Злая сказка - Страница 18

Наблюдателя Маши, а именно так звали девушку, я не видел. Однако был уверен, что он или она где-то неподалеку. Мы — я и влюбленная парочка — вышли на конечной. Они пошли дворами. Видимо, домой к Маше. А я остановился в раздумье, поскольку, с одной стороны, мне было стыдно подслушивать интимную жизнь пусть даже и не человека, с другой — я хотел разобраться, что же за гадость сидит на Маше.

Приняв решение, я все же направился вслед за ними. По дороге они болтали о музыке, философии (в основном о дзэн-буддизме), потом вообще переключились на работу и всякие бытовые мелочи. Шли они не как обычные влюбленные, держась за руки, а просто рядом, как старые друзья. Я подумал, что тем, чей возраст превышает несколько веков, не с руки идти за ручку (прошу простить за каламбур). Однако понял, что ошибаюсь, что помимо простых отношений между мужчиной и женщиной у бессмертных существует какой-то иной пласт реальности. Я заметил, что, когда их руки «случайно» соприкасались, то между ними проскакивало нечто вроде искорки или огонька. Раньше я этого не видел, поскольку все мое внимание было обращено на гадость, сидящую на шее у Маши.

Хорошо, что их дорога пролегала через дворики, густо засаженные старыми деревьями. Иначе мне и другому наблюдателю просто негде было скрыться. Я его наконец-то обнаружил. Это была девушка лет двадцати пяти. Весьма прилично одетая. В ушах у нее тоже были наушники. Мы шли с ней практически рядом. В один момент, когда Олег и Маша свернули, мы одновременно остановились. Девушка вытащила один из наушников и коротко бросила мне: «Привет, партнер!» Я кивнул ей. Возникло желание подойти, но девушка сразу же предостерегающе махнула рукой. И я не стал знакомиться с ней. Пока не стал.

Ближе к дому Маши она свернула в какую-то глухую подворотню и вовсе пропала из виду. Что ж, возможно, она лучше знала местность. Я же плелся за Олегом и его пассией.

У подъезда Маши они остановились.

— Проведешь со мной ночь?

— Да, если прекрасная дама просит об этом. Я готов всегда ей служить.

Ого, надо бы взять на заметку этот оборот. Представляю, как, к примеру, Ленка отреагирует на эту фразу. Вот будет прикол! А то обычно девушки говорят: «Предки свалили. За пивом — и ко мне». Все, что я им отвечаю, это: «Угу!» О времена, о нравы! — сказал кто-то из мудрых, правда, не помню кто.

Короче говоря, они зашли домой к Маше. Прибор, вероятнее всего, действовал и на приличном удалении и ему было наплевать на стены. Надо бы получше изучить, на каком максимальном расстоянии он способен работать.

Дальше слушать было особо нечего. В самом начале они говорили что-то о бессмертных, о каких-то общих знакомых. Я, естественно, все запомнил, а некоторые имена даже записал к себе в блокнотик. Прямо как заправский стенографист.

А потом, когда уже начались охи-вздохи, я благополучно решил свалить. Отчет еще надо было писать, еще зачет этот гребаный, последний, завтра сдавать. К тому же не «автомат». Нет, я был во всеоружии, просто необходимо еще и выспаться. Моей симпатичной коллеги — впрочем, я всех девушек считаю симпатичными — нигде не было видно. Наверное, тоже где-то рядом жила. Совпадение? Да уж навряд ли. Хотя какая разница? Со всеми красивыми девушками общаться — здоровья не хватит.

И я отправился домой: писать отчет и готовиться к новым учебно-трудовым подвигам.

Бесконечная дорога по едва проходимому, заледенелому тракту. Он останавливался на постоялых дворах и ехал дальше. Угрюмое лицо со шрамом, меховой полушубок с нашитым на него крестом — все это вызывало должный эффект. На территории королевства и в сопредельных княжествах братьев-воинов кормили на всех постоялых дворах бесплатно. Вряд ли в чью-то голову пришла бы идея заподозрить брата-воина хоть в чем-то, хотя бы просто спросить, куда он путь держит. Даже банда каких-то оборванцев, едва увидев облачение брата-воина, тут же поспешно удалилась в лес. Все знали: сильнее Ордена нет никого, и если до этого они были обычными преступниками, то после ограбления или — не приведи Спаситель! — убийства брата-воина они станут загнанными в капкан зверями.

