Знак небес - Страница 20
Он еще раз яростно прошипел что-то нечленораздельное в адрес подлых русских князей и велел собирать походные кибитки. Надо было отступать, ибо умный тем и отличается от дурака, что умеет не настаивать на своих собственных ошибках, но вовремя их исправлять.
«И хорошо еще, если князь Константин не пойдет за мной в степь», – думал он уже в пути.
Но опасения были напрасны. Рязанскому князю не с кем было идти в степь за Юрием Кончаковичем. Из той тысячи воинов, которые обороняли Ряжск, две трети были обычными чучелами, которых выставили на стенах, и особенно часто на тех местах, где штурма не предвиделось.
Да и в ладьях, что двигались к городу, три четверти воев были точно такими же чучелами. На самом деле в каждой из них сидело от силы по десятку норвежцев, ибо больше людей Константин не имел и взять ему их было негде.
Выслушав от своих гонцов, встреченных у Прони, радостное известие, что Юрий Кончакович ушел обратно в степи, князь понял, что хитроумный план, который они с воеводой Вячеславом составили совместными усилиями, сработал на все сто процентов. Впрочем, о ста говорить было рано. Неизвестно еще, что творилось там, в приграничном с Муромом граде Ижеславце, где сидело всего триста ратников. А ведь им надлежало сдержать натиск не только рати Давида Муромского, но и воинов, приведенных в подмогу Давиду мордовским князьком Пурешем – верным союзником владимирских князей.
И бысть воев в Ряжске мало числом, но хоробрых и верных князю свому. Затвориша они врата града и роту даша на мече – главы свои сложити, но Ряжск отстояти.
Город Ряжск стоит, пожалуй, особняком во всем списке городов Руси. Он не столь древен, как Ростов или Муром, не столь велик, как Киев, Новгород, Владимир или хотя бы Рязань тех времен. Величие же его заключается в первую очередь в ратной славе. Мало с каким городом связано такое обилие героических страниц древнерусских летописей. Даже откровенно враждебно настроенные по отношению к князю Константину источники умолкают, едва речь заходит об этом уникальном городе.
Достаточно сказать, что первой осаде со стороны могучей орды половецкого хана Юрия Кончаковича Ряжск подвергся спустя всего пару месяцев после окончания постройки. Подвергся и мужественно выдержал ее.
Глава 6
Муромский прорыв
О том, чтобы таиться, готовясь к предстоящей войне, на Руси и слыхом не слыхивали. Не принято такое было. А не принято из-за того, что все равно бы ничего не получилось, как ни пытайся. Одно дело – дружину свою исполчить да с нею одной на соседа метнуться. Тут можно обеспечить неожиданность. Но если к дружине присовокупить пешее ополчение – совсем иное. Такое, как шило в мешке, неизбежно свое острие наружу выкажет.
Вдобавок, не полагаясь на всевозможные слухи, сплетни и прочее, Константин совместно с воеводой Вячеславом поговорили по душам с несколькими своими купцами, ведущими торг с соседними княжествами. Мол, коли ты, мил-человек, жаждешь мира на Руси, коли дорог тебе покой на Рязани, должен понимать как и что. Да и делать тебе особо ничего не надо – знай себе торгом занимайся, как и обычно. Ну разве что прислушивайся повнимательнее к людским разговорам да на ус их наматывай. А уж если прикормишь кого из местной княжеской челяди, товарец ему со скидкой продашь, медком угостишь да послушаешь болтуна, за то тебе будет особая благодарность от рязанского князя.
Ну а коль недоброе проведаешь – рати исполчаются, сам понимаешь, что надо делать. Бросать нераспроданный товар, оно конечно, не с руки, да и ни к чему тебе самому стремглав лететь в Рязань. Вот тебе для такого случая особый человечек. И тебе с него сплошная выгода. Он ведь вроде как в подчинении у тебя находится. Значит, в дороге, если тати полезут, бездельничать не станет – эвон какой крепкий. Да и на месте поможет. Товар, скажем, разгрузить, в иное место его перенести или просто посторожить – все сделает и гривен за свою работу не потребует. Коль не понадобится его с весточкой посылать – на всю поездку он в твоем полном распоряжении, ну а если нужда возникнет, не удерживай.
