, что позволяли себе другие чиновники, также занимавшиеся подрядами, – 30 % прибыли.

Дело дошло до создания следственной комиссии по делу о подрядах Меншикова. Она оценила нанесенный его действиями ущерб в 144 788 рублей. Затем всплыли истории с прямым казнокрадством и взяточничеством, которые вместе с подрядными деньгами следственная комиссия оценила в 1 163 026 рублей (при этом все государственные расходы тогда составляли около 5 млн). Иными словами, Меншиков мог без труда оплатить как минимум четверть расходной части российского государственного бюджета. Таким образом, следственная комиссия почти официально признала тот факт, что светлейший князь Меншиков является богатейшим человеком российского государства.

На самом деле его хищения, скорее всего, были еще более крупными. Поскольку многие сделки (и уж, конечно, кражи и взятки) вообще не оформлялись документами, некоторые суммы стали известны следственной комиссии лишь со слов самого Меншикова. А наговаривать на себя светлейший князь не любил. Более того, он предъявил казне контрпретензии. В одной из челобитных царю он писал (точнее, под его диктовку писал секретарь, поскольку Меншиков, видимо, так и не научился грамоте – нет ни одного документа, написанного его рукой), что «никакого моего вашей казне похищения не явилось», поскольку тратил личные деньги на приобретение предметов, необходимых государству. К примеру, однажды на 27 338 рублей из собственных средств купил палатки и на 20 979 рублей – провиант для полков, расквартированных за границей. Вспомнил Меншиков и совсем маленькие суммы. Покупку гобоев на пехотный полк – 40 рублей. Оплату услуг лиц, изловивших беглых солдат, а также за ремонт ружей – в сумме еще 167 рублей. Правда, в той же челобитной Меншиков признавался, что казенные средства на личные надобности тратил тоже. При этом внакладе никогда не оставался – из казны брал неизмеримо больше, чем отдавал. Прочитав это, Петр все же решил, что начет надо погасить. Меншиков, весь в поисках новых источников дохода, принимает любой совет, если его реализация сулит даже незначительные барыши. В Москве он скупает лавки, харчевни, погреба, торговые места с тем, чтобы заработать на сдаче их в аренду мелким торговцам и промысловикам. Посылает своих торговых агентов в самые отдаленные уголки России и за границу, дабы наладить выгодные связи.