Злые чары Синей Луны - Страница 11
– Соблюдайте осторожность на территории гавани, – добавил Дэвид. – Некоторые строения не совсем безопасны.
По толпе пробежал злорадный шепоток. Де Витты, похоже, совершенно не уловили иронии, заключенной в последних словах.
– Исполняйте свой долг, стражи, – произнес Маркус. – Город нуждается в вас.
Раздалось еще несколько возгласов, но большинство стражей просто повернулись и покинули мощеный двор, направляясь к докам.
Первый свет наступающего дня медленно расползался по территории порта. Стражи шагали вниз, к гавани – навстречу бастующим. Красные полосы почти исчезли с небосклона. Легкий туман, поглотив жемчужно-серым облаком корабли, стоящие в гавани, обернулся вокруг двух противоборствующих сторон, отрезав их от остального мира. Как будто ничто в мире больше не имело значения, кроме одного: что станут делать докеры и стражи. Они оказались в обособленном маленьком мирке, где некуда спрятаться от жестокого столкновения, с каждой секундой становившегося все реальнее и неизбежнее.
Земля содрогалась от грохота множества подкованных сапог – стражи надвигались на докеров. Рабочие смолкли, но не сделали ни одного движения, выдававшего бы их намерение отступить или сдаться. Они стояли плечом к плечу, с безмолвной решимостью на лицах. Стражи резко остановились в нескольких шагах от них, и долгое-долгое мгновение обе стороны просто стояли и глядели друг на друга. И те, и другие сжимали в руках оружие.
Хок в гуще коллег-стражей нервно поправил топор. Даже сейчас несколько спокойных слов могли бы остановить кровопролитие. Маленькие уступки с той и с другой стороны, пара жестов доброй воли – и надвигающегося кошмара можно было бы избежать. Но компромисс никого не интересовал.
Хок отвернулся. Взгляд его в отчаянии метнулся поверх корабельных мачт, поднимавшихся над туманом, словно обнаженные деревья. Внезапно жажда странствий болезненно пронзила его. Он ощутил почти физическую потребность подняться на борт одного из этих кораблей и уплыть отсюда к чертовой матери. Не только от данного конкретного неприятного задания, но вообще из Хейвена. От всех его разлагающих душу пороков. Начать новую жизнь где-то еще, стать другим, более чистым... Или просто путешествовать, плыть, плыть без остановки...
Хок сердито тряхнул головой. Никогда прежде он не бегал от трудных решений и не собирался начинать сейчас.
Капитан взглянул на забастовщиков, и они ответили ему мрачными и холодными взглядами, какие бывают у тех, кто обречен при любом исходе дела. Напряжение в доках стало таким реальным и острым, что, казалось, об его режущую кромку можно было пораниться. Насилие затаилось совсем рядом, заполняя пространство запахом пота и адреналина и оставляя во рту привкус крови. Отчаявшимся рабочим осталось только одно: истечь кровью и умереть. Время пришло.
Хок снова отвернулся, будто своим отказом принимать участие в грядущей бойне мог остановить растущее нетерпение. Так неразумный ребенок полагает, что если он чего-то не видит, то оно и не происходит.
Капитан уставился на зомби, по-прежнему медленно, но целеустремленно двигавшихся туда-сюда, поднимая и перетаскивая грузы и даже управляя простейшими кранами с молчаливой неколебимой точностью. Раз запущенные, они будут работать день и ночь, не прерываясь ни на еду, ни на отдых, ни на сон. Они не испытывают боли или усталости, и ничто, кроме капитального повреждения, не может остановить их или хотя бы замедлить движение. Больше не имело значения, кем они являлись при жизни. Теперь они стали просто машинами, бесчувственными сочленениями и мышцами, движимыми чужой волей.
