Зловещие истории (сборник) - Страница 47

Здесь, у Дюваллей, подали черный кувшин с кровью, белый кувшин белого вина, свежий хлеб, еще теплый, на красных тарелках.

И всё.

В последней гостинице я принимала «Надлежащее Питание» из личной фляжки. И еще отхлебнула Кока-колы в пути.

Я взяла кусок хлеба и наполнила свой бокал вином.

Они все уставились на меня. Отвели взгляд. Их бокалы все отблёскивали алым. Один мужчина сказал:

— Но, юная леди, это лучше, она человеческая. Мы всегда пьём её за ужином. Попробуй.

— Нет, — отказалась я, — спасибо.

— О, но совершенно ясно, ты просто не понимаешь…

И тут заговорил он. Из дверного проема. Он только сейчас явился после долгого отдыха или чем он там занимался последние два с половиной часа, пока я принимала душ и переодевалась в отведенных мне апартаментах.

Первым, что неизбежно бросалось в глаза при виде Зеэва Дювалля, была его блондинистость, его белизна, практически сияющая на фоне полумрака освещенной свечами комнаты и темноты за стеклом. Расплавленная платина волос в тени слегка тускнела до цвета белого золота. Глаза не серые, а серо-зеленые, как хрустальные кубки. Кожа оказалась не такой уж и бледной. У неё был какой-то рыжеватый оттенок, ничем не похожий на загар. Как будто он питался тьмой и втягивал в себя. Он был красив, но это я знала и прежде. Выглядел он примерно на девятнадцать. Совершенное тело, стройное и сильное, как и у большинства вампиров: мы едим идеальную пищу и совсем немного лишних калорий, ничего избыточного или недостаточного. А ещё Зеэв оказался высоким. Выше, чем кто-либо, кого я встречала. Почти два метра ростом.

В отличие от остальных, включая меня, он не переоделся перед ужином. На нем были новые черные джинсы и потрепанная футболка с длинными рваными рукавами. От него пахло сосновой хвоей, дымом и ночью. Он спускался вниз. На одном рукаве осталось красно-коричневое пятнышко. Это кровь? Чья она?

До меня дошло, на кого он больше всего похож. На белого волка. Охотился ли этот окровавленный волк в своих обширных лесных угодьях? Кого он убил столь безжалостно — какую-нибудь белку иди зайца — или оленя — что уже достаточно плохо — или еще похуже?

Я ничего не знала о людях, с которыми мне придётся иметь дело. Я была слишком оскорблена, слишком страдала от самой идеи проводить какие-либо исследования и задавать реальные вопросы. Я посмотрела краткий видеоролик про него, скривилась и подумала: «Что же, он симпатичный и почти альбинос». Я даже не поняла, что он такое, правильно.

Он был волком. Диким зверем, который охотился по ночам, как в старые времена, на беззащитных и напуганных существ.

Он заговорил опять:

— Оставь её в покое, Константин.

Затем:

— Позволь ей питаться тем, что она хочет. Она знает, что ей нравится.

Затем:

— Привет, Дейша. Я Зеэв. Если бы ты приехала сюда чуть позже, я бы смог поприветствовать тебя.

Это было нелегко, взгляд соскальзывал с зеленоватого льда его глаз, но я посмотрела ему в глаза и ответила негромко:

— Не переживай. Это не имеет значения.

Он сел за стол. Хоть он и был моложе всех, он был наследником и, следовательно, теперь их лидером. Его отец умер два года назад, когда его машина слетела с горной дороги. К счастью, его компаньон, женщина из семьи Клей, позвонила в дом. Дювалли изъяли разбитую машину и тело прежде, чем солнце успело причинить неприятности как живым, так и мертвым. Все мы знаем, что выживаем в значительной степени благодаря долголетнему накоплению богатства, благодаря которому мы можем собираться вместе и приобрести немного конфиденциальности.

Остальные вернулись к питью ужина, передавая друг другу черный кувшин. Только один из них взял хлеб, чтобы подобрать последние красные капли изнутри своего бокала. Он вытер их хлебом, словно тряпкой, а затем вложил в рот. Я потягивала вино. Зеэв, я видела его краешком левого глаза, ничего не трогал. Просто сидел. К моему облегчению, кажется, он не смотрел на меня.

Затем Константин громко сказал:

— Вам лучше поесть, Волк, иначе она подумает, что вы уже поужинали в лесу. Среди её клана так не принято.

Кое-кто тихонько хихикнул. Я подавила желание расколотить свой бокал о стену — или о чью-нибудь голову.

— Ты имеешь в виду вот это на майке? — Зеэв тоже забавлялся.

