Знак F: Фантомас в книгах и на экране - Страница 23

По традиции в угодьях Макрэшли ежегодно устраивают охоту на лис. Фантомас в маске Макрэшли планирует с помощью подручных с позывными «Орел-1», «Лань-2» и «Вельзевул-3» взять богатого заложника; Бертье намеревается использовать случай, чтобы покончить с лордом. Бертье нападает на мнимого Макрэшли и в пылу борьбы срывает с Фантомаса маску. В ужасе несчастный Бертье оступается и падает в пропасть. Свидетелем этой сцены становится Элен, за которой устремляются в погоню сообщники Фантомаса, однако Фандор успевает на помощь.

Фантомас под видом лорда Макрэшли запутывает Жюва и Бертрана. Комиссар рассчитывает схватить преступника в тот момент, когда мнимый Макрэшли будет передавать ему шкатулку с выкупом. Проникшие в замок Фандор (в костюме ниндзя) и Элен (в маске леди Макрэшли) уже берут Фантомаса под прицел, но в последний момент расправиться с негодяем по комическому стечению обстоятельств им мешают Жюв и Бертран. Фантомас бежит с помощью потайного лифта и якобы вылетает на космической ракете из трубы замка. Самолет британских ВВС сбивает ракету. Жюв торжествует.

Однако Фантомас цел и невредим. На велосипеде он покидает замок лорда Макрэшли.

Русская слава Фантомаса началась не с романов Сувестра и Аллена, мало кому известных в нашей стране и сейчас, а с комедий Андре Юнебеля. Жан Марэ, бывший граф Монте-Кристо, в этих фильмах укрепил репутацию любимца советских женщин, не подозревавших о нетрадиционной сексуальной ориентации своего кумира. Луи де Фюнес прослыл среди пионерской детворы главным после Юрия Никулина клоуном. Ну а Милен Демонжо была попросту очаровательна. К Франции брежневский режим относился снисходительнее, чем к Соединенным Штатам или Западной Германии; легкое французское кино, пусть и фрагментарно, было представлено на киноэкранах советской страны. На политическом дворе заканчивалась «оттепель». Советский Союз, как мог, приоткрывался миру; Москва хранила воспоминания о Международном фестивале молодежи и студентов; Гагарин улетел в космос; Марлен Хуциев ставил «Июльский дождь»; в интеллигентных домах читали Хемингуэя и слушали джазовые пластинки. Первую серию трилогии о Фантомасе, как утверждают французские киносправочники, в Советском Союзе посмотрели более 60 миллионов зрителей. Даже если в этих данных и есть преувеличение, феноменальный успех фильма у советской киноаудитории сомнению не подлежит.

^{© Sunset Boulevard/Corbis/РФГ}

^{Концепцию фильмов Андре Юнебеля отразил лозунг рекламной компании: «Фантомас — главный враг ваших повседневных забот».}

Идеологически безобидные картины о Фантомасе дублировали на киностудии «Союзмультфильм». Имена Пьера Сувестра и Марселя Аллена в советской версии титров не упомянуты. В озвучивании участвовали звезды советского экрана. Фантомас-Фандор говорил голосом послевоенного кинокумира Владимира Дружникова — сладкого красавца Данилы-мастера из фильма «Каменный цветок», стойкого партизана Константина Заслонова, пианиста Алексея Балашова из «Сказания о Земле сибирской». Кстати, в оригинальной версии Жана Марэ тоже дублировали, его озвучивал актер Раймон Пеллегрин, таланту которого Фантомас во многом обязан своей зловещей популярностью у французских зрителей. Комиссар Жюв изъяснялся по-русски с интонациями Владимира Кенигсона, актера Малого театра. Как указано в кинословарях, Кенигсон «на экране создал галерею иностранцев, фашистов и жуликов». Это правда: режиссеры охотно приглашали актера, выходца из семьи русских шведов, на роли нацистских офицеров и прочих отрицательных героев с недобрыми западными лицами.

