Злым ветром - Страница 66

Сотрудники милиции немедленно кинулись к тому сараю, где и обнаружили раненого Откаленко. Он был тут же отправлен в больницу. Срочная проверка на вокзале подтвердила, что все три преступника накануне покинули город. Причем один из них, предположительно сам Горохов, взял билет до Одессы. Кассирша заметила, что у них при себе было много денег. Проверка в поезде, где был прямой вагон на Одессу, Горохова там не обнаружила. Вероятнее всего, он, доехав до областного центра, раздумал дальше следовать в этом поезде, ибо преступник он опытный. Скорей всего Горохов является и убийцей Клячко. Работа в этом направлении продолжается силами областного уголовного розыска.

Далее в сообщении шли приметы Горохова. В конце указывалось, что следует учесть возможность его появления в Одессе, и высказывалось предположение, что он ищет встречи с Зурихом.

Отдельно была приложена справка о давней судимости Зуриха за крупные хищения в строительных организациях Куйбышева, где он длительное время работал. А также справка о судимостях Горохова и местах отбывания им наказаний. Из этих справок следовало, что Зурих и Горохов некоторое время находились в одной и той же колонии.

Стась наконец кончает читать.

Я смотрю на Лену. Она сидит все так же неподвижно, в напряженной позе, вцепившись длинными пальцами в подлокотники кресла. Губа у нее сейчас закушена, и прищурились глаза, словно от дыма.

Стась отрывается от бумаг и с тревогой спрашивает:

— Что с тобой, сестричка? Капитан Откаленко, это не муж твой, часом?

Ох уж эти ребята из розыска, от них невозможно ничего скрыть.

— Нет, — хрипло отвечает Лена и отводит глаза.

Потом вынимает из кармана брюк сигареты и закуривает. Чтобы вынуть пачку, она вытягивает ногу и откидывается на спинку кресла, и мы невольно следим за ее движениями.

Стась переводит взгляд на меня, и я нетерпеливо отвечаю на его немой вопрос:

— Да нет же, нет, — и, помолчав, добавляю уже другим тоном: — Откаленко друг мой… и ее.

Но удивительный Стась, кажется, все понимает. Впрочем, и Лева тоже. Черные его глаза сочувственно смотрят на Лену. Эти люди прекрасно знают, что такое потери, риск и опасность в нашей работе. Чуткость их, мне кажется, сродни той, что была у солдат на фронте, которых тоже ждали женщины, иной раз совсем близко и тоже под огнем.

А Стась уже хмурится и отрывисто говорит:

— Ладно. Отставить. Повторяю приметы этого Горохова. Слушайте.

Он читает на этот раз совсем медленно. А я пытаюсь представить себе по «словесному портрету» облик этого бандита.

— Ну а теперь, — говорит Стась, — сообщение номер два. Москва передала из Саратова, от Рогозина. Некий Николов… ты, кажется, должен его знать, — Стась кивает мне (господи, мне ли не знать Николова!), — так вот, Николов, — повторяет Стась, — получил письмо от Зуриха из Москвы. И этот самый господин просит Николова не писать ему по одесскому адресу, который он ему дал. Этого адреса, мол, больше не существует. А писать все в ту же счастливую Одессу, но на почтамт, до востребования. Вот так, родные, и никак иначе. Вы все чувствуете?

— Чувствуем, чувствуем, — откликаюсь я за всех, потому что Лева молчит и Лена тоже. — Видно, Зурих окончательно порвал с Галей, если… если только мысленно уже ее не похоронил.

— Возможно и такое, — кивает Стась. — Господин, по всему видать, решительный.

— К тому же она его на золотишке попыталась нагреть, — добавляю я. — Не на чем-нибудь.

— Именно, — Стась снова кивает. — Но еще, братец ты мой, это означает, что Зурих в Одессе.

— Или скоро приедет.

— Нет, он в Одессе, — упрямо повторяет Стась и даже прихлопывает кулаком по столу. — У меня чутье на этих шакалов. Правда, Левушка? Ты что-то хочешь сказать или нет?

— Ага, — говорит Лева. — Хочу. Мы имеем в гости еще одного бандита, слава богу. И он непременно появится в том самом месте. Куда ему еще деться?

— Точно, Левушка. Там надо будет серьезно поработать, если я тебя правильно понял.

— Да что это за место? Скажите наконец, — прошу я.

