Зимние сказки.Дилогия. (СИ) - Страница 116
В воздухе комнаты наметилось какое‑то движение. Словно что‑то крупное, двигаясь с огромной скоростью, просвистело перед Софией, преграждая ей путь к обидчику, и ударило в стол, в следующий момент вспыхнувший ярким пламенем.
– Так что сейчас вы немедленно развяжете меня, вернете мои амулеты и с извинениями проводите до дверей, – все тем же нагловато‑развязным тоном продолжил парень, откровенно любуясь охватившим отряд замешательством. – И очень рекомендую задуматься над формой ваших извинений, – после короткой паузы продолжил Слим, наслаждаясь своим триумфом. – Они должны быть достаточно убедительными, чтобы заставить меня забыть о произошедшем и не сообщать об этом отцу. Боюсь, что, узнав о нанесенных мне оскорблениях, он может очень расстроиться. А расстройство такого великого человека, как мой отец, может оказаться весьма болезненным для тех, кто его вызвал! – закончил он свой спич открытой угрозой, после чего откинулся на спинку стула, триумфально поглядывая на замершую в полушаге от него, словно превратившуюся в воплощение бессильной ярости Софию.
Ольга печально опустила все еще украшенную магическими сосульками‑когтями руку и растерянно обвела взглядом соратников. Было похоже, что на этот раз их обыграли. И кто! Пара каких‑то извращенцев, любителей подглядывания за купающимися девушками! Это было просто нестерпимо. Внезапно ее растерянно перебегающий взгляд остановился на сидящем за спиной Слима Артеме.
Артем ли? Холодно‑спокойный прищур глаз, расширившиеся зрачки с тончайшим, почти незаметным ободком радужки, плотно сжатые и кажущиеся от этого более тонкими губы, резко изменившаяся осанка, – она уже видела этот образ. Молодого талантливого хирурга Артема Александровича Морозова в комнате больше не было. Боевой архимаг давно погибшей Империи Валенштайн фон Гуро криво усмехнулся и подмигнул растерянной девушке. Его губы беззвучно зашевелились, и внезапно в левом ухе Ольги послышался тихий, едва‑едва слышимый шепот:
– Десять минут. Мне необходимо минимум десять минут. Задержите его на это время и не позволяйте удаляться от меня далее чем на три метра.
Шепот стих, а Валенштайн, закрыв глаза, замер в неудобной, какой‑то напряженной позе, словно внимательно рассматривая закрытыми глазами нечто находящееся над головой у Слима.
Было похоже, что шепот слышала не только она одна. По крайней мере, напряженно выпрямившийся Шестаков, взглянув на прикрывшего глаза архимага, слегка кивнул и, нарочито неторопливо распутывая связанные руки пленника, поинтересовался:
– И какую же компенсацию, уважаемый, вы полагаете достаточной?
С ответом Слим не спешил. Он тщательно размял освобожденные руки, внимательно осмотрел амулеты, словно проверяя, не подменил ли их капитан, после чего, оглядев присутствующих, лениво произнес:
– Ну, я думаю, что пара часов тесного общения с обидчицей могли бы сгладить из моей памяти печальные переживания, – и развязно подмигнул Ольге, вполне однозначно намекая, какого плана должно быть это общение.
«Прошло уже минуты четыре, – напомнила себе девушка. – Нужно еще шесть! Ну он у меня сейчас получит!»
Смерив Слима оценивающим взглядом, она недвусмысленно улыбнулась, нарочито‑эротическим жестом облизнула губы и, расправив плечи, акцентировала внимание слегка «поплывшего» парня на своей груди.
Глаза незваного гостя наполнились томной поволокой. Добившись желаемого эффекта, Ольга вновь оглядела его с головы до ног, но на этот раз придав своему взгляду жалостливо‑печальный вид, после чего соболезнующим тоном поинтересовалась:
– Какая‑то болезнь, да?
– Что? – Ошарашенный подобным переходом парень даже потряс головой, словно пытаясь осознать ход ее мыслей.
