Злые игры. Книга 2 - Страница 12

— Мистер Прэгер…

— А потом вы ему что наговорили? Что ничего не понимали до тех самых пор, пока не стало поздно что-нибудь предпринимать? Что вы католичка или же член движения за право на жизнь?

— Малыш и я любим друг друга уже многие годы, — холодно произнесла Энджи. — Я нахожу ваши домыслы в высшей степени оскорбительными.

— А я нахожу в равной мере оскорбительным то, что вы ждете от нас, чтобы все мы поверили, будто это простая случайность. Ну да ладно, не станем тратить попусту время на обсуждение этой темы. Вы добились того, чего хотели с самого начала: разлучили Малыша с его женой и детьми. Очень хорошо. Чего еще вы хотите?

— Я хочу, чтобы Малыш переехал в Лондон, — коротко ответила Энджи.

— Вот как? Очень интересно. А еще какую-нибудь маленькую услугу я вам заодно не могу оказать? Мой нью-йоркский дом в качестве временного пристанища вам не нужен? Или назначить вам небольшое пособие на одежонку? Или, может быть, я должен благословить вашу связь? Интересный у нас разговор получается.

— Послушайте, — подалась к нему Энджи. — Это ведь очень здравая мысль.

— Неужели? Для кого?

— Для вас, — отозвалась она.

Фред откинулся назад и внимательно посмотрел на нее. Он вытащил из кармана сигару и откусил кончик. Затем из другого кармана вытащил коробок спичек и принялся раскуривать сигару, пуская клубы дыма в сторону Энджи. Прошло довольно много времени, а он так пока ничего и не сказал. Энджи закашлялась и замахала рукой, отгоняя от себя дым.

— Ой, извините, пожалуйста, — подчеркнуто вежливо произнес Фред. — Я и не подумал. Простите. Погасить?

— Не надо. Я знаю, как много значат для вас ваши сигары. Я где-то слышала, что братья Леманы тратят в год на сигары тридцать тысяч долларов. Неужели же это может быть правдой?

— На мой взгляд, не такая уж это сумма, — ответил Фред. — Расскажите-ка мне поподробнее, что вы там задумали. И что со всего этого буду иметь я.

— Малыша не будет в Нью-Йорке.

— А зачем мне это надо?

— Здесь он для вас помеха и унижение, — отчеканила Энджи. — Я это знаю. Он не очень умен. Я его люблю, вы можете этому не верить, но это действительно так, но даже я понимаю, что он не слишком умен. И уж никакой он не банкир, это точно. А кстати, почему вы вдруг так резко передумали насчет открытия отделения в Лондоне?

— С вами это никак не связано. И я не передумал. Я всегда намеревался открыть это отделение. Просто я не люблю выкладывать карты на стол, пока еще не совсем готов.

— Малышу это нанесло очень сильный моральный удар, — произнесла Энджи. — Думаю, что его положению в банке тоже.

— Вы чересчур самонадеянны. — Фред поглядел на нее. — А как это вы пришли к таким выводам?

— Просто слушая Малыша. То, что он мне рассказывает. Да я и сама кое-что вижу. Но… он лучше действует, когда вас нет рядом. Вы подрываете его уверенность в себе. Заставляете его совершать больше ошибок, чем он сделал бы сам.

— Правда?

— Да. Правда. Поэтому или вам нужно снова уйти в отставку, или он должен получить возможность начать в Лондоне все сначала.

— Какая вы альтруистка! И вы бы, конечно, предпочли первое?

— Нет. Второе. Я хочу, чтобы он был в Лондоне. Я не люблю Нью-Йорк.

— Малыш любит. — Фред снова внимательно поглядел на нее.

— Я знаю, но он полюбит и Лондон. Ему там нравится. А вы сможете здесь спокойно работать еще многие годы, наслаждаться жизнью, вернуться в свой прежний кабинет, и все вокруг станут говорить, какое вы чудо. А Малыш будет в Лондоне, подальше от ваших нагоняев, и все будут счастливы.

— В том числе и вы?

— Ну разумеется.

Фред посидел некоторое время, молча глядя на нее. Потом ответил:

— Нет. Об этом и речи быть не может.

— Почему?

— Мне Малыш нужен здесь. Я пока еще пытаюсь что-то из него сделать. Превратить в банкира.

