Зимняя роза - Страница 14

Несмотря на то что кровь почти кипела у него в жилах, он решил быть с ней осторожным. Бесспорно, он мог дать ей больше. Руки принца скользнули вниз, к бедрам девушки. Словно зная, что именно им обоим сейчас необходимо, она открылась навстречу. Ее дыхание участилось, вырываясь наружу с тихими дрожащими стонами. Когда тело девушки содрогнулось, ее ногти вонзились ему в спину. Кайлер поднял голову, любуясь Дейрдре, впервые в жизни взлетевшей на вершину наслаждения.

Жар, какой жар! Кроме исцеляющей магии, Дейрдре еще никогда в жизни не испытывала такого огня. Этот огонь вспыхнул глубоко внутри нее и охватил ее целиком. Ей показалось, что ее тело стало языком неистового пламени. Девушка закричала, и этот бесстыдный звук поразил ее. Уже не в силах контролировать себя, не слушая никаких доводов рассудка, она сжала его бедра и выкрикнула его имя.

Когда Кайлер вошел в нее, блаженство было похоже на разряд молнии, ослепительный и сверкающий. Каждое его движение рождало внутри нее яростную бурю ощущений. Дейрдре обняла принца, прижимаясь щекой к его шее и повторяя его имя, и удивительный огонь поглотил ее всю, без остатка.

— Милая, — когда к нему вернулся голос, лениво сказал он, положив голову ей на грудь. — Ты самая талантливая из моих учениц.

Впервые в жизни Дейрдре ощущала себя красивой, драгоценной и… больше женщиной, чем королевой. «На одну ночь, — сказала она себе, — на одну чудесную ночь я позволю себе быть женщиной».

— Я уверена, еще пара уроков — и я стану еще искуснее. Девушка сияла — ее щеки разрумянились, спутанные волосы медовой волной раскинулись по постели.

— Думаю, ты права, — он улыбнулся, целуя ее в шейку и поднимаясь губами к ее припухшим губам. Потом лег так, чтобы девушка могла устроиться рядом.

— Мне так тепло, — задумчиво сказала она. — Я никогда не знала, что рядом с кем-то может быть так тепло. Расскажи мне, Кайлер, каково это — ощущать на лице лучи солнца, яркие и сильные? — Они могут обжечь.

— Правда?

— Правда, — он задумчиво играл с прядью ее волос. — Иногда кожа краснеет или темнеет. — Принц скользнул пальцем по ее руке. Кожа девушки была белой, как молоко, и мягкой, как атлас. — Яркие лучи солнца могут ослепить человека, — он повернулся, чтобы удобней было смотреть на нее, — как ты ослепляешь меня.

— Когда я была ребенком, в замке жил один старик. Он был моим учителем. Так вот, он объездил весь мир. Он рассказывал мне об огромных гробницах в пустыне, где солнце с яростью обрушивается на человека, о зеленых холмах, где распускаются дикие цветы и идут теплые дожди. О бескрайних океанах, где водятся огромные рыбы, которые могут проглотить корабль целиком, и летают драконы с серебряными крыльями. Он рассказал мне о стольких чудесах, но никогда не говорил о том, чему ты научил меня сегодня.

— Второй такой никогда не было. Такой, как ты.

Она видела по глазам, что он говорит правду, поэтому прижалась к нему.

— Кайлер, расскажи мне…

И пока они любили друг друга, в ледяной клетке на почерневшем побеге из первой зеленой почки появился нежный листок. И начал зарождаться второй.

Когда он проснулся, Дейрдре уже ушла. Принц удивился: бывалый воин, он спал по-кошачьи, вполглаза. Но перед уходом девушка успела подбросить дров в очаг и аккуратно сложить его одежду на сундуке, стоящем в ногах кровати.

Он понял, что спал всего час или два, но мертвым сном. Дейрдре, да будут добры к ней небеса, была неутомима, и в течение ночи ему много раз пришлось повторять свой урок. «Жаль, — думал принц, — что она ушла так рано. Думаю, меня вполне хватило бы еще на один».

