Знак небес - Страница 5

Было с чего сердиться. Ну прямо как дети, честное слово. Тут о таких важных вещах речь идет, а Вячеславу хоть бы хны. Что Царьград взять, что к теще на блины съездить – все едино. Да и второй недалеко от него ушел, даром что князь.

– Не обманут, – усмехнулся Константин. – Первым туда должен въехать император в сопровождении двух патриархов – Константинопольского и всея Руси, а у последнего в кармане должна лежать инструкция по изготовлению греческого огня. При невыполнении одного из этих условий передача города в руки Иоанна не состоится – Царьград и нам самим сгодится.

– Ты так говоришь, словно на все сто процентов уверен, что мы непременно возьмем город, – упрекнул князя отец Николай.

Вячеслав от такого сомнения в его способностях возмущенно крякнул.

– Вот, отче, даже вино из-за тебя разлил. Как ты меня унизил, как унизил, – запричитал он. – А я-то тебя всегда считал своим лучшим другом.

– Я в Славе и его людях уверен даже не на сто, а на сто один процент, – твердо отверг все сомнения отца Николая Константин.

– Я бы прослезился, но носовой платок позабыл, – притворно всхлипнул воевода, однако было заметно, что он и в самом деле польщен, едва сдерживая довольную ухмылку.

– Разумеется, возьмет он его не сразу, а после соответствующей подготовки, – пояснил Константин.

– Само собой. Все-таки городишко чуток побольше, чем Переяславль Рязанский, будет. Для этого с тобой, отче, и поедут в свите двое моих хлопцев, которых я худо-бедно, но научил и чертить, и рисовать. Пока ты будешь наслаждаться красотами Константинополя, они полюбуются его укреплениями и прочим.

– Шпионы, – с осуждением и легкой долей отвращения произнес отец Николай.

– Разведчики, – поправил Вячеслав. – Они же наши, поэтому храбрые и отважные русские разведчики. А вот, к примеру, если мы с князем каких-нибудь монгольских соглядатаев на Руси вычислим, то повесим их именно как грязных и мерзких американ… ой, то есть монгольских шпионов. Но ты не волнуйся. Неужели ты думаешь, что мы поставим твою священную посольскую миссию под риск провала? Они сами по себе бродить станут, – успокоил он священника. – И если парни попадутся, все равно будут молчать. Во всяком случае, до вашего отплытия они продержатся.

– Но это же огромный город с десятками тысяч воинов. Ну ладно, воевода. – Отец Николай небрежно махнул рукой в сторону Вячеслава. – Он о его размерах не имеет ни малейшего представления, но ты-то, княже, понимаешь, сколько людей поляжет при его штурме?!

– Он что, намного больше Грозного? – как-то недобро прищурился воевода, и в глазах его зажглись злые огоньки.

– Не в том дело.

– А у них что, есть лимонки, «калашниковы», фугасы и прочее? – не унимался Вячеслав, а огоньки продолжали постепенно разгораться.

– Я не хотел тебя обидеть, Вячеслав Михалыч, – примирительно обратился к нему отец Николай. – Мне просто людей жалко, которых ты потеряешь. Наши же, русичи.

– Потери, конечно, будут, – уже более спокойным тоном произнес воевода. – Но намного меньше, чем ты думаешь, отче.

– Да пускай даже всего несколько тысяч, и то скверно.

– Эк ты куда загнул, – крякнул Вячеслав. – Сотня, от силы две – не больше. Это потолок, да и то лишь в случае, если в дело вмешаются какие-нибудь роковые случайности, а так я рассчитываю на несколько десятков. И я не самоуверен, – заверил он, заметив скептическое выражение на лице священника. – За свои слова головой отвечаю.

