Знакомый почерк - Страница 22

Как-то исподволь почувствовалось, что если несколько минут назад за столом беседовали два равноправных и равно свободных в выражении своих мнений человека, то теперь тон задавал мистер Дей. Он уже словно бы упрекал Евгения Петровича в непозволительных глупостях. А Евгений Петрович словно бы признавал свою вину и старался оправдаться. Мистер Дей спросил:

— В чем выражается ваша активная деятельность?

— Я пишу разоблачительные письма в редакции газет.

— О чем?

— Тут не столько важно содержание, сколько сам факт существования группы.

Мистер Дей не удержался и воскликнул с нескрываемым сарказмом:

— Но никакой группы нет!

— Это знаете вы, потому что я вам сказал, а там никто не знает.

— И в этом-то вся ваша тактика?

— Да. Разве этого мало?

— Боже, какая кустарщина! И это говорит образованный человек! И вообще тут попахивает мальчишеством. Вы одиночка, а что может сделать человек в одиночку? Нужно осторожно искать единомышленников, объединяться. Больше того, нужно выдвигать политические и экономические требования. И что это за «Группа содействия»? Непонятно. Расплывчато. Почему бы вам не попытаться организовать настоящий союз? Ну, скажем, «Союз борьбы за демократию»? Это уже солидно. Это веско и ко многому обязывает. Подумайте, и если будете согласны, тогда поговорим на эту тему более основательно. — Мистер Дей посмотрел, приподняв крахмальную манжету, на часы. — Простите, по расписанию мне пора. Но вы разрешите заглянуть к вам сегодня еще раз, хотя бы на полчаса?

— Прошу вас.

— Я надеюсь, Евгений Петрович, нам с вами еще представится достаточно случаев поговорить по душам. — Было заметно, что мистер Дей хочет сгладить впечатление от слишком резких своих высказываний, но Евгений Петрович или не желал этого замечать, или действительно ничего не замечал. — Стало быть, я зайду к вам сегодня. Есть одна мысль.

Краснов много бы дал, чтобы установить, почему и за чем являлся мистер Дей к Евгению Петровичу вечером. Краснов знал, что чемоданчик, с которым приходил и уходил мистер Дей, был один и тот же, но он не мог знать, что мистер Дей вынул из чемоданчика и оставил Евгению Петровичу детскую игрушку. Эта игрушка представляла собой печатный станок для производства фальшивых игрушечных долларов. Но в дополнение в этой игрушке имелась маленькая касса с литерами, то есть с буквами. Вообще игрушка была более похожа на миниатюрную типографию. Там имелась даже верстатка, в которую укладываются литеры, и все эти литеры были русского алфавита.

Мистер Дей объяснил и продемонстрировал Евгению Петровичу, как работать с типографией. Он набрал несколько строк текста, продиктованного Евгением Петровичем и точно повторявшего содержание одной из открыток, заключил набор в рамку, укрепил рамку в гнезде на дне ящика, накатал на набор цилиндрическим каучуковым валиком синюю краску, затем вставил в пазы на боковых стенках ящика другой валик, побольше и пожестче, подсунул под него краешек чистого листка размером с листок отрывного настольного календаря, крутнул ручку валика и с противоположной стороны двумя пальцами извлек уже не просто листок, а листовку с четко отпечатанным текстом.

— Видите, как удобно, — сказал мистер Дей.

— Великолепно, — согласился Евгений Петрович.

— Правда, пачкает руки, и краска плохо смывается, но это уж, так сказать, неизбежные издержки производства. Хотите потренироваться?

Евгений Петрович сначала разобрал типографию на составные части, рассыпал набор, а потом проделал все, что до этого делал мистер Дей. У него получилось не столь быстро и ловко, но в общем штука оказалась немудреная. Мистер Дей похвалил его, а Евгений Петрович был польщен похвалой. И если бы кто-нибудь наблюдал за ними в этот момент, он непременно решил бы, что эти два весьма пожилых человека впали или в детство или в старческий маразм. Но капитан Игорь Краснов, присутствуй он незримо при свидании двух интересовавших его людей, так бы не подумал.

Отмыв руки одеколоном и мылом, мистер Дей посмотрел, как и в первое свое посещение, на часы и заторопился.

