Змеиного царевича невеста (СИ) - Страница 1

Я жил как в сказке: учеба, друзья, семья. Покуривал мох тайком от родителей, целовался с красотками нагинями с факультета травоведения, мечтал стать великим охотником за тьмой, как мой прадед, Душегуб Полозов. А потом на мою голову свалилась она — невеста! Да не простая, а двуногая, в смысле, человечка. Людинка. Самка человека, короче. С артефактом истинности, украденным из нашей семьи давным-давно. Родители говорят — придётся жениться. Артефакт ее признал, она — моя пара.

Да что б я в болоте утонул! Я ж наг из некогда царского рода! Какая в хвост пара, кто вообще сейчас в это верит? А девка оценила обстановку, посчитала наши богатства и уходить отказывается. Говорит, «Ваня, я ваша навеки». Чокнутая какая-то, я ж не Ваня, я Зубослав!

Но обо всем по порядку.

Итак, я Зубослав Полозов — единственный и нежно любимый сын своих родителей. У меня шесть старших сестер, как вы понимаете — мама сыночка хотела. И поэтому я с детства змееныш подколодный, мамина волчья ягодка и тьма папиных очей. Мне позволялось всё, вообще всё: и шляться по болотам от рассвета до заката, и плеваться ядом в сестер, и даже кусать свой хвост. Дед, Громохвост Душегубович, конечно, еще пытался меня как-то воспитывать, но куда там, я пару раз после его “разговоров по душам” сбежал в лес. Последний раз меня и вовсе с жабами три дня искали. А я еще пригрозил, что в следующий раз в Явь сбегу, наверх, если меня будут ругать. Ну и дед потом демонстративно моих выходок не замечал.

Потом, когда у меня не только хвост, но и мозг прорезался, мы помирились. И с тех пор он был единственным, кто вообще пытался ввести меня в оглобли. 

Род Полозовых ведет свое начало от великих царей подземного мира, сиречь Нави — Полозов. Когда-то Навь считалась змеиным царством, но потом сверху, в Яви, начались гонения на наших, чудных существ. Навью завладели люди, а они, как известно, колдовскими навыками не владели, а потому отчаянно завидовали ведьмам и магам и старательно устраняли конкурентов.

Некоторые сумели с людьми ужиться, даже сработаться: тот же Кощей Бессмертный, к примеру. Ему и сверху хорошо жилось. Но у него две руки, две ноги и мозги в голове, очень похожей на человеческую. А как быть тем, у кого вместо ног — хвост? И я сейчас не о русалках. А тем, у кого копыта и козлиные хвосты? А рогатым? А алконостам и гамаюнам? Короче, нечисть решила, что Навь — она общая, и поперла к нам косяками. Были локальные конфликты и передел влияния. В конце концов нагам пришлось смириться с новыми соседями.

Навью нынче правит совет нечистых. В него входят представитель нагов (мой папаша), парочка гномов, Верховная Кикимора, Главная Берегиня, Великий Упырь и Лихо одноглазое. 

Вот, я иногда даже новости смотрю по блюдцевизору, оцените мою политическую позицию!

Несмотря на то что учился я, в общем-то, через пень-колоду, в университет меня взяли. Сказали: талант, силы, красота. Ну про красоту, может, и не говорили, но я ж себя в зеркале видел. Хоть куда: черные гладкие волосы с серебристой “семейной” прядью, зеленые, как болота, глаза, нос шикарный и все такое. А еще бицепсы, трицепсы, пресс… и хвост! Хвост особенно хорош — антрацитово-черный, сияющий, мускулистый, длинный, толстый. Девки заглядываются. Выбирай любую — все моими готовы стать.

Единственная проблема — отец пообещал мне хвост оторвать, если до окончания универа к нему придет хоть одна нагиня с яйцом. Сказал, что придется жениться, его политическая карьера не должна быть разрушена из-за какого-то охламона, не способного держать чешую закрытой. Жениться я лет до сорока не собираюсь, а лучше — до восьмидесяти, а значит, лучше воздержаться от случайных связей. Нагини — те еще змеюки. Колдовством голову закружат, на травку уложат, а потом снесут яйцо мне на беду, и поди докажи, что ты не хотел.

Но я ж большой мальчик, я знаю всякие способы… 

В универе даже веселее, чем раньше, в школе. Здесь у меня друзья, по дурости меня даже превосходящие. Ядик Серебряный, к примеру, да Гера Кобрец. Про нас троих еще долго будут легенды ходить, но ведь и сильнее нас на боевом факультете никого нет. К тому же мы если и пакостим, то не напоказ. У моего папаши карьера, у Ядика отца нет, но мамка — глава фармкорпорации. Гера из простых, но ему поэтому сложнее. Нас с Ядиком родители отмажут, а если его выпрут из университета — все, никуда больше не возьмут.

