Зимопись. Книга пятая. Как я был невестором - Страница 5

– В мире все опасно, от всего не застрахуешься. Со мной будут невесторы, дворецкий и звери.

Грозна издали покачала головой, но вмешиваться не стала.

Озеро оказалось близко, Томины ноги остановились на кромке воды, руки раскинулись. Юлиан с одной стороны и Добрик с другой наперебой бросились разоблачать ее. Хмыкнув, я быстро покидал свои доспехи с прочей амуницией на пол и ухнул в ледяную жижу. Второй каскад брызг подняли Шарик с человолчицей, которые с довольным визгом ринулись за мной.

Тома ничего не замечала, она блаженствовала. Быть цариссой оказалось сказочно, исполнение любых капризов восторгало и выдергивало из реальности, оставив там совесть и трезвомыслие. Или… завидую? Непросто не замечать, как млеет под четырьмя ладонями запрокинувшая лицо девушка, как счастлива она, и как не менее счастливы ее добровольные слуги. Добрик был хорош, но рядом с таким красавцем, как Юлиан, у любого появится чувство неполноценности. Впрочем, у всех свои плюсы и свои минусы. Тома решила взять оптом.

Мы со зверьем уже обсыхали, а мытье цариссы только вышло на основную стадию. Некоторые элементы заставили уважать знания дворецкого и интуицию Юлиана.

Легкий рык ударил по нервам: Пиявка и Шарик заволновались.

– Кого-то чуют. – Юлиан прислушался к чувствам. Трепещущие ноздри не выдали ничего существенного. – В лесу кто-то есть, но далеко. Проверить?

– Нет. – Томины глаза с тревогой обежали тьму. – Возвращаемся. Быстро.

Лагерь спокойно ждал нашего возвращения. Со спокойствием тут же покончили. Отправленные Томой трое бойников вернулись через полчаса ни с чем.

– Никого.

– Но кто-то был, – однозначно заявил Юлиан. – Если этот кто-то не следит за нами, то сам от нас прячется.

– Зачем за нами следить? – удивилась Тома.

– Забыла про покушения? – напомнил я, а Юлиан поддержал кивком.

– Их больше не будет.

– Сомневаюсь. Некоторые слова даются специально, по принципу червяка на крючке.

Говоря это, я все же не верил, что обещание, которое дала Зарина, может быть нарушено. Но я сам не выполнил условий, поставленных Томе – отправился на поиски. Можно ли считать это нарушением для применения крайних мер?

Зависит от. Если представить, что решение принимает Дорофей – почему нет?

Наплевать. Тот, кто следит (если именно следит, а не прячется, как здраво предположил Юлиан) – не нападает. Значит, не имеет такого приказа.

Мы отужинали и разместились на ночлег. Тома нежилась между мной и своим парнем, не забывая кидать заинтересованные взоры в сторону расположившегося чуть поодаль дворецкого. Пора возвращать сестренку в реальность.

– Есть мысли, как выручать Шурика? – прошептал я.

– На месте разберемся, – отмахнулась Тома.

– Я бы поискал варианты заранее, – настаивал я.

Зря. Тома вжилась в роль правительницы, как дворянки столбовой, так и владычицы морской. И вообще.

– Шурик сам виноват. – Вместо поиска возможностей она стала обвинять. Самый худший способ решения проблем. – Нечего было к чужим женщинам приставать. Одобряю местные законы насчет сестрации подобных любителей клубнички.

Как любят говорить в фильмах, «мы ее теряем». До чего же местный вариант матриархата портит женское сознание. Я вновь зашептал:

– Когда лежишь раненый в башне, не узнаешь законов так, как мы в школе. Может, он просто хотел быть галантным. Или пошутил неудачно.

– Он пошутил, а нам теперь головой рисковать. Кстати, вариант: подождать, пока сестрируют, и сам выйдет.

Я отвернулся. О чем говорить с женщиной, у которой шила в одном месте не хватает? Как с мужиком, когда у него что-то в том же роде.

– Шучу, – примирительно принеслось вслед.

– Не приходило в голову, – вновь обернулся я, – что Шурика можно взять третьим невестором?

– Ни за что! – Девичий взгляд метнулся на дворецкого.

Добрик мирно посапывал, подложив ладони под щеку. Если сравнивать внешне, одессит проигрывает по всем статьям, но разве внешность для мужчины главное? К тому же, это не на всю жизнь, а только до возвращения домой, фиктивно. Как со мной.

