Злые чары Синей Луны - Страница 15

Хок и Фишер медленно брели вдоль гавани, обходя темные лужи подсыхающей крови. Тела погибших в стычке уже успели убрать, поскольку обе стороны опасались, как бы де Витты не использовали трупы в качестве сырья для создания новой рабочей силы. Стражи стояли небольшими группками, попивая пиво и покуривая. Иные с довольным видом улыбались – ведь сегодня им довелось остаться живыми.

В памяти Хока мгновенно всплыло, как некоторые из них проявили непростительную жестокость, преследуя бегущих докеров, и рука его сама потянулась к топору. Фишер крепко взяла мужа за локоть и не выпускала, пока не провела мимо стражей.

– Когда-то Гонт был хорошим человеком, – вымолвил Хок. – Он и впрямь очистил Дьявольскую западню – на некоторое время. Но это... вот что делает с честными людьми Хейвен.

– Ты всегда был слишком сентиментален, – возразила Фишер. – Гонта снедала жажда могущества, и он продал душу задолго до того, как мы с ним встретились. Дорога в ад всегда вымощена благими намерениями.

Некоторое время они шли молча, оставив позади порт. Мрачные серые кварталы Дьявольской западни казались странно притихшими, будто придавленными вестями о происшедшем в доках. Редкие прохожие бросали тяжелые взгляды на униформу супругов.

– Итак, – подвела итог Фишер, – мы снова спасли город. Внемли: благодарное население рукоплещет нам.

– Мы спасли Хейвен для де Виттов и таких, как они, – отозвался ее муж. – Докеры не заслужили того, что сегодня здесь произошло.

– Это политика, – пожала плечами Фишер. – Никогда не разбиралась в политике.

– Тебе достаточно понимать одно: ситуация в доках осталась нерешенной. То, что случилось сегодня, произойдет снова. Погибнут новые стражи. Погибнут новые докеры. Только в следующий раз... Не уверен, на какой стороне окажусь я. – Хок смотрел прямо перед собой, даже не взглянув на супругу. – Я не для того появился в этом городе. И определенно не для того в нем остался.

– Мы остались, потому что верили в свою необходимость. Полагали, будто что-то значим.

– И у тебя до сих пор не пропало желание жить и работать в Хейвене? А как бы ты отнеслась, если бы я предложил уехать?

– Я всюду последую за тобой, любовь моя, – осторожно ответила Фишер. – Ты это знаешь. Но как мы можем сбежать, когда еще столько не сделано? Повернуться спиной к злу, которое свободно разгуливает по городу? Когда я в последний раз наводила справки насчет здешней коррупции, мы по-прежнему оставались единственными честными полицейскими в Хейвене.

– Тем не менее, меня сильно беспокоит отсутствие цели и направления в моей жизни. Мне уже тридцать пять. Не стар. Определенно не стар. Но уже и не молод. Когда я был младше, я всегда думал, что к нынешнему возрасту непременно разберусь со своей жизнью. Приму все главные решения – и все такое. Я не могу отделаться от ощущения, что просто... плыву по течению. Что я утратил свой путь.

– Я вот никогда не была амбициозна, – пожала плечами Фишер. – Мы пережили Долгую ночь Синей Луны и войну с демонами. С тех пор все прочее кажется мне не таким значительным. Черт, я же тогда всерьез решила, что мне конец! И теперь каждый новый день для меня как награда. Мы делаем здесь доброе дело, в основном спасаем людей, помогаем им. Довольствуйся этим.

– Мы были героями. Все наши деяния имели смысл. – Ты правда хочешь уехать из Хейвена?

– Только куда? Есть ли место, где все по-другому? – устало вздохнул Хок.

И тут посланец из дальних и давних краев заступил им дорогу, сорвал с головы шляпу и отвесил глубокий поклон.

Хок и Фишер остановились и в изумлении уставились на незнакомца, преклонившего колено и обратившегося к ним с наивной прямотой:

– Принц Руперт, принцесса Джулия! Наконец-то я отыскал вас! Вы должны немедленно вернуться в Лесное королевство. Убит король Харальд. Только вы можете установить истину, привлечь убийцу к суду и снова принести мир и надежду Лесному королевству!

Супруги переглянулись.

– Ну вот, – пробормотал Хок. – Теперь всему крышка.

