Знак небес - Страница 18

Зато когда сами князья приглашали, Кобяк не отказывался – очень уж выгодно. Тут тебе и гривенок серебряных отсыплют, и город взятый пограбить можно. Окончательно же Кобяк убедился в правильности избранной им тактики, когда он по приглашению Рюрика Ростиславовича в лето шесть тысяч семьсот одиннадцатое[22] вместе с черниговскими князьями ходил брать Киев. Сам Рюрик на серебро был небогат, потому заранее оговорил – все, что в городе, ваше. Мудрый Кобяк тут же особое условие поставил. Мол, в городе с жителей много не взять – уж больно часто князья его брали за последнее время, а вот в домах, где христианские волхвы своему богу кланяются, есть чем поживиться. Если ты, князь, мне и их отдашь, тогда я согласен, а коли нет – ищи кого другого. Помялся Рюрик, вздохнул, перекрестился и… отдал.

Ох и славная была добыча! С одного начисто разграбленного Софийского собора золотой и серебряной утвари столько взяли, что она еле-еле поместилась на двух десятках лошадей. А ведь помимо того еще и Десятинная церковь была, и прочие. Ну и монастыри тоже. В них, конечно, укромных мест в достатке, есть где ценности спрятать, да так что несколько дней искать придется, но если главному волхву пятки поджарить – сам все отдаст. Опять же живой полон. После дележа Кобяку одних монахинь на продажу не меньше сотни досталось. Про люд простой и вовсе говорить нечего – не сосчитать.

То был последний поход хана Кобяка и первый – его сына Данилы Кобяковича. А дальше так и пошло. Спустя три года вместе с тем же Рюриком совсем юный Данило ходил Галич зорить, позже – уже с черниговским Всеволодом Чермным – Киев у Рюрика отбирал… Словом, скучать не приходилось, и без добычи молодой хан не оставался. Не раз он и рязанским князьям подсоблял, даже сестру свою выдал за Константина, князя ожского.

За пятнадцать лет таких походов Данило Кобякович научился виртуозно торговаться с русскими князьями, зная, когда надавить – заплатит и никуда не денется, когда ослабить нажим, но взамен потребовать город на разграбление. Но вот ныне весь этот опыт Даниле не годился, ибо тем, с чем он приехал к Юрию Кончаковичу, ему раньше никогда заниматься не доводилось. Предстояло не в набег на Русь идти, но другого хана от набега отговаривать. Да еще какого хана – на сегодняшний день орда Кончаковича, пожалуй, самая многочисленная во всей степи. С таким затевать свару – себе дороже, а значит, предстояло договориться миром, по-соседски.

До этого они друг дружке не мешали – люди Кончаковича пасли свои многочисленные табуны в среднем течении Дона, у Кобяковича стойбища в Лукоморье[23]. Пастбища их граничили, но пока грызни за них тоже не случалось. Не настолько слаб был Данило Кобякович, не настолько силен Юрий Кончакович. Теперь иное. Ныне их интересы, пожалуй, впервые разошлись в разные стороны, потому как Юрий собрался по просьбе своего бывшего зятя зорить Константина Рязанского – союзника и побратима Данилы Кобяковича.

Пока продолжался веселый пир, гость с хозяином о делах не заикались. Не принято в степи торопиться. Понятно, что не просто так хан к хану в гости наведался, однако полагалось соблюсти все приличия. Серьезный разговор затеялся у них ближе к вечеру, да и то не вдруг. Поначалу так, шуточками перебрасывались. Известно, первому начинать невыгодно – ты свое все выложил, а что за пазухой у собеседника – неведомо. Но здесь верх взял Данило Кобякович. Хозяина подвело любопытство, желание поскорей узнать, с чем гость пожаловал. Да и не считал он нужным таить то, о чем через пару недель станет известно всей степи. Если же он сам сейчас гостю о том скажет – вроде как тайну доверит, стало быть, уважение выкажет.

– Ныне на Рязань иду, – важно молвил Юрий Кончакович. – Зять мой, князь Ярослав, подсобить просил.

– По родственному обычаю? – лениво поинтересовался Данило Кобякович.

