Зимние забавы в Ривенделле (СИ) - Страница 4
========== Полный поднос пирожных ==========
В малой трапезной было шумно и весело. В камине жарко горел огонь, уютно трещали дрова, пахло душистым деревом; отблески пламени плясали на деревянном полу и вязаных ковриках, на стенах и на темных балках потолка. Вокруг разливался аппетитный аромат жаркого. За маленькими слюдяными окошками шел снег. Слышно было, как снаружи перекликаются суетливые хоббиты: они то и дело пробегали мимо окон то с вязанкой дров, то с ведром воды, то с целой охапкой сена, и всякий раз из любопытства заглядывали в трапезную.
Леголас сидел за длинным столом, покрытым простоватой, но нарядной белой скатертью с красной вышивкой. Подле него сидел Больг, разомлевший от тепла, вкусной еды и всеобщего веселья – он даже раскраснелся, если орки вообще способны краснеть. Больг галантно (ну, по-орочьи галантно) ухаживал за Леголасом, подкладывая ему лучшие кусочки (опять же, лучшие на орочий взгляд), и потому вскоре на тарелке перед принцем собралась целая гора жира, гузок и ребер. Леголас, польщенный таким вниманием, смущался, кокетливо опускал глазки и льнул к Больгу, чувствуя, как тот с неуклюжей орочьей нежностью приобнимает его за талию.
Справа от Больга сидели Элладан и Элрохир – точнее, не сидели, а крутились, шумели и теребили Больга, который беззлобно отмахивался от неугомонных близнецов, как от назойливых мух. Однако Элладан и Элрохир не успокаивались и продолжали тянуть бедного орка за руку, виснуть у него на шее, кричать что-то прямо ему в ухо и, переглядываясь, хихикая и подзадоривая друг друга, щупать его под столом, пытаясь добраться до Больгова достоинства через слои шкур и грубо выделанных кож.
- Смотрите, смотрите, как мы Больга научили! – Элладан потрепал орка за загривок и крикнул ему в ухо: – Больг, иди на фиг!
Больг повернулся, благодушно взглянул на близнецов и, с трудом выговаривая эльфийские слова, прогудел ласково:
- Сам иди на фиг.
Этот нехитрый трюк привел Элладана и Элрохира в полнейший восторг: они завизжали, захлопали в ладоши и затопотали. Больг, который так и не понял, почему близнецы хохочут, тоже улыбнулся – из вежливости.
- Здорово, да? Это мы его научили! – заявили близнецы самодовольно – их так и распирало от гордости. – Больг, Больг, давай еще раз, а? Больг, иди на фиг!
- Сам иди на фиг, – послушно отозвался орк.
Элладан и Элрохир снова покатились со смеху, хлопая руками по столешнице, отчего вся посуда на столе весело зазвенела.
- Дети, дети, – мягко урезонил их Элронд, – вы утомляете нашего гостя.
- Вот и нет! – Элладан хлопнул Больга по плечу. – Наш Больг неутомим! Правда, Больг?
Больг, которому эльфийские слова казались одной сплошной переливчатой абракадаброй, понял, что эльфы говорят о нем и, повернув к Элладану свою большую голову, доброжелательно осклабился и прогудел:
- Элли хороший, – Больг называл «Элли» и Элладана, и Элрохира, и Элронда, но Элладан так и просиял от радости и принялся трепать и тискать своего ненаглядного орка, торжествующе крича брату:
- Вот видишь? Видишь? Больг любит меня, а не тебя!
- Больг любит Ласи, – возразил Больг, осторожно отцепляя от себя Элладана, повисшего у него на шее, – Больг уже знал, что эльфы – создания хилые и дохлые, и обращаться с ними нужно бережно, иначе они начнут реветь или, еще чего доброго, помирать.
Элрохир злорадно прыснул.
- Ха! Ну что, Элладан, съел?
- Это ты у меня сейчас съешь! – Элладан развернулся к брату и со всего маху ткнул ему в нос куриной ножкой. Элрохир тотчас же схватил целую индейку и с размаху шлепнул ею Элладана по лицу. Близнецы, хохоча и ругаясь, принялись лупить друг друга едой, не слушая беспомощные увещевания отца. Они уже успели опрокинуть блюдо с бараньими ребрышками и разлить целый кувшин вина, когда Глорфиндель, наконец, решил прийти на помощь совсем растерявшемуся лорду Элронду. Он лениво поднялся со своего кресла, подошел к близнецам и легко, как щенков, приподняв их за шкирку, хорошенько их встряхнул.
- Ну-ка, удальцы, не балУйте! – громыхнул он, силой усаживая Элладана и Элрохира обратно на лавку. – Вот я вам!
Близнецы ойкнули от подзатыльников.
- Ай, дядя Глорфиндель, больно же! – пискнул Элладан, тайком от Глорфинделя больно тыкая брата в ребра.