Однако у них имелись свои недостатки. Зомби выполняют задание безостановочно, но если условия меняются, мертвые не способны к ним адаптироваться. Они не справляются даже с простейшими формами неожиданного. Да и физические проблемы у них существуют. В конце концов, они мертвы, и, хотя чары замедляют процесс разложения, но не останавливают его полностью. В результате все портовые зомби пребывали на различных стадиях распада. У одних отсутствовали глаза и они не могли видеть, что делало их пригодными только для выполнения простейших задач. Порой неожиданная тяжесть или напряжение полностью отрывало сгнившую руку. Зомби бездумно продолжал работу, неспособный осознать, что для выполнения возложенных на него функций ему не хватает конечности. Некоторые трупы настолько сгнили, что их пришлось скрепить веревками и кожаными ремнями, чтобы они не развалились окончательно.
У некоторых виднелись недавние шрамы от вскрытия или раны, вызвавшие их смерть. А нескольких явно собрали из первых попавшихся фрагментов. Зомбирующее заклятье способно извлечь из мертвого тела массу пользы.
Хок пристально всматривался, но не узнал ни одного из мертвых лиц. Хотя он понятия не имел, что стал бы делать, попадись ему кто-то знакомый.
Позже никто не мог вспомнить, как все началось. Может, кто-то произнес или сделал что-нибудь. Или кому-то что-то показалось. Внезапно обе противостоящие стороны бросились друг на друга и сшиблись на середине порта, и каждый вопил и дрался в единой огромной бурлящей массе, отчаянно нанося удары, словно желая непременно покарать врага, сделавшего эту бойню необходимой.
Стальные крючья и багры скрестились с мечами и топорами, кровь плескала на землю под ноги. И ни капли милосердия ни с чьей стороны. Каждый понимал: если отступить, тебя уже никто и никогда не воспримет всерьез. И они сражались с дикой яростью, выплевывая свою ненависть в лица противников. Несколько мгновений спустя на окровавленную землю начали валиться первые убитые.
Хок и Фишер умело бились мечом и топором. Пришлось. Докеры прикончили бы их, промедли они хоть мгновение. Хок парировал отчаянные удары и выпады с ужасающей точностью, и мужчины и женщины с воем падали вокруг него. Не оставалось времени разбираться, убил ли он их. Толпа стражей и докеров раскачивалась и колебалась, точно море в бурю, постепенно распадаясь на отдельные группки сражающихся. Для тактики и планирования не осталось ни времени, ни места. Только жестокий натиск да вопли победивших и раненых. Бастующие превосходили стражей числом, но стражи обладали лучшей выучкой и хорошим оружием. Кровь веером разлеталась в воздухе, забрызгивая все вокруг. Раненые на земле пытались отползти прочь между топочущих ног. Кругом по-прежнему наседали, пытаясь в общей каше достать ненавистного врага.
И очень скоро, медленно, но неизбежно, забастовщики начали отступать. Ярость и отчаяние их сердец не могли соперничать с мастерством хорошо обученных и вооруженных бойцов. Мечи и топоры стражей вздымались и падали с методичной жестокостью. Медленно, шаг за шагом, стражи продвигались вперед. Им удалось построиться в боевой порядок. Они били и теснили рабочих, и Хок с Фишер метались в самой гуще бойни. Некоторые забастовщики оказались ранены или отрезаны от своих товарищей, и стражи воспользовались шансом излить свою ярость на этих несчастных. Хок видел, как констебль рубанул человека, вооруженного только расщепленными остатками деревянной дубинки, а затем другие присоединились к первому и до смерти забили докера ногами.
Бастующие дрогнули, повернулись и побежали, а стражи помчались за ними. Жажда крови ревела в ушах. Громко смеясь, они рубили отставших. Битва окончилась, но жестокость подпитывала теперь саму себя. Хок увидел, как один из стражей загнал в угол женщину и прижал к стене. Она была беременна, и в битву ее погнали нужда и отчаяние. Выпирающий живот резко контрастировал с ее бледным и худым от недоедания лицом. В руках она держала деревянные вязальные спицы. Женщина быстро поняла, что бежать некуда, и бросила свое примитивное оружие, показав стражу пустые руки. Он громко сопел и ухмылялся. Глаза у него сверкали, как у безумного. Стражник убрал меч, снял с пояса утяжеленную дубинку и ударил женщину по животу. Она закричала, отброшенная ударом к стене, а мужчина нанес новый удар. Его тихий смех потонул в воплях жертвы, когда он снова занес руку с дубинкой.