Но я увлекся, обещал же про человечку.

Так вот, она реально мне прямо на голову свалилась.

Мы с Герой и Ядиком курили мох за деревьями. Урок по боевке прошел продуктивно, учитель уполз в медпункт залечивать ожоги (Гера перестарался немного, ну что с него взять — дальний родственник Горынычей все же, огнедышащий), а нам было велено уйти с глаз и не показываться, пока не объявят, что с Ледомиром Белым все в порядке. Сам Ледомир, кстати, претензий не предъявлял, просто пообещал из Геры сделать фрикасе. Что это за штука, мы не знали, но слово красивое, звучное, иностранное. Надо будет в словаре поглядеть потом.

— Зуб, а ты Гремучку сегодня видел? Какая… Сиськи шикарные.

— Нет, не видел, — отмахнулся я, пуская губами кольца зеленого дыма. — Да не в моем вкусе она. Я светленьких люблю больше. И чтобы хвост длинный, тонкий.

— А мне Велироса Медная нравится, — мечтательно протянул Гера, забирая у меня косяк и попыхивая. — Но сами ж понимаете, к такой даже подходить смысла нет.

Мы покивали. Гера — обычный. Мелкий, смуглый, кудрявый. Из семьи индийских иммигрантов. Живет в общаге, работает, чтобы деньги на еду да на выпивку были. А Медные — они почти как Полозовы или Серебряные — аристократия. 

— Погоди, Гера, — утешил я друга. — Зато ты Горынычу дальняя родня и вон как с огнем научился. Станешь еще известным охотником за тьмой, и Медные на брюхе приползут, будут уговаривать их Вельку в жены взять.

— Да когда еще это будет-то… — пробормотал Гера. — Сам подумай. Универ я окончу через три года. Потом на Границу рвану, там пять лет, чтобы опыт был. И вот потом уже можно в охотники идти. Сколько мне нужно там отработать до славы великой? Десять лет? Пятнадцать? А? А Велеросе уж сорок стукнет. Неужели она себе за столько времени мужа не найдет?

— Ну так свет на ней не сошелся, — утешил приятеля Ядик. — Девки никогда не кончатся, на наш век хватит. 

— Это вам, синекровным, хватит. А нам, хвостам болотным, невесты с неба не падают, знаешь ли.

— Как будто нам падают, — начал было я, а потом услышал истошный визг откуда-то сверху. Голову задрал и машинально создал воздушный полог — потому что то, что летело прямо мне на голову, выглядело не слишком мелким. 

Ядик поддержал меня водяными плетьми, а Гера разумно спрятал ладони за спину и сжал зубы. Спалить вопящее и дергающееся существо, что бултыхалось в нашем воздушно-водном мешке, было просто, но, наверное, неразумно.

Уж лучше бы спалил, конечно!

— Ля какая змейка, — выдал Ядик, когда человечка, которую мы так опрометчиво поймали, встала сначала на четвереньки, потом на ноги. — Красивая.

Я пожал плечами: это Ядохвост у нас извращенец, готовый мутить с любой совместимой с нами расой. А я всегда предпочитал нагинь. Но вообще да, красивая. Худенькая, с торчащими розовыми волосами и кольцом в брови. Я таких никогда не видел.

— Ты кто, чудище? — развязно выдохнул Гера, нервно докуривая косяк.

— Я Алена. Алена Воробьева. А вы все — покойники.

Выдернула у Герки косяк и жадно пыхнула. Закашлялась, отбросила прочь.

— Гадость какая!

Вот именно, что гадость.

Алена

“И не смей даже на улицу выходить в змеиную ночь!” 

Я села на кровати, потирая глаза. Голос звучал в голове так звонко, словно это был не привычный сон, а реальность. Стало даже не по себе. Это все песни, которые я слушала. Группа «Русалки», на концерте которой я вчера — или ещё сегодня? — была, обожаю ее.  У них весь репертуар такой… мистический. Про драконов, рыцарей, оборотней. Но больше всего мне нравится песня про змеиного царя: наверное, потому, что этого самого змеиного царя я видела во снах с самого детства. Да и бабушка много сказок рассказывала про Навь и Явь, про Царство подземное, про болота и тайные травы, про удивительные сады и колодец с живой водой. Это была любимая моя сказка в детстве. Бабушка рассказывала ее так живо, так красочно, что уже потом, в юности, я говорила: пиши книгу, ба. Она бестселлером станет. А бабушка только отмахивалась и смеялась.