- Я не виноват, он первый начал! – прохныкал Элрохир, пнув его в ответ, – и неугомонные близнецы снова начали щипать и пихать друг друга под столом.
- Дети, – вздохнул Элронд, виновато покосившись на своего советника – тот брезгливо ковырял вилкой несчастную картофелину у себя в тарелке и, судя по желчно поджатым губам, едва сдерживался, чтобы не съязвить.
Вернувшись на свое место рядом с Эрестором, Глорфиндель потянулся за очередной ножкой индейки: он привстал, отрывая ножку от тушки, и даже не заметил, что при этом всем телом наваливается на советника. Эрестор демонстративно отодвинулся.
- Разбаловал ты ребят, владыка, – заявил Глорфиндель, продолжая возиться с индейкой, отчего голова Эрестора оказалась прямо у него подмышкой, а колено уперлось в колено советника. Эрестор, не поднимая глаз, принялся нервно разрезать картофелину пополам – та, как назло, разрезаться не желала, а елозила по тарелке и норовила соскользнуть с тарелки на стол, чем еще больше нервировала и без того раздраженного советника. Глорфиндель же как ни в чем не бывало продолжал: – Вот, помнится, я своих бойцов в Гондолине держал в ежовых рукавицах: подъем на рассвете, обливания ледяной водой, ежедневные тренировки… – Глорфиндель, наконец, покончил с индейкой и плюхнулся обратно в кресло, с наслаждением вытянув под столом свои длинные крепкие ноги. – Какие парни выросли – любо-дорого смотреть! – проговорил он невнятно, вгрызаясь в мясо. – Настоящие бойцы, не то, что нынешняя молодежь. Вот веришь – трое суток могли простоять на карауле в любую погоду, а усталости – ни в одном глазу! Эх, славное было время. Бывало, мы с моими ребятами ночи напролет…
Эрестор со злостью бросил вилку – та со звоном ударилась о тарелку, отскочила и упала на пол.
- Начинается, – констатировал он ядовито. – Любезный Глорфиндель вновь решил осчастливить нас очередной историей из своего славного боевого прошлого. Великие Валар, почему ни один завтрак, или обед, или ужин, или прогулка по саду, или совет, или тихий зимний вечер не обходится без ваших, балрог их возьми, гондолинских баек?! – Эрестор вскочил на ноги, метнулся было к двери, но, остановившись на пороге, вернулся, схватил со стола блюдо с кремовыми пирожными и удалился, сердито цокая каблуками. Он хотел еще и хлопнуть дверью для пущего эффекта (советник вообще был большой любитель эффектно хлопать дверьми), но, увы, Эрестор держал в руках блюдо с пирожными, а захлопывать дверь ногой не рискнул, опасаясь потерять равновесие и рухнуть на пол вместе с пирожными – к позору советника и к великой радости близнецов.
Эрестор услышал, как растерянный голос Глорфинделя сказал ему вслед: «Эй, Эрик, ты чего?», Элладан и Элрохир возмущенно завопили: «Папа! Советник забрал наш десерт!», а Элронд, совсем опечаленный, ответил им: «Ах, оставьте, мальчики: пусть у нашего советника будет хоть какая-то радость в жизни…». Тут уж и без того расстроенные нервы Эрестора не выдержали и он принялся прямо на ходу поглощать одно пирожное за другим.
Когда советник добрался до своего кабинета, на блюде сиротливо лежало одно-единственное пирожное. Эрестор, не отказав себе в удовольствии с грохотом захлопнуть дверь, бросил блюдо на письменный стол, заваленный бумагами, и, сев в кресло, с тоской посмотрел на оставшееся пирожное, которое лежало на блюде одно-одинешенько. Эрестор чуть надавил на него, собрал пальцем вылезший заварной крем и размазал его по губам. Облизнул губы. Вздохнул. Со злостью отпихнул от себя блюдо.
Из малой трапезной доносились веселые голоса. Глорфиндель распевал какую-то песню… Пахло яблочным пирогом, сбитнем и этой злосчастной индейкой. Эрестору вспомнилось, как Глорфиндель, отрывая для себя ножку индейки, наваливался на него, сам того не замечая, – такой большой, сильный, горячий, пахнущий солнцем и снегом… «Неуклюжий болван», – поспешно поправил себя Эрестор. В малой трапезной уже раздавался топот ног: должно быть, близнецы пустились в пляс под песню Глорфинделя – судя по звону посуды, еще и на столе. Кто-то хлопал в ладоши. Вдруг раздался грохот, рев, а вслед за тем – восторженный визг близнецов, хохот Глорфинделя и укоризненный голос Элронда: «Больг, ну зачем же ты на стол полез?..». Эрестору захотелось заткнуть уши, чтобы не слышать отголосков этого праздника жизни.