– Ну… Ты сказал, что каких‑то жалких двух часов тебе будет достаточно. Вот я и решила, что у тебя не все в порядке… На старика ты непохож, значит, со здоровьем проблемы… Может, тебе травок каких попить следует, подлечиться… Набраться, так сказать, силы… Тут столько красавиц имеется, а ты приглашаешь лишь меня, и всего‑то на пару часиков… Нормальному мужику этого времени даже на хороший разогрев‑то маловато будет. Что за пару часов вообще успеть‑то можно? Захода два, максимум три… И все? Опять же Фи с Тайкой даже и пригласить не подумал. Вот и интересуюсь: как у тебя здоровье? По мужской линии все в порядке?
От подобного наезда Слим даже присел назад на стул, расширившимися глазами осматривая довольно улыбающуюся девушку. Было похоже, что в ответ на свое требование он ожидал чего угодно – угроз, протестов, оскорбленного молчания… но не подобных вопросов.
– Да я…
Договорить он не успел. Внезапно Валенштайн, вскочив со своего места, громко выкрикнул какое‑то заклятие. Над головой Слима полыхнула зарница, и разнесся мелодичный, жалобный звон, похожий на тот, какой издает, разбившись, массивная хрустальная ваза, со всей силы брошенная на каменный пол.
– Вот и все. – Архимаг в изнеможении опустился на свой табурет. – Нет у них больше Ока. Кончайте этого придурка и готовьтесь к отражению атаки. В ближайшие пару‑тройку дней на меня можете не рассчитывать. Из‑за спешки пришлось выложиться до донышка…
– Что случилось? – непонимающе переспросил Шестаков.
– Фи, убей его! – вместо ответа коротко скомандовал маг, прикрывая глаза и слабым кивком указывая на задрожавшего, отпрянувшего Слима. И, видя отсутствие реакции, явно преодолевая невероятную усталость, снизошел до пояснений: – Максимум через десять минут мы будем атакованы всем, что только имеется у местных хозяев. Накладывать абсолютную блокаду, как я подозреваю, никто из здесь присутствующих, кроме меня, не умеет, а у меня сейчас на это нет сил. Надеюсь, вы не хотите получить магический удар в тыл от пленника?
На этот раз София не колебалась. Быстро шагнув к Слиму, она коротким, резким движением погрузила руку в его грудь. Когда она достала ее назад, на узкой, окровавленной ладони девушки трепещущим комком содрогалась сердце неудачливого шпиона.
– Да что здесь происходит?!! – взревел разъяренный подобным самоуправством Шестаков.
– Это война, – коротко ответил Валенштайн. – Прислушайся! Что ты слышишь?
На мгновение в комнате воцарилась тишина, и все присутствующие обратили внимание на какой‑то тихий, но постепенно все усиливающийся свист, какой издает сильный ветер, задувая в щели плохо заделанных окон. Вот только свист этот, по какой‑то непонятной странной ассоциации, казался ХОЛОДНЫМ. Невероятно, смертельно холодным!
– Три минуты назад неподалеку было активировано одно из наиболее простых, мощных и невероятно энергоемких заклинаний из арсенала снежных эльфов – смертный буран. Единственный, кто мог сотворить подобное, – наш общий друг Рау. Я не знаю, откуда он взял то невероятное количество энергии, что требуется для этого заклинания, однако, раз он вынужден пойти на такие траты, значит, имел на это очень серьезные причины, – усталым тоном продолжил архимаг, явно только невероятным усилием воли удерживающий себя в сознании. – Учитывая это, я и поспешил уничтожить вражеский артефакт. К сожалению, из‑за спешки пришлось действовать грубой силой, потратив весь резерв и даже часть жизненной силы… – Он поморщился. – Увы, десятка минут, требуемых на разбор заклинания, у меня не оказалось… Да и Око оказалось чересчур уж высококачественным и неплохо защищенным. Так что пришлось потратиться. В общем, готовьтесь к бою. А я отдохну. – С этими словами он прикрыл глаза и начал медленно заваливаться набок, все же потеряв сознание.
Словно в подтверждение сказанного магом, на чердаке, где дежурил оставшийся за часового Марат Зиятдинов, раздался выстрел. Затем выстрел донесся сбоку, где находилась изба, в которой остановились спецназовцы. Короткой очередью ударил автомат, а затем где‑то у склона холма с уханьем рванула выпущенная из подствольника граната.
Схватив оружие, Шестаков опрометью бросился к окну.