Зимопись. Книга третья. Как я был пособием - Страница 7

– Видела, – вылепила та мертвецки-бледными губами.

Я смягчил тон:

– Прошу отметить – обвиняемая призналась сама, без давления, при свидетелях. Целых двое суток совесть обвиняемой была спокойна. Некоего нарушения закона, если оно осуществлялось на благо самой обвиняемой, она не замечала. Значит, нарушения закона не было, иначе его заметили бы все. Но пятнадцать носительниц высоких фамилий, которых можно опросить в любую минуту, видели только самозащиту. Теперь обвиняемая пытается оклеветать присутствующего здесь своего спасителя и даже отсутствующую спасительницу, которая не имеет возможности сказать слова в свое оправдание. Но сказано: соблюдайте все уставы и все законы вам данные, исполняйте их – и не свергнет вас земля, которую вам дали жить. Да постигнет кара разрушителей и да возрадуются созидатели. И да воздастся справедливым. Алле хвала!

Хорошо нам вдолбили эти молитвы. Сам не думал.

– Алле хвала! – в два голоса поддержали меня Кристина и Майя.

Антонина села на землю, ее остановившийся взгляд смотрел внутрь.

– Ты отказываешься славить Аллу-всесвидетельницу, да простит Она нас и примет? – снова закипятился я.

– Нет, что ты! Алле хвала! – раздался мгновенный выкрик.

Я повернулся к Майе и Кристине:

– Как думаете, стоит рассказать об этом недоразумении, когда попадем к царберам?

Первой обрела речь Майя.

– Думаю, не надо.

Кристина все еще не верила глазам. Глядя на живого меня, прыгнувшего за порог смерти и назло всем выпрыгнувшего обратно, она просто кивнула.

– Вот и ладушки, – в тридцать два зуба улыбнулся я. – Забыли. Но если кто-то напомнит…

– Никогда, – испуганно проговорила Антонина.

Я облегченно выдохнул. Взгляд скакнул вверх, на кое-где пробивавшееся сквозь кроны темнеющее небо. Не дойдем. Через час стемнеет окончательно, а нам полчаса-час только до сигнального места. Если бы шли пустыми…

Пронзило спицей в задницу вплоть до мозга: что мы делаем?! Зачем идти из места, где есть вода, еда и укрывающий лес, и откуда враг уже ушел, на прежнее открытое место?

Вот так быть командиром. Все надеются, что он самый умный, а он только думает, что самый умный. Жизнь все расставляет по местам.

– Антонина, – позвал я.

Она посмотрела на меня одновременно испуганно-покорно и уничижительно-надменно, как обнищавший герцог на нувориша. С тем же уровнем послушания и доверия.

– Нет. – Я передумал. – Майя. Ты вроде бы лазишь хорошо. Вывесишь сигнал, чтобы все шли к нам.

– Две вещи, – не преминула напомнить пришедшая в себя Антонина.

Едко так намекнула, что на девочке их всего две – рубашка и штаны.

– Мы будем ждать здесь, – сказал я.

Одновременно передал информацию и как бы сообщил, что не парься, никто не увидит.

Вставшая и замершая в таком положении Майя хлопнула ресницами:

– А если на обратном пути заблужусь?

– Найди точку обзора повыше. Выше ближайших деревьев. Если такой нет, выходи из леса, поднимайся в гору, пока не откроется вид сверху. Затем разворачивайся и иди на оранжевое. Тогда сбор у озера.

Майя все же сомневалась.

– Мне стоило бы, конечно, пойти самому, но… – Я показал на обездвиженную Кристину, которая самостоятельно не могла даже привалиться к дереву, где недавно сидела Майя. – Если что-то произойдет…

А произойти может что угодно, в этом все уже не раз убеждались.

Несчастная Мисс Кудряшка не сводила с меня глаз. То ли тоже не хотела оставаться в лесу наедине со сварливой напарницей, то ли по другой причине – кто их, девчонок, знает? Всегда смотрят так, чтоб мы горы сворачивали и цветы дарили. Если б я что-то понимал в девичьих капризах, то давно ходил бы в кино и на другие развлечения не с Томой, а в более интересной компании. А я ходил с Томой. В общем, это я теперь такой умный, потому что жизнь бурлит, и каждый день дает новые знания. Но не по всем направлениям. Если в людях в целом разбираться стало проще, то девушки по-прежнему оставались тайной за семью (или сколько их там) печатями. Мудрые люди говорят: «Всему свое время». Надеюсь, что говорят правду.