– А чтоб тебе охотнее поверилось в обещания нашего славного Славы и ты не думал, что идут они от его самоуверенности, вот тебе подлинный исторический факт: когда крестоносцы штурмовали Константинополь, то у них погиб всего один рыцарь, – добавил Константин. – Тебе это ни о чем не говорит? А ведь у них не было ни одного спецназовца, обученного работать в темноте, соблюдая скрытность и неожиданность. Пойми, отче, что жители твоего Царьграда не просто откажутся помогать крестоносцам. После всего того, что латиняне сотворили с самим городом, а заодно и с православными святынями, граждане Константинополя, включая самого распоследнего нищего и бродягу, будут целиком на нашей стороне, потому что те для них – дикие завоеватели, а мы соответственно – герои-освободители.

– Не думаю, что их помощь окажется сколько-нибудь существенной, – усомнился священник.

– Я тоже на нее не очень-то полагаюсь, – равнодушно согласился воевода, разливая медовуху по чаркам. – Да мне лишь бы они под ногами не путались, и на том спасибо. Хотя для отвлечения внимания обороняющихся они вполне сгодятся.

– Плюс к этому еще и царящий там бардак, – продолжил Константин.

– Бардак – это хорошо, – оживился Вячеслав. – Это нам здорово поможет. И чтоб у руля какая-нибудь дубина стояла, вроде Паши Мерседеса. С этим у них как?

– В следующем году изберут некоего оксерского графа Роберта де Куртнэ, одного из прямых потомков короля Франции Людовика VI Толстого. Насчет его умственных способностей что-либо сказать затрудняюсь – не помню, да оно, собственно говоря, и не столь важно, поскольку власть у него, как я уже говорил, чисто номинальная, и вдобавок полное отсутствие авторитета среди рыцарства.

– Так уж и полное? – усомнился Вячеслав.

– В качестве доказательства приведу только один пример из совсем недалекого будущего. Этот император влюбится в девушку, которая к тому времени уже будет помолвлена с одним из французских или немецких рыцарей. Роберт уговорит мамашу девушки, чтобы она отказала рыцарю-жениху. Та – все-таки сам император просит руки – даст свое согласие. Тогда отвергнутый ухажер соберет свою родню с дружками, вломится ночью во дворец, отрежет несчастной девушке нос и губы, а ее мамашу вообще выкинет в Босфор. Вот такие изысканные нравы и куртуазная вежливость там сейчас царят.

– А император? – спросил отец Николай. – Точно так же с этим рыцарем поступит или…

– Никак он с ним не поступит, – презрительно скривил губы Константин. – Он так и не сможет добиться от своих баронов суда над этим рыцарем. Представляете?

– Блеск! – восхитился Вячеслав и одобрительно кивнул. – Я в восторге. Годится нам этот фраерок. Так, в целом все понятно, а теперь, – и он сладко потянулся, – учитывая, что время позднее, а я притомился за день, пока своих орлов гонял, пойду-ка на боковую. Тем более что уже все выпито. Одно поясни мне напоследок, княже. А почему сами никейские императоры не попытаются взять Константинополь?

– А войско? С таким количеством воинов, как у них, город приступом не взять. Латиняне хоть и грызутся, как собаки, но пока еще достаточно сильны, чтобы отбиться. А твоего спецназа для удачного штурма у Ласкариса нет.

– Вот еще – штурмовать! – фыркнул воевода. – Ничего подобного! Просто одной тихой безлунной ночью мои ребята спокойно вскарабкаются на стены, вырежут часовых, дойдут до ворот, откроют их, ну а дальше – дело техники, – уверенно заявил он.

На том разговор и закончился.

Позже Константин не раз вспоминал тот вечер. Подчас ему казалось, что он чего-то недоговорил, а может, и наоборот – сказал, а точнее, возложил на плечи отца Николая лишку. Дипломатия и впрямь слишком серьезная штука, чтобы с нею мог справиться любой человек, и тут одних благих намерений недостаточно. Но всякий раз он досадливо отмахивался, уверяя себя, что в любом случае – согласятся императоры на его предложение или откажутся – лично отцу Николаю ничто не грозит и нечего зря тревожиться.

А потом ему стало не до того – появились дела куда важнее.