Он ехал один. Лишь однажды на тракте к нему присоединились еще трое таких же братьев Ордена. Они какое-то время молча ехали вместе, не считая нужным расспрашивать друг друга куда и зачем. Затем их пути разошлись. И он снова ехал в одиночестве по заваленному снегом, скользкому тракту.

Как-то в дороге его лошадь пала. Это было ночью. На небе не было ни звезд, ни луны, шел снег, дул холодный ветер. К счастью, в седельной сумке нашлась пара факелов. С левого края начинался лес, выли волки, то и дело мелькали бусинки холодных огоньков. Брат-воин зажег факел и, ориентируясь на далекий свет ближайшего людского жилья, пошел по тракту. Волки следовали за ним. Брат-воин вынул свой короткий меч и так и шел — в одной руке факел, а в другой обнаженная сталь. Волки следовали за ним, но не приближались. Особенно когда брат-воин выкрикнул фразу на древнем языке, который могли слышать даже прародители голодной стаи.

Жильем оказалась крепость, последний приграничный город перед княжеством Савал. В нем был дом Ордена, где и остановился брат-воин, как и должно по уставу. Он лишь сказал: «По благословению и слову Святейшего», — и у него не стали спрашивать ни подорожной, ни каких-либо еще подтверждений. Все знали, какая участь может ждать самозванца, ей ужаснулся бы даже еретик, обреченный на долгие пытки.

Брат-воин двигался напрямик, и слухи о сожженной обители еще не достигли границ. Путь лежал в Савал, хотя он не знал, что ему там понадобилось. Дело было сделано. Лучше уехать как можно дальше на запад, в Нардан или даже Телсаву, там влияние Ордена еще слишком мало.

Надо убираться из Менгера. Старые монастыри горят часто, но слишком многие знали, куда он едет. Если решат, что он погиб в огне, — хорошо. Но если кто-то встретит его живым, то вопросов не миновать. Тем более что вся эта земля пропитана злом, и он стал злом, убив вместе с одним мерзавцем столько совершенно невиновных людей.

Путь до границы Савала лежал через лес. Это было всего одно поприще, но его все-таки надо было преодолеть. Дальше, как ему объяснили, должен быть мост, а за ним уже начинались земли княжества.

Он отправился в путь ранним утром. Верхом — ему дали нового коня. Из-за туч выглянуло солнышко, когда воин въехал на узкую тропу, ведущую в густой лес. Ветви деревьев создавали что-то наподобие свода, через которой едва проникал солнечный свет. Копыта коня утопали в снегу, но ехать, хотя и медленно, все-таки было можно.

Где-то через час спокойной езды в отдалении раздался одинокий вой. За годы странствий воин научился отличать зов волков. Этот, несмотря на голодную пору, не был зовом голода, впрочем, он и не звал своих родичей. Хотя чего хотел волк, брат-воин так и не понял, но в зове были какие-то знакомые нотки. Он улыбнулся. Ему почему-то захотелось ответить волку. Это было рискованно: на вой чужака могла сбежаться голодная стая, а здесь от волков не оторвешься. Но непреодолимое желание взыграло в крови, и чувства взяли вверх над разумом.

Брат-воин завыл.

Он ехал и выл. Правда, вскоре, боясь охрипнуть на морозном воздухе, замолчал и какое-то время ехал в тишине. До той поры, пока ему навстречу не вышел огромный седой волк. То, что волк был именно сед, а не сер, брат-воин понял сразу, хотя не мог объяснить почему. На него смотрели пронзительные желто-карие глаза, человечьи глаза. Волк остановился за прыжок до коня, открыл пасть, и из нее вырвалась струйка пара.

— Звал? — поинтересовался волк.

Всадник вздрогнул. Не потому, что волк заговорил на человеческом языке, а потому, что вопрос прозвучал на языке Первых.

— Не знаю, — пожал плечами брат-воин.

— Звал, звал, — сказал волк, — ты звал меня очень давно, но не все тропы через лес ведут ко мне домой.

— С чего ты взял?

— Ты будущий Посланник. Разве Одэнер не говорил тебе об этом?