Я отложила недоеденный хлеб и встала. Быстро оглядела застолье, закончив на нём.

— Надеюсь, вы извините меня. Я устала с дороги, — почему-то было очень трудно посмотреть прямо на него. — И спокойной ночи, Зеэв. Наконец-то мы познакомились.

Он ничего не ответил. Остальные промолчали.

Я вышла из оранжереи, пересекла большую комнату и направилась в сторону лестницы.

Они даже звали его так. Волк.

— Подожди, — сказал он из-за моей спины.

Я могу двигаться почти бесшумно и очень быстро, но не так бесшумно и внезапно, как он. Не сумев удержаться, я резко обернулась в широко распахнутыми глазами. Он стоял менее чем в метре от меня. Его лицо ничего не выражало, но голос (наверняка натренированный уроками актерского мастерства) был весьма музыкальным.

— Дейша Северин, прости. Мы с тобой плохо начали.

— Ты заметил.

— Пойдем со мной в библиотеку? Мы сможем поговорить там без лишних ушей.

— Зачем нам этого хотеть? Я имею в виду, поговорить.

— Я думаю, мы должны. И, может быть, ты будешь достаточно любезна, чтобы меня порадовать.

— А может быть, я просто скажу тебе катиться ко всем чертям.

— О, даже так, — он улыбнулся. — Нет. Туда я не пойду. Слишком жарко и светло.

— Отвали, — огрызнулась я.

На седьмой ступеньке лестницы я снова обнаружила его рядом с собой. Я снова остановилась.

— Дай мне всего минуту, — попросил он.

— Мне говорили, что я должна отдать тебе всю свою жизнь, — ответила я. — И еще, чуть не забыла, я должна дать тебе детей. Детей, которые могут жить днем, как и я. Полагаю, этого достаточно, не так ли, Зеэв Дювалль? Что изменит дурацкая минута, если я должна отдать тебе всё.

Он отпустил меня.

Я побежала вверх по ступенькам.

На верхней площадке я оглянулась, испытывая нечто между восторгом и ужасом. Но он исчез. Освещенная часть дома вновь выглядела абсолютно безжизненной.

Юнона. Она снилась мне в эту ночь. Мне снилась беспросветно-черная пещера, где-то в глубине капала вода, а она держала на руках мёртвого ребенка и плакала.

Ребенком былая, полагаю. То, чего она боялась больше всего, когда клан Северин заставил ее вытащить меня на наступающий рассвет, чтобы посмотреть, сколько я смогу вынести. Всего минуту. Столько же, сколько просил Зеэв. Я не предоставила её ему. Но у неё тогда — и у меня сейчас — выбора не было.

Вначале она была очень рада тому, что я пережила рассвет. Но потом, когда я начала снова и снова спрашивать: «Когда я снова увижу свет?» Ох. Тогда она начала терять меня, а я — её, мою высокую, рыжеволосую, голубоглазую маму.

Она никогда не говорила об этом, но это было очевидно. Чем дольше я проводила под светом дня, тем больше я доказывала, что я настоящая солнцерождённая, тем сильнее мы отдалялись друг от друга. Сама она могла выдержать два или три часа примерно раз в неделю. Она ненавидела солнце и его свет. Они приводили её в ужас, и когда я оказалась способной не только противостоять солнцу, но даже полюбить его и желать, двери её сердца закрылись передо мной.

Юнона ненавидела меня так же, как ненавидела солнечный свет. Моя мама возненавидела меня, не смогла меня переносить, ненавидит меня сейчас.

ПРОШЛО ОКОЛО ТРЕХ недель. Сосны потемнели, остальные деревья покрылись медью и бронзой и, словно высокие кошки, линяли мехом своей листвы. Я гуляла по усадьбе. Никто не поощрял и не отговаривал меня. Им нечего было от меня скрывать? Но я не водила машину, и потому была ограничена расстоянием, которое могла пройти пешком и вернуться обратно по вечернему морозцу. Всё равно днём активность в доме и за его пределами была минимальной. Я начала дольше спать по утрам, чтобы бодрствовать по ночам, иногда не ложась до четырех или пяти часов. Это было меньшее из того, что мне хотелось знать о происходящем в замке Дюваллей; мне причиняло дискомфорт то, что многие из них слонялись вокруг и проявляли активность, пока я сплю. Я запирала свою комнату на замок и подпирала дверную ручку спинкой стула. На самом деле, я беспокоилась не о Зеэве. Ни о ком конкретном. Просто общее ощущение и атмосфера этого места. У Северинов было несколько по большей части или целиком ночных обитателей — моя мать, например — но было и немало таких, как я, предпочитавших жить днём, хоть и не способных вынести прямые солнечные лучи.