Знак небес - Страница 3

Константин знал, что это правда. Один из разговоров на эту тему состоялся как раз при воеводе и Миньке. Как ни странно, но голоса «за» и «против» разделились тогда в соотношении не три к одному, как предполагал князь, а поровну.

– Вообще-то наглядную агитацию в армии никто не отменял, – задумчиво произнес Вячеслав, встав на защиту священника.

– Так то же в армии, – буркнул Константин.

– А в народе она что, не нужна, по-твоему? – усмехнулся воевода. – Порою еще сильнее требуется. Решать, конечно, тебе, Костя, но я бы подумал еще раз. Может, и наковыряешь где-нибудь деньжонок.

Ныне ссылка на слова воеводы вкупе с желанием, чтобы отец Николай отправился в путь со спокойной душой, окончательно добили Константина, и он выкинул белый флаг:

– Ну хорошо. Быть по-твоему, отче. Этой осенью не обещаю, а вот весной одновременно со стенами обязуюсь начать рыть котлован и под фундамент будущего храма. Но с самим строительством годик-другой все равно погодим.

Священник издал недовольный вздох, собираясь заново приступить к уговорам, но Константин опередил его.

– Не о том ты подумал, отче, – мягко упрекнул он собеседника. – Не собираюсь я тянуть время. Тут иное. Ты же сам сказал, что будущий храм должен смотреться краше всех прочих, которые уже воздвигнуты в соседних княжествах, а это зависит не от размеров. Вон какие в двадцатом веке небоскребы – ну и что? Ими же никто не восхищается. Если только высотой, да и то поначалу, а через день привыкли, и все. Словом, надо мастеров первоклассных отыскать и, как мне кажется, попробовать сыграть на смешении стилей. Главными, конечно, наши строители будут, но им в помощь непременно нужно дать двух-трех булгар, да еще из Германии или из Италии кого-нибудь пригласить. Получится, что мы в будущий храм помимо православной еще и мусульманскую красоту вбухаем вместе с католической. Ну и ты тоже, будучи в Константинополе, погляди – авось кого и сыщешь. Заодно и Святой Софией полюбуешься, на размеры поглядишь, какие-нибудь особенности подметишь и себе на карандаш.

– Италия, Германия, булгары, Константинополь… Какая-то разношерстная компания соберется. И что у нас тогда за храм получится? – встревожился отец Николай.

– Боишься, что они к заячьим ушам лисий хвост и медвежью морду присобачат? – улыбнулся князь. – Зря. Главными на стройке будут наши мастера, а от остальных – я ведь сказал уже – возьмем самое лучшее, и такое, чтобы оно вписывалось в общую картину, а не маячило в ней, как бельмо в глазу.

– А с канонами церковного строительства эти новшества не войдут в противоречие? – озаботился священник.

– А мы, чтобы такого и впрямь не получилось, над всеми мастерами отдельное начальство поставим. Ему и доверим принимать окончательные решения – как, да что, да где, да какое новшество допустить.

– А если само начальство, оно… – начал было священник, продолжая терзаться сомнениями.

– Не оно, а ты, отче, – перебил его князь. – Ты же будешь главою епархии, тебе и карты в руки, точнее сказать, строительство.

– Да я в нем не больно-то силен, – замялся отец Николай.

– Потому я тебя и назначу не строить, а руководить. Разница существенная.

– Ну хорошо, – неуверенно согласился священник. – А посвятить храм кому мыслишь? – деловито осведомился он, пояснив: – Оно ведь сразу знать надобно, чтоб народу объявить прилюдно. Меня же весной еще не будет, вот и вопрошаю ныне.

– Это тоже тебе решать. Если бы не ты, то строительство я еще долго не начал бы. Но я так думаю, – Константин лукаво улыбнулся, – что честнее всего будет его посвятить твоему небесному покровителю, то есть Николаю-угоднику, который и на Руси весьма популярен. Как тебе?

– Святой сей и впрямь почитаем, – задумчиво отозвался отец Николай. – Однако если уж величие помыслов своих выказывать… Ты как о святой Софии мыслишь?

– Так есть же такие храмы, – искренне удивился Константин. – Ты не забыл, что уже в наше время их аж три штуки на Руси имеется: один в Киеве, другой – в Новгороде, а третий в Полоцке. У нас не первый, а четвертый по счету выйдет.