Капитан скользнул глазами по склонившемуся перед ним посланцу и обвел недобрым взглядом окрестности. Кажется, никто не обратил на них особого внимания, но они находились не где-нибудь, а в Хейвене, и, между прочим, на Северной окраине, где абсолютно ничто не проходит незамеченным. Хоть кто-нибудь да глазеет на них из-за угла. Ведь никогда не знаешь, какая информация может впоследствии оказаться ценной.

Хок обнаружил свою ладонь на рукояти топора и решительно убрал ее оттуда. Насилием возникшую проблему не решить. Упоминание имени «Руперт» сбило его с толку. Капитана уже много лет никто не называл Рупертом. Он тогда был другим человеком в другом мире и вел совершенно иную жизнь, от которой, как он надеялся, сбежал навсегда. Следовало быть умнее. Прошлое никогда по-настоящему не отпускает, а семейные связи – самые крепкие из возможных.

– Кто ты такой, черт подери? – поинтересовалась Фишер, сердито глядя на коленопреклоненного человека. Голос ее звучал достаточно спокойно, но она всегда отличалась способностью сохранять самообладание. Даже когда была принцессой Джулией из Герцогства под горой.

– Я Аллеи Чанс, ваше высочество, – представился гонец. – Полагаю, вы знали моего покойного отца, сэра Чэмпиона из Лесного королевства.

– Да не важно, кто он такой! – рявкнул Хок. – Детали подождут! Сперва его надо утащить с улицы. Ты, Чанс, – вставай. Терпеть не могу, когда передо мной стоят на коленях. И больше никаких «ваше высочество». Мы с Изабель – капитаны городской стражи, и наша репутация уже и без того изрядно подмочена.

Посланец изящно поднялся и обворожительно улыбнулся:

– Как пожелаете, сэр Руперт.

– О черт, его точно надо убрать с улицы! – воскликнула Фишер. – Видит бог, я не хочу ничего слышать, но нам придется с ним побеседовать. И, как мне кажется, в аудитории мы нуждаемся в самую последнюю очередь. Ты прибыл один?

– Никоим образом, – произнес глубокий рокочущий голос у них за спиной.

Хок и Фишер обернулись. На них смотрел гигантский пес. Массивная голова животного находилась на уровне их талии. Под длинной блестящей темно-коричневой шерстью перекатывались тугие мускулы. Половина правого уха отсутствовала, а рот растянулся в широкой и отнюдь не дружелюбной улыбке, демонстрируя острые, здоровенные зубищи. Создавалось впечатление, что их очень-очень много.

– Мать честная, говорящий волк! – ахнула Фишер.

– Я не волк! – отрезал пес со всей определенностью, судя по всему, немало уязвленный подобным предположением. – Волки – глупые и безответственные твари. Бегают пачками, потому что боятся собственной тени. А я – пес и горжусь этим. Чанс – мой друг, и я был бы признателен, если бы вы приняли в обращении к нему более уважительный тон. А если мне только покажется, что кто-нибудь из вас ему угрожает, я тому для начала откушу руку по локоть.

Хок ни на минуту не усомнился в серьезности его намерений. Примирительная улыбка, посланная зверю, не произвела на того никакого впечатления. Капитан прикинул, не стоит ли погладить пса по голове, но одного взгляда на огромные зубы оказалось достаточно, чтобы отказаться от этой затеи.

Определить породу собаки не удалось. Шерсть переливалась всеми оттенками коричневого: от почти черного на голове до кремово-белого на огромных лапах. Морда являла собой неудачное сочетание черт, свойственных примерно полудюжине собачьих пород. Словно все собаки на свете некогда собрались на великую песью оргию, и увековечили память о ней появлением подобного экземпляра.

– Позвольте представить вам моего товарища. – Аллеи Чанс встал рядом со зверем. – Его зовут Чаппи. Он стерег меня – просто на всякий случай. Мы не были уверены, как вы, спустя столько лет, воспримете раскрытие вашего инкогнито.

– Но он же разговаривает! – воскликнула Фишер.

– И весьма неплохо, – вставил Чаппи. – Я горжусь своей дикцией. Чтобы окончательно прояснить ситуацию для всех: я не являюсь собакой Чанса. Он – мой товарищ. Я не ношу ошейника, не приношу палочку и не иду на зов, если сам не сочту нужным.