— Но ведь ничего же не получается. Он несчастен. Деморализован. Хуже того, подрывается его авторитет в банке. А это должно плохо сказываться на престиже самого банка. Клиенты не могут его уважать. В Лондоне у него будет совсем другое положение. При условии, что он начнет все сначала. Раньше, без вас, он преуспевал гораздо больше. Когда вы были в отставке. И до его сердечного приступа. Вы не позволяете ему занять должное положение. Почему вы не хотите этого понять?

— Я ему позволю то, что сочту нужным, и тогда, когда сочту нужным, — произнес Фред III, но голос его стал вдруг задумчивым, а взгляд словно ушел в себя.

Через месяц в экономических изданиях появилось короткое сообщение. Малыш Прэгер будет руководить деятельностью нового отделения банка «Прэгерс» в Лондоне, где этот банк уже заключил успешное соглашение с брокерской фирмой «Резерфорд и Уайт». Фред III будет по-прежнему возглавлять штаб-квартиру банка в Нью-Йорке до тех пор, пока не сочтет необходимым снова выйти в отставку. Мистер Прэгер заявил корреспонденту «Уолл-стрит джорнал», что не намерен подавать в отставку, пока не получит соответствующего предупреждения из гораздо более авторитетного источника, нежели те, что есть на Уолл-стрит.

Макс, 1984

Выходя в Майами из самолета, Макс испытывал раздражение и беспокойство.

Теоретически эта поездка должна была стать сплошным удовольствием: четыре модели — три девушки и Макс (такая пропорция всегда оказывалась наиболее удачной, и к тому же одну из девушек, Додо Брауни, он знал уже очень хорошо); фотограф Титус Ллойд, который был знаменит тем, что умел придать на снимке сексуальное выражение чему угодно, хоть сваренному вкрутую яйцу; парикмахер, он же художник по гриму Джимбо, голубой, со смазливой, весьма обманчивой внешностью и острым языком, способным безжалостно разделать в пух и прах любого, кто хоть самую малость рассердит его или просто выведет из душевного равновесия; кроме них, в компанию входили также клиент агентства, некто Терри Гейтс из лондонского Ист-Энда, занимающийся производством блузок и рубашек, и бухгалтер из агентства, не особенно красивая, но очень умная девушка по имени Дженнифер Коллинс.

— Если тебе обязательно надо будет кого-нибудь заделать, Макс, — несколько трагическим тоном предупредили его в агентстве перед поездкой (после предыдущей командировки клиент намекнул им, что Макс проявлял чрезвычайную активность в нерабочее время), — не обходи стороной Дженнифер, она неплохой кадр. Просто она еще как подросток: и изголодалась по сексу, и одновременно чрезвычайно чувствительна.

Макс, сидевший в самолете рядом с Додо, поглядывал искоса на Дженнифер, читавшую журнал «Тайм», мысленно с сожалением вздыхая при виде ее серьезного и умного лица, сосредоточившегося на анализе финансовой политики президента Рейгана, потом с удовольствием обратил внимание на ее длиннющие ноги, удобно вытянутые и как будто обнимавшие одна другую, и подумал, что можно будет за ней немного приударить. Особенно если она согласится улизнуть с ним на денек в Ки-Уэст.

Именно это и было причиной его раздражения и беспокойства: ему было необходимо, отчаянно необходимо попасть в Ки-Уэст. Майкл Хэлстон назвал ему бар, где часто собирались друзья его матери; и когда Макс узнал, что они едут в Майами, и никуда больше, это оказалось серьезным ударом по его планам. Конечно, попасть в Ки-Уэст за счет агентства было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой; сам же он был сейчас абсолютно без средств (несмотря на значительные заработки, которые с ужасающей быстротой уходили в бездонную бочку все более крепкой привязанности не только к модной одежде, клубам, дорогим девочкам и быстроходным машинам, но также и к периодическому употреблению кокаина), и другого шанса попасть туда, равно как и денег на такую поездку, у него могло не появиться еще долгое время.

Они остановились в старой части Майами, неподалеку от Кокоунат-гроув; добрались они туда к пяти часам вечера, и им было сказано, что на сегодня они свободны, поужинать, если хотят, могут в гостинице, но съемки начнутся в шесть утра, и пусть они об этом не забывают.