Змеиный перевал - Страница 6

– Так и есть, мне не повезло, – ответил он. – Я проскакал всю дорогу от Гэлоуэя в этот благословенный день, чтобы поспеть сюда вовремя, но кобыла поскользнулась на Карраг-хилл и сбросила меня в озеро. Я там часа три плескался, пока выбрался. Я на Карраг Эок чужак, берега не знаю, и вот боюсь, сломал руку.

– Ох ты, ужас какой! Бедняга! – всплеснула руками хозяйка приюта. – Сымайте скорее плащ! Дайте-ка посмотреть, что тама с рукой.

Но незнакомец покачал головой.

– Не сейчас. Нельзя терять ни минуты. Я немедленно должен добраться до горы. Мне нужно попасть туда к шести часам. Пока я еще не слишком опоздал. Но кобыла совсем разбилась. Не мог бы кто-нибудь одолжить мне коня?

Все молчали. Наконец, заговорил Энди:

– Моя кобыла на конюшне, но тока энтот джентман нанял меня на весь день, я должен доставить его нынче к ночи в Карнаклиф.

Я решил вмешаться:

– Ничего страшного, Энди! Если ты можешь помочь этому джентльмену, сделай это. Я могу подождать здесь, пока гроза не закончится. Если ему нужно срочно ехать, несмотря на сломанную руку, значит, причины у него основательные.

Путник взглянул на меня с благодарностью:

– Благодарю вас от всей души. Вы настоящий джентльмен! Надеюсь, вам не придется никогда пожалеть, что помогли несчастному в беде.

– Что не так, Фелим? – спросил священник. – Что тебя так встревожило? Можем мы тебе помочь?

– Да нет, отец Петер, спасибо вам. Беда целиком моя, никто тут мне не споможет. Я должен сегодня вечером встретиться с Мердоком.

Ответом ему был гул голосов и вздохов, все явно понимали ситуацию и сочувствовали.

В этот миг в дверях появился новый гость.

В комнате воцарилась мертвая тишина, и только одна женщина в углу прошептала:

– Вот, помяни дьявола…

Джойс побелел, одной рукой он сжал хлыст для верховой езды, другая по-прежнему безжизненно висела. А Мердок сказал:

– Я пришел сюда, рассчитывая встретить Фелима Джойса. Полагаю, я избавил его от хлопот путешествия с деньгами.

Джойс ответил резко:

– Деньги при мне, здесь и сейчас. Извини, что немного запоздал, но это несчастный случай – сломал руку, чуть не потонул в озере Карраг. Но я как раз собирался ехать к тебе, перелом или нет, чтобы выплатить деньги, Мердок.

Ростовщик перебил его:

– Но ты не ко мне должен поспешать, добрый человек, а к шерифу – он-то тебя и поджидает, и коли не придешь в срок, – он ухмыльнулся, – он сделает свою работу.

– Какую еще работу? – спросила одна из женщин.

Мердок ответил медленно и отчетливо:

– Он установит, что ферма Шлинанаэр – свободное владение, выставленное на продажу в уплату долга, все по закону. И бумаги все заделаны, и предупреждение вывешено.

Повисла тишина, потом Джойс сказал:

– Ты шутишь, Мердок. Бога ради, скажи, что шутишь! Ты сам мне говорил, что время есть. И что ферма пойдет с торгов, тока если я не верну деньги нынче. Нет! Ты же сам просил не говорить ни о чем соседям, чтобы они не схотели купить мою землю. И как я поехал в Гэлоуэй за деньгами, ты сам говорил, что ждать станешь – тока чтобы я молчал. Нет, Мертаг Мердок! Я знаю, что ты человек жесткий, но это уж слишком! Ты так не сделаешь!

Мердок не дал прямого ответа, но сказал так, словно обращался ко всей компании:

– Я рассчитывал встретиться сегодня с Фелимом Джойсом на торгах, но так как у меня были дела, о которых он осведомлен, я пришел сюда, где должны быть соседи – так и оказалось, – он достал из кармана блокнот и записал имена, произнося их вслух: – Отец Петер Эйан, Даниэль Мориарти, Бартоломью Мойнахан, Эндрю Мак-Глоун, миссис Кетти Келлиган – этого довольно! Я хочу, чтобы вы все видели, что я сделал. Ничего скрывать не стану! Фелим Джойс, я официально уведомляю вас, что ваша земля продана мне, так как вы нарушили слово вернуть мне долг прежде установленного времени. Вот предписание шерифа, и заявляю перед всеми этими свидетелями, что решение об изъятии земли принято.

Все присутствующие окаменели. Джойс был смертельно бледен и стоял неподвижно, но когда Мердок произнес слово «изъятие», кровь прилила к лицу несчастного фермера, ему стоило огромного труда сдерживаться, когда он заговорил.