– Подумай, это лучший выход, – потянул я ту же ниточку. – Здесь нет сословных ограничений. Пусть он числится крепостным, ты имеешь такое же право взять его в мужья, как и мастерового-дворецкого.

– Шурика? Никогда! Даже не думай об этом.

– Из-за Добрика? – И дернуло же меня сосватать сестренке дворцового очаровашку.

– Добрик ни при чем. Хотя нет, тоже при чем, но не в этом контексте.

– Не понимаю.

– А зря.

На время мы замкнулись каждый в себе. Я перебрал все, что отыскалось в запасниках памяти. Все равно не понимаю. Если дело не в Добрике, не в заполненной нише третьего мужа – в чем же? Стесняется, что обзавелась полузверем-Юлианом? Или настолько свыклась с кандидатурой дворецкого, что теперь не хочет ломать возможной идиллии? Не собирается же она обрастать в этом мире настоящими мужьями?

– Шурик тебе раньше нравился, – сделал я еще одну попытку. – Ты даже целовала его.

Вот теперь воткнувшийся в меня взгляд сказал все.

– Именно! Пусть даже мысли не допускает, что я могу пожелать его в мужья.

А как иначе спасти человека? Неужели не понимает?

Или… понимает? Если спасем Шурика, придется улетать, но сначала – собирать всех вместе, испытывать причал, рисковать всем: положением, жизнью…

Если не выручать Шурика, то у Томы не жизнь, а малина. И, как говорил тот же Шурик, зачем ей тогда весь этот гембель?

– Спи. – Тома отвернулась к Юлиану. – На эту тему позже поговорим.

– А не окажется слишком поздно?

– Спи, говорю.

Если она думает, что может мне приказывать, то ошибается.

– Мы не закончили.

Ее спина содрогнулась от моего толчка, с другой стороны озадаченно и недобро выглянул Юлиан. Я продолжил:

– Если ты против Шурика в качестве невестора, потому что уже комплект, и вакансий вроде как нет, тогда я больше не невестор. Вытаскивайте Шурика без меня.

Томе пришлось обернуться.

– Как же Юлиан справится с этим в одиночку? Даже в лицо не знает.

– Теперь не мое дело.

– Утро вечера мудренее, говорит народ. Давай поверим народу.

– Ошибаться могут все, в том числе целые народы. Если дома смотрела новости, должна знать.

– Что же предлагаешь?

Уже ничего, главное сказано, теперь пусть обдумывает, смиряется и соглашается. Шурика можно вернуть только в качестве невестора.

– Красивых снов, – буркнул я.

И тут завыло. На бойниках, казалось, даже белые балахоны побелели.

– Вот, – прошептал один, – начинается.

– Что начинается? – строго спросил я.

Ну, воет, и что? То ли зверь, то ли человек. Или что-то среднее. В ужастиках и не так воют, хотя там на экране, а здесь в темноте и где-то под боком. Как ни храбрился, а сердце екнуло.

– Сейчас чью-то душу заберут, – сообщил дрожащий голос бойника.

– Кто?

– Черти. Кто же еще.

Если черти, то не страшно. Я сам черт по местным понятиям, значит, встречусь с братьями по крови. Юлиан неуверенно указал пальцем:

– Там.

Тома вжалась в землю, но меня больше интересовала реакция зверюг. Их напрягшиеся тела принюхались и спокойно устроились досыпать дальше. Это заставило меня подняться.

– Не надо, – взмолились бойники чуть не хором. – Не тревожьте чертей, может, обойдется.

– Добрик, а ты что молчишь? – спросил я. – Нужно бояться нехороших мест?

– Их же не зря прозвали нехорошими. – Парень опустил лицо.

– Что было с теми, кто не боялся?

– Кто ж знает, они ведь не возвращались.

– Ты лично таких знал?

– Лично нет.

– А кто знал?

Тишина.

– А рыкцари сюда не боялись ходить?

– Им в любом месте сам черт не брат.

Вот и ответ. Животные не боятся, разбойники тоже. Получается пугалка для хороших людей, чтоб не мешали плохим в их делишках. Стоило подняться ветерку…

– Юлиан, пошли. – Я первым шагнул во тьму.

Стоны продолжались. Юлиан освещал путь горящей палкой.