Своим содержанием комедии о Фантомасе чиновников из Госкино смутить не могли. Более того: в работах Юнебеля обнаружился и благоприятный для Москвы социальный контекст. Чиновники буржуазного госаппарата от министра внутренних дел и комиссара Жюва до многочисленных полицейских выставлены сборищем кретинов. Хотя общественная критика вряд ли входила в число главных задач Андре Юнебеля, он походя позволил себе высказать в адрес французских властей то, о чем в отношении родного советского строя даже пикнуть не осмеливался ни один официальный отечественный художник. В комнате у журналиста Фандора стоит русская матрешка — при желании и этот символ расшифровывается как знак симпатии либерального обозревателя парижских газет к далекой Стране Советов. Кроме того, шуточки англичан над французами и наоборот вполне можно принять за отражение разногласий между странами НАТО. Париж в ту пору намеревался покидать военную организацию Североатлантического союза.

Однако кинопродукция Юнебеля все-таки заключала в себе большую опасность для советских пропагандистов. Фильмы о Фантомасе — яркая демонстрация привлекательности западного образа жизни. Приключения Жюва и Фандора в глазах жителей Владивостока и Калининграда выглядели ничуть не более фантастическими, чем те совершенно реальные кинокартинки повседневной французской, итальянской, британской жизни, на фоне которых разворачивался комедийный сюжет. Самые смелые советские представления о невозможном, запредельном, невообразимом, невиданном заграничном шике вместила в себя сцена из первой серии «Фантомаса», в которой обворожительные женщины демонстрируют открытые платья и украшения из бриллиантов на парижской Terrasse Martini над Елисейскими Полями под музыку джазового оркестра. За красавицами с тонкими улыбками наблюдают преуспевающего вида мужчины. Из этих фильмов извлекали то, чего нельзя было почерпнуть из советской печати и из казенной советской культуры: новые фасоны нарядов, новые модели причесок; чужой, запретный, но столь желанный для миллионов код социального поведения.

Более умопомрачительных, более ярких, более приталенных платьев, чем на аппетитной Милен Демонжо, более элегантных нарядов и шляпок, чем на роковой Элен-Мари Арно (леди Бэлтхем), при умеренном советском быте шестидесятых невозможно было и вообразить. Примерно тогда в обиход в качестве ключевого символа «загранки» стало входить выражение «французские духи». Кажется, фильмы о Фантомасе просто пропитаны этим дурманящим запретным запахом. Венцом потребительской роскоши стал костюм «Тысяча и одна ночь»; в этом наряде, подаренном Фантомасом, полуобнаженная невеста Фандора является на бал к маркизу де Ростелли.

^{© Sunset Boulevard/Corbis/РФГ}

^{Милая непосредственность Милен Демонжо на киноэкране — плохой пример для комсомолок.}

Милая непосредственность и раскованность «прелесть какой глупенькой» Элен, которая не расстается с сигаретой, даже преследуя Фантомаса в вертолете, не стыдится жарко целовать возлюбленного, даже оказавшись на глазах посторонних, — плохой пример для комсомолок. Но боже мой, каким притягательным был этот порочный пример! Как подкупало это невероятно вежливое, истинно французское обхождение продавца с покупателем, официанта — с посетителем ресторана, портье — с гостем отеля: сплошные «Пожалуйста, мадам! К вашим услугам, месье!». Ах эта пленительность бульваров Парижа, атмосфера античных руин Рима, горный воздух Шотландии (хотя снимали в лесах под Булонью), голубизна Средиземного моря, роскошь замковых интерьеров; непринужденная элегантность, с которой остроумные, веселые, неунывающие люди носят удобные красивые наряды, общаются друг с другом, влюбляются, живут…

Мой знакомый, которому в год выхода «Фантомаса» на московские экраны исполнилось го лет, назвал феномен воздействия картин Юнебеля на советское общество «прикосновением иной эстетической среды». Каждого чужая среда касалась по-своему. Этот мой приятель был больше всего поражен тем, что кареты «скорой помощи» могут быть не только автомашинами заводов «РАФ» или «ГАЗ», но, оказывается, и роскошной марки Mercedes тоже. Мальчишеская ассоциация с фильмом «Фантомас» всплывает у него в памяти и спустя сорок лет после знакомства с комедийным сериалом.