Он встал, чтобы открыть шторы. Судя по тому, что все люди уже занимались своими обычными делами, дело шло к полудню. Здесь невозможно было определить время по солнцу, поскольку интенсивность света оставалась практически одинаковой с рассвета до заката. Он всегда был рассеянным и неярким из-за белесой пелены, закрывающей небо и солнце. С неба бесконечно падали редкие снежинки…

Как сумела она к этому привыкнуть? День за днем, в холоде и сумерках… Как ей удается сохранять рассудок и, даже более того, быть довольной такой жизнью? Почему такая хорошая королева и любящая женщина обречена жить без тепла?

Принц обернулся, рассматривая комнату. Ночью он не обратил внимания на то, что его окружало. Для него существовала только она… Девушка жила очень просто. Некогда дорогие ткани обветшали и кое-где протерлись. Вчера вечером обеденная зала сияла золотом и серебром, но в комнате Дейрдре подсвечники были сделаны из простого металла, а таз для умывания был глиняный. В комнате были один стол и один стул. Гардероб, сундук, стоящий в изножье кровати, и саму кровать украшала искусная резьба — прекрасная вязь из роз.

Принц не увидел ни красивых бутылочек, ни шелков, ни шкатулок с безделушками. Дейрдре позаботилась о том, чтобы комната, отведенная гостю, соответствовала его происхождению, но сама она жила так же скромно, как и ее люди. У придворных дам его матери покои были богаче и роскошнее, чем у этой королевы.

Когда они обедали, на девушке были ювелирные украшения. Даже сейчас он отчетливо помнил, как сияли и переливались драгоценные камни. Но какую ценность имели для нее бриллианты и жемчуг? Здесь их нельзя продать или обменять. Они не прибавят еды на стол, их сияние не согреет озябших рук…

Принц умылся водой, которую Дейрдре налила для него в таз, потом оделся. На стене висел вылинявший от времени гобелен. Розовый сад в полном цвету… Вытканный шелком, он был великолепен. Цветы, полные жизни, — пышный летний рай, запечатленный в момент своего расцвета. Еще на гобелене была изображена женщина, сидящая на усыпанной драгоценными камнями скамейке под нависшими ветвями огромного, буйно цветущего розового куста. И мужчина, преклонивший колени и протягивающий ей красную розу. Принц провел пальцами по ткани и подумал, что, не задумываясь, отдал бы жизнь за возможность подарить Дейрдре хотя бы одну красную розу.

Слуга показал ему комнату Филэна. Маленький бард делил ее с целой ватагой мальчишек. Сейчас других детей в комнате не было, а Филэн сидел на кровати в компании Дейрдре. Комната была маленькой, отметил Кайлер, но там было намного теплее, чем в спальне королевы.

Дейрдре уговаривала Филэна выпить бульон и весело хохотала, глядя на его гримасы.

— Лягушка!

— Нет, моя госпожа. Обезьяна. Как в той книге, которую вы мне дали, — он оскалил зубы, и королева снова рассмеялась.

— Даже обезьянам нужно есть.

— Но они едят длинные желтые фрукты!

— Тогда представь, что это длинный желтый фрукт, — она ловко сунула ложку бульона мальчишке в рот.

— Он невкусный, — скривился тот.

— Я знаю. Лекарство немного портит вкус, но моей любимой обезьянке нужно есть, чтобы к ней вернулись силы. Пожалуйста, ради меня!

— Только ради вас, моя госпожа, — мальчишка, тяжело вздохнув, взял в руки миску и ложку. — Потом мне можно будет немного поиграть?

— Завтра. Только завтра ты сможешь ненадолго встать.

— Как долго… — в его голосе звучала тоска. Кайлер сочувствовал мальчику. Он сам не так давно был мальчишкой и помнил, как это скучно — валяться в постели.

— Раненому солдату нужно поправляться, чтобы быть готовым к следующей битве, — заявил он, направляясь к постели. — Разве не солдатом ты был, когда скакал на лошади по лестнице?

Филэн закивал, с восхищением глядя на нового гостя. В глазах мальчишки принц был великим воином, совсем как герои из старинных легенд.

— Да, милорд.

— Знаешь ли ты, что твоя госпожа целых три дня держала меня в постели, когда я попал к ней раненым? — принц присел на край кровати, наклонился и понюхал содержимое миски. — И заставляла меня есть точно такой же бульон. Это жестоко, но солдатская жизнь полна трудностей.

— Филэн не будет солдатом, — твердо сказала Дейрдре. — Он поэт, бард.

— Ах вот как, — Кайлер почтительно склонил голову. — Действительно, нет человека более важного, чем бард.