– Мистер Мердок, вы должны быть справедливы. Я привез деньги нынче – они со мной, но несчастный случай помешал мне прибыть раньше. Я свалился в озеро Карраг и едва не потонул. Нельзя же все менять из-за часа или двух. Я вам все выплачу, даже большее того, и буду благодарен во всю жизнь. Заберите свои бумаги, заради детей – ради Норы…

Он сбился на последних словах. Ростовщик злорадно ухмыльнулся:

– Фелим Джойс, я многие годы ждал этого момента – ты достаточно знаешь меня, чтобы вообразить, что я могу отступить, уже вступив на дорогу?! Я бы не взял твои деньги, даже если бы каждая фунтовая банкнота разрослась на целый акр и разделилась на десяток десятифунтовых. Я хочу получить твою землю, я ждал такой возможности и я твердо намерен забрать ее! Нечего умолять меня, я не отступлю, так что пусть соседи станут свидетелями, я не принимаю твою просьбу. Земля теперь моя, я купил ее на открытых торгах и любой судья в любом суде Ирландии не сможет отобрать ее у меня! Что скажешь теперь, Фелим Джойс?

Несчастный фермер стиснул хлыст для верховой езды, который был в его руке перед предполагаемой дорогой, и я понял, что дело не кончится словами ростовщика. Так и вышло. Молча и стремительно он ударил противника в лицо – кулак мелькнул со скоростью молнии, и удар оказался столь мощным, что из разбитой губы брызнула кровь. С диким воплем ростовщик ринулся на обидчика, однако и свидетели не растерялись. Прежде чем эти двое обменялись новыми ударами, их схватили и растащили в стороны. Гнев Мердока не знал границ. Он завывал, как лесной зверь, он требовал, чтобы его отпустили и дали возможность уничтожить противника. Он страшно ругался и богохульствовал, пока его не прервал громкий и суровый голос священника:

– Придержи язык, Мертаг Мердок! Ты не боишься, что Господь поразит тебя? Ты глупец, если искушаешь его, – пусть хотя бы гроза научит тебя, каким может быть его гнев!

Ростовщик внезапно замер, на место ярости пришла холодная злость. Она была видна в его глазах, в выражении лица. Но священник продолжал:

– А что касается тебя, Фелим Джойс, стыдись! Ты не из моей паствы, но я поговорю с твоим священником. Сегодня Господь избавил тебя от ужасной смерти, и ты осмеливаешься бросать Ему вызов страстью и гневом? Конечно, у тебя есть причины гневаться, точнее – соблазн для гнева, но ты должен научиться благодарить за испытания, а не проклинать Бога за них. Он знает, как направить тебя и других, и, возможно, со временем ты вспомнишь этот день и благословишь Его мудрость, и тогда тебе будет стыдно за свой гнев. Отпустите этих двоих – пусть они идут своей дорогой, надеюсь, они хотя бы передо мной не станут устраивать свару.

Священника послушались. Джойс низко склонил голову – никогда прежде я не видел такого воплощенного горя. Он медленно развернулся, прислонился к стене, спрятав лицо в ладонях и тихо заплакал. Мердок издал странный звериный звук, затем осмотрелся вокруг и произнес:

– Ну что же, дело сделано, а теперь мне пора домой.

– Подыщи кого, чтобы загладить отметину на физиономии, – бросил Дан.

Мердок обернулся и яростно глянул на него, а потом прошипел:

– Кое-кому придется многое загладить. Хорошенько запомни это! Я никогда не отступаю и не дам слабину, и мой черед для удара еще придет. Вы все еще пожалеете! Если я змея на горе, опасайтесь змей.

А тому, кто поднял на меня руку, придется заплатить за это. – И с этими словами он развернулся и пошел к двери.

– А ну-ка постой! – воскликнул священник. – Мертаг Мердок, я тебе вот что скажу: это слово – предупреждение. Сегодня ты ведешь себя, как Ахав по отношению к Навуфею Изреелитянину, так опасайся его судьбы! Ты забрал добро своего соседа – ты воспользовался властью, в которой нет милосердия, ты поставил закон на службу насилия. Запомни мои слова! Давно сказано, что каким судом человек судит, таким и сам он будет судим. Господь справедлив. Нельзя насмехаться над Богом. Что посеешь, то и пожнешь. Сегодня ты посеял ветер – будь готов пожать бурю! Господь видел грех Ахава Самаритянина, и Он видит грехи всех людей – так Он и твои грехи не оставит без внимания и возложит грехи твои на тебя. Ты не просто забрал чужую землю, ты сделал нечто худшее. Не забывай историю о винограднике Навуфея и о печальной кончине несправедливого человека. Не отвечай мне! Иди и раскайся, если можешь, попытайся найти печаль и милость по отношению к другим – если не желаешь навлечь на себя несчастья. Иначе проклятье обрушится на тебя!