— Ну мне пора. Я улетаю завтра ночным самолетом, а дел еще много.

— Что ж, счастливого пути, — печально сказал Евгений Петрович.

— Помните, вы отныне не один в целом мире, но будьте осторожны.

— Я давно осторожен.

Мистер Дей взял чемоданчик, на секунду задумался.

— И вот что… Как звали того господина на выставке? Забыл…

— Джейкоб Фишер.

— Может, я и не прав, но мне кажется, дорогой Евгений Петрович, вы думаете, что этот ваш Джейкоб Фишер не очень серьезный человек.

— Почему? Наоборот.

— Обещал встретиться с вами еще раз, но не встретился. Гора с горой и так далее…

— Значит, у него не было случая.

— Так вот, дорогой Евгений Петрович, я навестил вас по просьбе Джейкоба Фишера.

Эти слова обратили Евгения Петровича в статую. Он даже дышать перестал.

— Не ожидали? — спросил мистер Дей. — Простите, что не открылся сразу. В таких ситуациях надо принимать определенные меры предосторожности.

У Евгения Петровича дрожали руки. И голос дрожал, когда он наконец заговорил:

— Я рад… У меня было предчувствие…

— Теперь у нас с вами полная ясность, — бодро сказал мистер Дей. — Ну, прощайте. Вернее, до свидания. И желаю здравствовать «Союзу борьбы за демократию».

Они пожали друг другу руки.

— Может быть, проводить вас? — нерешительно спросил Евгений Петрович.

— Нет, этого делать не следует. Дорога мне знакома, тут совсем рядом…

Мистер Дей ушел, а Евгений Петрович, накладывая дверную цепочку, с благодарностью и некоторой гордостью подумал, что его нежданный знакомец сумел проявить достаточно такта, чтобы не поднимать вопроса о материальной базе их сотрудничества. Значит, понял, с кем имеет дело, понял, что он, Храмов, действует по убеждению, а не из шкурных интересов…

До сих пор для капитана Краснова, не знавшего о цели двух посещений мистером Деем квартиры Евгения Петровича, все развивалось так, что у него не было серьезных оснований сомневаться в правильности своей первоначальной версии, а именно: Храмов — обозленный одиночка, а «Группа содействия» — плод его больного воображения. Оставалось лишь легкое беспокойство. Однако уже менее чем через сутки наступил момент, заставивший Краснова сильно усомниться не только в своей правоте, но и в своей профессиональной пригодности.

…Мистер Дей вернулся в гостиницу без пятнадцати одиннадцать. Поднявшись к себе в номер, он позвонил в номер Галины. Она быстро взяла трубку.

— Вы еще не спите? — спросил мистер Дей.

— Собираюсь. Но я заказала Москву. Велели ждать.

— Можно, я загляну на минутку? Уточним завтрашнюю программу.

— Пожалуйста.

Галина сидела за журнальным столиком, перед нею стоял телефонный аппарат. Мистер Дей опустился в кресло напротив.

— Ужасный день сегодня. — Он вытер платком лоб.

— Да, я тоже устала.

— Что у нас завтра?

— Катакомбы и по городу.

— А нельзя ли без катакомб?

— На ваше усмотрение. Но там хотя бы не так жарко.

— Позавчера был дождь. Может, будет и завтра.

— В общем, катакомбы вычеркиваем, — полувопросительно сказала Галина, открывая свой блокнотик.

Мистер Дей при виде блокнотика снова приложил платок ко лбу.

— Боже, совсем забыл. А все ваша «интересная, насыщенная программа». Мне ведь надо позвонить родственнику моих друзей.

— Так позвоните, — сказала она, поворачивая аппарат диском к мистеру Дею.

— Удобно ли? Уже довольно позднее время… У нас в такой час звонят только коротким знакомым.

— Ну, люди поймут. Не каждый же день вы приезжаете в этот город.

— А ведь и верно. — Мистер Дей вынул из кармана записную книжку, полистал ее и снял трубку. Но все-таки он колебался, набрал номер не сразу.

Галина слышала только одну половину разговора, но весь он целиком, реконструированный впоследствии работниками областного управления КГБ на допросах, выглядел так.