– Это все так, – кивнул священник. – И правда четвертый. А ты его так выстрой, чтоб народ глянул, ахнул и сказал: «По времени он четвертый, но по красоте и величию – первее первых будет».

– Эва куда ты замахнулся, – крякнул Константин и весело засмеялся, шутливо грозя собеседнику пальцем. – Думаешь, не вижу, куда ты гнешь, отче? Если я святой Софии храм посвящу, то мне уж волей-неволей, а сэкономить никак не удастся. Придется во всю ширь размахиваться, чтоб и размеры были – о-го-го, и все остальное им под стать. А уж коль держать в памяти ту Софию, которая в Константинополе, то…

– Да уж, – согласился отец Николай. – Тогда ни сотней гривен, ни тысячей не откупишься. Да и одним десятком тысяч, пожалуй, тоже. Оно и хорошо. Тогда он у тебя на часовенку убогую, кою ты хотел по первости поставить, точно походить не станет. Стало быть, можешь мне спасибо сказать.

– А спасибо за что? – удивился Константин.

– От позора уберег, – пояснил священник. – Часовенки-то ныне на Руси бояре строят да купцы побогаче. А я указал, какое строительство князю к лицу – храм величавый. Это если простой правитель и без помыслов величественных. Такому же, как ты, надлежит неслыханную красоту воздвигать, иначе и затеваться смысла нет.

– Ну и хитер ты, отче, – восхитился Константин.

– Прост я, – возразил священник. – Сам видишь, за пазухой ничего не таю. И не столь я тебя убедил, сколь ты сам уразумел мою правоту.

– А факты подобрать с доводами, слова нужные отыскать? Это же уметь надо, – не согласился князь.

– И тут вся хитрость лишь в том, что слова эти от сердца должны идти. Ежели изрекающий сам в них верит, то и слушающий рано или поздно ими проникнется, – спокойно пояснил отец Николай. – Опять же и того не забывай, что у меня за плечами опыт проповедей. Если их все сосчитать – непременно за тысячу перевалит, а то и не за одну. А что такое проповедь? Речь, предназначенная для того, чтобы убедить слушателей в истинности чего-либо, да не одного человека, а десятки, если не сотни. Труд не из легких, ты уж поверь. Ныне же гораздо проще – и убеждать всего одного понадобилось, и сам он умом не обделен. – И священник вопрошающе уставился на князя.

– Знаю, чего ждешь, – хмыкнул Константин. – Слово тебе даю: скупиться не стану. Вплоть до того, что, если казна пустая будет, в долги к купчишкам влезу, но отгрохаю все в лучшем виде и именно так, как ты скажешь. Жалко, конечно, гривенок, что уж тут говорить, да и к церкви я равнодушен. По-моему, человеку для общения с богом посредники не нужны. Но тут дело скорее не церковное, а политическое, значит, и впрямь глупо над серебром трястись. Ну, доволен? – спросил он с улыбкой.

– Вполне, – сдержанно склонил голову отец Николай, стараясь не выказывать откровенной радости, что сумел он наконец-то дожать, додавить неуступчивого упрямца. – Разве что про посредников ты не совсем верно сказал. Когда человек умен или вовсе мудр – одно. Тут, может, наша помощь ему и не нужна. Да ведь мы же и не навязываемся. А крестьянину простому, ремесленнику, купцу, да и многим князьям сподручнее все-таки в церкви молитву вознести.

– Насчет того, что не навязываемся, – вопрос спорный, – начал было Константин, но передумал. – Ладно. Это дискуссия долгая, а у меня самого к тебе дельце имеется. Долг-то платежом красен, отец Николай. Я тебе слово свое дал, что храм начну строить и мелочиться не стану, теперь пришла пора и меня выслушать. Знаешь ли ты, что не только на поставление в сан в путь-дорожку собрался, но одновременно еще и посольство мое возглавишь?

– То есть как? – опешил священник и энергично запротестовал: – Э нет. Так мы не договаривались. Или ты киевского митрополита имеешь в виду?

– Да нет, бери выше. Ты, отче, мой чрезвычайный и полномочный посол к патриарху Константинопольскому, а также к императору Феодору Ласкарису. К нему даже в первую очередь. Пусть он сам своего патриарха убалтывает, так-то оно понадежнее будет.