Более того, некоторые и вовсе не ведали о том, что Петряя, скажем, которого купец самолично нанимал, причем задешево, на самом-то деле к нему направили князь с воеводой. И потом у торговца тоже подозрений не возникало. Одна лишь радость, что эдаким золотом обзавелся, ибо работник каких поискать – и услужливый, и расторопный, и телом крепок. Да и на голову не слаб, смекалист. А уж где этот Петряй проводит свободное время – кому какое дело. Любознательный, вот и нравится ему бродить по городу, задравши голову. И кто там видит, что он во время своих блужданий охотно встревает в разговоры да для воев местного князя не жалеет хмельного меда. А и увидел бы, все одно – разве что плечами пожал бы – его дело. Такой уж работник попался, общительный да словоохотливый.
Потому и знал Константин многое. Во всяком случае, планы крепостей у него имелись. Не всех, конечно, а мало-мальски значимых. Владимира, например, Суздаля, Ростова Великого, Переяславля-Залесского. Кремники помельче интереса не представляли, ибо особых отличий детинец Ярославля по сравнению с Угличем практически не имел. А уж о таких захудалых городишках, как Димитров, Звенигород или Москов, и вовсе говорить не приходилось.
Пригодились лазутчики и ныне. Едва во Владимире и прочих градах протрубили большой сбор, как в Рязани о нем ведали уже через четыре дня. Подсчитать примерные сроки выступления – тоже дело нехитрое. Разве что в направлении удара у рязанского князя имелись некоторые сомнения, но тут уж оставалось положиться на удачу – авось сообщат, в какую сторону выдвинется рать. Удача же, как и полагается даме, любит смелых и рисковых. Им и подфартить согласна. Правда, совсем немного, но Константину с Вячеславом хватило и того. Едва узнали, что полки двинулись вверх по Клязьме, о чем известил тайный гонец, как остальное додумали сами – вновь Коломна.
Одно худо. Из Мурома тоже известие пришло. Оказывается, и Давид Юрьевич решил на старости лет позвенеть мечами, на Ижеславец нацелился. Ну и плюс половцы, которые к южным рубежам пододвинулись. И как тут быть – ну не разорваться же им? Попробовать предупредить старого князя? Мол, все знаем и ведаем, так что подумай. А если он весточку владимирцам отправит, а те на ходу что-нибудь еще придумают? К примеру, велят своему подручнику прямиком на Рязань идти, да и сами планы изменят. Нет уж, сделаем вид, что ничего не знаем.
А вот что делать самим – та еще задачка. Князь долго терзал своего воеводу, требуя, чтобы тот вспомнил какой-нибудь хитрый пример из истории военного искусства, дабы одолеть трех противников, но Вячеслав только разводил руками, зло хмурился и огрызался. Дескать, он не ксерокс и копий с ратников штамповать не умеет. Да и о каких трех можно вести речь, когда и на одного, самого сильного, силенок не хватает.
В результате скрупулезных подсчетов выходило, что Рязанское княжество в состоянии выставить на поле боя восемь тысяч пешцев и две тысячи всадников. Это по максимуму, то есть предел. Мало того, из этого же количества надлежало усилить Ряжск с Пронском и Ельцом, пускай хотя бы парой-тройкой сотен на каждый град, да еще не менее полутысячи выделить против Давида Муромского и мордвы. Меньше нельзя – рискованно. Уж больно близко первый рязанский город Ижеславец, расположенный близ устья реки Пры, от Рязани. Если Давид его возьмет, то ему по прямой до стольного града всего полсотни верст. Правда, полусотня, с учетом причудливых речных изгибов всей сотней обернется, да что проку. Чиста речная гладь, плыви да радуйся. Утром в Ижеславце, а к вечеру под Рязанью. И никаких тебе волчьих ям, тайных рвов и лесных засек. А в самом Ижеславце ратников не больше сотни, да и та черная[28]. Плюс ко всему перечисленному не следует и Ожск забывать. Ну и Рязань, которая без стен стоит, тоже надо кого-то оставить охранять.