Майя оценила ситуацию правильно.

– Понимаю. – Ее курносое лицо, серьезное и собранное, дернулось в решительном кивке. – Сделаю. Можно взять апельсинов?

– Сколько хочешь.

– Где лучше вывесить?

– На палках, чтобы было повыше. Над любым деревом в пределах видимости из леска на горе. Там следят. Подашь сигнал, и сразу возвращайся.

Майя ушла. Оглядевшись, я принялся заготавливать лапник. Антонина состроила недовольное лицо: мол, не барское дело… но подключилась. Пока мы в походе, она будет через силу подчиняться, затем лучше держаться от нее подальше.

Лежанка получилась уютная. Приняв под плечи и колени, я осторожно перенес туда Кристину. Антонина, метнув в соседку странной завистью, бухнулась рядом.

Темнело. Майи не было.

– Все же заблудилась, – спокойно констатировала Антонина.

Кристина испуганно моргнула:

– Пойдешь искать?

– Придется, – подумав, согласился я. – Антонина, сможешь поднять Кристину на дерево, если появятся волки?

– Легко.

Не то, чтоб легко, но определенно сможет. Я кивнул.

– Тогда спите, но по очереди. Найду Майю и вернусь.

– Сам не заблудишься? – хмыкнула Антонина.

– Если не вернусь, отъедайтесь апельсинами и ждите кого-нибудь.

– Кого-нибудь? – мелькнул страх у обеих.

– Не бойтесь. Я найду вас первым.

Тоже прихватив апельсинов, я двинулся в сторону гор. Совсем стемнело. Майя должна была где-то укрыться. Нельзя в одиночку ходить по лесу ночью. Даже мне. Но мне нужно.

Через некоторое время я сбавил ход и стал озираться. След потерялся. Майю что-то остановило или заставило уклониться. Или…

Насчет последнего «или» думать не хотелось.

Наконец, я вышел на опушку. Впереди взметалась вверх гора, с которой мы спускались. В облачной дымке проступал лишь силуэт. Рассеянный лунный свет позволял видеть с трудом, только рядом и только контрастное. Выйдя на пригорок, как советовал девочке, я оглянулся. Раскинувшийся до горизонта лес чернел опасным морем, в котором водились хищники – разноразмерные акулы и прочие барракуды. Я же – обычный окунь. Куда лезу?

Куда надо. Не будь в мире подобных мне рыбешек, акулы давно пожрали бы всех, а потом друг друга, выясняя, кто акулистее.

Стоп, а это что? Я соорудил из двух кулаков подобие подзорной трубы, отсеяв ненужное и сосредоточившись на одной точке. Тряпка на дереве. Или две? Не видно. Зато видно, где. Земля бросилась под помчавшиеся ноги. Камни, трава, кусты – все желало уколоть, уронить, подсечь или сбить скользкой либо глубокой ловушкой. Мне безумно везло. Или опыт сказывался, не зря столько времени в стае своим считали. Почти не разбирая дороги, за пять минут я домчался до нужного дерева, но подходил аккуратно, стараясь не напугать царевну, если она там.

Ее не было. Я сделал несколько все увеличивавшихся кругов, каждый куст вызывал пристальное внимание, ветви раздвигались, заросли высокой травы прочесывались с тщательностью сыщика, который сдает экзамен на соответствие должности. Ничего. Точнее, никого. Чужого присутствия тоже не отметилось. Следы читались плохо, мешала тьма, но жизнь в человолках научила многому. Тело, вспомнившее звериное прошлое, опустилось на четвереньки и принялось вынюхивать, высматривать, отходить и вновь возвращаться. Чувства подсказывали, что Майя не ушла далеко. Что вообще не ушла.

Слух подтвердил. Тихое сопение донеслось из-под дерева неподалеку.

– Майя! – шепотом позвал я.

В ответ – тишина. Либо царевна крепко спит, либо… это не Майя.

Натянув тетиву, я направил оружие на кучу веток, где кто-то прятался. Шаг. Еще шаг. Совсем близко. Моя ступня аккуратно разворошила верхний слой листьев.

Все-таки Майя. Она беззаветно дрыхла – уставшая, намучившаяся, укрывшаяся лапником. Обе вещи честно вывешены на жерди над самым высоким деревом. Логово царевна соорудила себе неподалеку, чтоб убежать, если к сигнальным флагам придут чужие, и отрубилась, как казненный на плахе после финальной встречи с топором.