– Как сказать. Дочь моя, которую я за него выдал, умерла давно. Однако мыслю, что подсобить надобно. К тому же час удобный. Князь Ярослав обещал все полки со своей земли на Константина двинуть. Не устоять рязанцу. И мне никто мешать не станет. – И Кончакович щедро предложил: – Может, и ты со мной, а? Добычи на всех хватит.

Данило от ответа не увиливал, отказав сразу и весьма решительно:

– У меня иные заботы. Да и глупо искать тень под усохшим деревом. Я не хочу дружить со слабым. – И Кобякович поспешил уточнить, чтобы хозяин шатра не воспринял обвинение в слабости на свой счет: – Разве ты забыл? Князь Константин уже бил Ярослава прошлой зимой. А дружина Константина ныне изрядно осильнела. Одних воев с севера к нему пришло не менее пяти сотен, а уж сколько ратников к нему перебежало от соседних князей, и вовсе не сосчитать. Думаю, побьет он Ярослава и ныне, а для меня выгоднее дружить с победителем.

– Много волос на голове, но все их можно сбрить. Велико стадо, но овцы, мала стая, но волки. Куда там его дружине тягаться с моими воинами, – пренебрежительно махнул рукой Юрий. – И не забудь еще одно, – доверительно склонился он к гостю и понизил голос. – Они все уйдут биться с Ярославом, ибо тот выступит раньше меня. В городах же Константин оставит самое большее по полсотни. Выходит, если он и разобьет Ярослава, я свое взять успею.

Хан представил себе беззащитные рязанские города, где его ждет богатая добыча, и от предвкушения славной поживы его узенькие глазки и вовсе превратились в щелочки. Но следующие слова гостя слегка отрезвили его.

– Думаю, лжет Ярослав, – спокойно заметил тот.

– Зачем так нехорошо говоришь о моем зяте? – с укоризной протянул Юрий Кончакович.

– О бывшем зяте, – уточнил Данило. – А говорю, потому как знаю. Ты вот ныне уже к землям Константина двинулся, а Ярослав еще во Владимире стольном сидит, о смерти брата горюет, – уверенно заявил он, выложив на стол свой первый увесистый козырь из тех, которыми снабдил его рязанский князь. – О том мне доподлинно ведомо. Вот я и приехал, чтобы упредить тебя как брата: не ходи на Рязань, худо тебе придется.

– А тебе откуда ведомо, где сейчас сидит Ярослав? – насторожился хозяин шатра.

– Были у меня гости от Константина. Совсем недавно уехали. Они и сказывали, – не стал скрывать источника Данило.

– Ну они и солгать могли, – задумчиво протянул Кончакович. – Или, может, рязанец боится меня и попросил тебя поговорить со мной, от набега удержать.

Предположение хана било в самое яблочко, но Данило Кобякович виду в том не подал и догадку Юрия решительно отмел:

– Они совсем об ином толковать приезжали. Князь Константин хочет ныне водный путь открыть, чтобы купцы все товары везли чрез его княжество. О том и уговаривались. Ему без меня никак нельзя. Я же как раз в низовьях Дона кочую. Ну а до того его воины торговые караваны беречь станут.

Перед тем как отправить своих послов в степь к бывшему шурину, Константин долго думал, что именно тот должен сказать, дабы Кончакович отказался от набега на его княжество. Да и самому Даниле тоже следовало что-то посулить. Конечно, побратим – это свято, но его же люди могут не понять своего хана. Кроме того, без поддержки степняков при налаживании нового торгового пути не обойтись, а из всех половецких ханов, контролирующих низовья Дона, Кобякович на эту роль подходил идеально. Он и родич, пусть бывший, и побратим, и успел спасти его, Константина, вовремя придя под Рязань[24]. Опять же и орда его кочует именно в тех местах. Словом, годился Кобякович по всем статьям. Так что насчет караванов князь не солгал.

– И какая тебе в том выгода?

– Серебро за спокойный провоз каждый купец охотно выложит. Половина Константину, половина моя. Они и о тебе выспрашивали. Мол, не захотел бы доблестный хан Юрий Кончакович уговориться с князем, чтобы середку Дона под свою охрану взять. Дескать, людишки ему для иных дел надобны.

– И что ты ему ответил? – насторожился хозяин шатра.