— Главный там Левушка, — усмехается Стась. — Ты не думай, пожалуйста, что он всегда такой тихий. Он всюду такой, какой надо. Правда, Левушка? И все это его идея, роскошная идея. Увидишь сам.

— Это место, — скромно замечает Лева, — среди воров и прочей дряни называется не как-нибудь, а «у господа бога за пазухой». Шикарное место. Покажем.

— Ладно, — говорю я. — Наведаемся туда завтра, если нет возражений. Сегодня у меня свидание с Галочкой. Я сказал ей, что еле дождусь вечера. А до этого у нас есть еще одно деликатное дельце.

Далеко за Молдаванкой, во дворе одного из новых домов разместилось нужное нам строительное управление, сокращенно СУ. Мы с Леной долго бродим по улицам, пока его находим.

Всю дорогу мы молчим, ограничиваясь рассеянными «да» и «нет» или короткими расспросами прохожих. Я неотступно думаю об Игоре, и Лена тоже, в этом я уверен. Как он мог допустить такой страшный промах? Как мог так неосмотрительно поступить? И это Игорь, всегда хладнокровный, расчетливый, осторожный. Почему он так спешил? Хотел побыстрее вернуться в Москву, ко всем своим неприятностям, что ли? Нет, он, конечно, рвался к Лене, он не знал, что она уехала со мной, он думал, что она его ждет. Впрочем, дело скорей всего не в этом. А в том, что у него просто сдали нервы, он издерган до предела всеми последними событиями. Эх, если бы я был рядом с ним… Как он там теперь, в больнице, один?..

Я не могу оторваться от этих проклятых мыслей. Они мучают и преследуют меня. А надо бы думать сейчас совсем о другом. О некой Инге Сиволап, купившей известную вам кофточку у Галины Кочерги, и о некоем Богдане Теляше, якобы замешанном в хищении двадцати тонн керамзита в Москве. Кое-какие сведения об этих двух персонажах нам дали одесские товарищи. В результате особых надежд я ни на одного из них не возлагаю. Инга знакома только с Галей, причем отнюдь не является ее близкой подругой и потому скорей всего не посвящена в ее секреты. А Богдан Теляш не та фигура среди дельцов-жуликов, чтобы располагать какими-либо сведениями о Зурихе, не говоря уже о непосредственном контакте с ним, последнее вообще, очевидно, исключается, Да и тогда, в Москве, Теляш имел дело совсем с другим человеком. И тем не менее все эти связи надо отработать хотя бы для того, чтобы с чистой совестью их отбросить.

Интересующее нас СУ, как я уже упомянул, разместилось в глубине двора, в первом этаже небольшого аккуратного дома.

Лена остается ждать меня на скамеечке, возле детской песочницы, где копошатся малыши. Двор залит солнцем.

На Лене сейчас серая короткая юбочка и знаменитая васильковая кофточка, специально прихваченная нами из Москвы. Кстати, эта кофточка ей удивительно идет. План действий у нас с Леной приблизительно намечен, исходя из полученных сведений.

Итак, Лена остается сидеть на скамеечке, рассматривая новейший рижский журнал мод. А я вхожу в прохладный темноватый подъезд и приступаю к расспросам.

Ингу я обнаруживаю довольно быстро, как, впрочем, и Богдана Теляша. Но сначала мне нужна Инга. Она техник-строитель и работает в сметном отделе, комната номер одиннадцать в конце длинного коридора. Я направляюсь туда.

Ингу я угадываю сразу, все остальные женщины здесь значительно старше.

Это очень худая высокая черноволосая девушка, некрасивая, с удивительно подвижным, как у обезьянки, личиком и живыми темными глазами. К моему удивлению и удовольствию тоже, на ней оказывается знакомая васильковая кофточка артикул семьдесят два семьдесят, которая, как ни странно, Инге тоже идет. Я подхожу к ее столу и весело говорю:

— Здравствуйте. Вы, если не ошибаюсь, Инга?

Она отрывается от каких-то таблиц и справочников, поднимает на меня глаза и тоже невольно улыбается.

— Здравствуйте. Откуда вы меня знаете?

— Удивительное совпадение, — говорю я. — Мало того, что меня просила передать вам привет Зиночка Удальцова…

— Ой, бросьте! — всплескивает руками Инга. — Она вам за меня рассказала?