Журналисты не отдыхают - Страница 100

Группы, но не музыкальные

Так уж случается, что некоторые вопросы ходят стаей. Вот так с случилось с литературой. Началось с того, что Светлана ворвалась в мой кабинет, держа в руках пачку листов с машинописным текстом.

-- Почитай! Из самотека! Ставим в следующий номер.

-- Так ставь.

-- Ты почитай! Это ведь находка!

Такое поведение было для моей подруги не характерно. Ей, как редактору популярного журнала, где печатают стихи и прозу, приходилось постоянно отбиваться от авторов. Графоманов в это время было гораздо больше, чем нужно - несмотря на все недавние потрясения. Авторы перли косяком. Одного я даже я чуть не пристрелил. А что - в подъезде дома вдруг выскакивает какой-то тип. В самый последний момент сообразил, что террористы не выскакивают навстречу с рукописью в руках.

Так что в "Красном журналисте" к самотеку во всех видах относились плохо. А вот тут момент моя подруга мало что неумеренно восторгалась, так и ещё отвлекала от работы начальника. Но вообще-то чутьё на литературу у Светланы было что надо. Я не из тех людей, кто ставят на ответственные должности людей только по... дружбе. Так что рукопись я прихватил. Работа большого начальника нервная - всем от тебя что-то нужно, так что к тексту я обратился, только когда мы оказались дома.

Сразу бросилось с глаза имя: "Исаак Бабель".

-- Света, ты об это авторе что-нибудь знаешь?

-- Наводила справки. Он наш внештатный корреспондент. Направлял заметки из Первой конной во время их боев с поляками. Правда, под псевдонимом.

Надо же! И тут Бабеля занесло в Первую конную.

А текст, большой рассказ или маленькая повесть, назывался "Разгром". В отличие от "Разгрома" Фадеева, в котором покрошили красных, тут шла речь о том, как наваляли полякам. Типа шли вот такие гордые шляхтичи - да огребли хорошо по хлебалу. Бабель явно был в теме - судя по всему, он участвовал в допросах пленных.

По уровню это была ещё не "Конармия" моего времени, но тем не менее... Автор ничуть не скрывал всякие мрачные стороны той войны. А с поляками, поглядев на то, что они вытворяли в белорусских деревнях, порой расправлялись без всякого гуманизма.

Впрочем и я в своем недавно опубликованном цикле рассказов "Комиссарами не рождаются" тоже не приукрашивал реальность. Это не имело смысла. Настроения были такие... Ну, постреляли там кого-то. Может, сгоряча кого и лишнего. Так ведь война. Что ж, как говорилось в моём времени, "автор, пищи ещё".

С нэпом стали возникать многочисленные литературные группировки. И ладно бы просто возникали, создавали бы свои журналы... Благо, теперь проблем не было. Так ведь нет, они все шли ко мне. Это ведь в моей истории, в "перестройку", письменникам казалось - вот создадим собственный журнал/издательство - и сразу

Все поймут, какие мы талантливые. Тут капитализм мину недавно -- так что люди понимали: мало создать издание, его надо раскрутить, чтобы оно хотя бы вышло на самоокупаемость. Так что помощь могущественного РОСТА была не лишней. Тем более, продолжались проблемы с бумагой. Вообще-то её можно было купить у спекулянтов, но дорого. А у меня были фонды. Да и типографские мощности тоже имелись. Так что пошли просители.

Мне это всё не нравилось. Я хорошо знал историю литературы двадцатых. Все эти группировки действовали по принципу "хвали своих, мочи чужих". Уровень таланта значения не имел. Такой подход хорош для банды, но для литературы это как-то не очень. Первым ко мне заявился Осип Брик. Тип тот ещё. Именно он, его жена Лиля и Маяковский жили дружной шведской семьёй. При том, что знаменитый поэт на самом-то деле был крайне инфантильным человеком. И супружники на нём откровенно паразитировали. А потом Осип, как известно, в моей истории сколотил группу ЛЕФ. Благо у него имелись кое-какие связи в ЧК.

Но тут ситуация была иная. Маяковский, Ассев, Дзига Вертов и Родченко работали с нами. А Брик оставался как-то сбоку. Как я узнал, он пробовал закидывать свои статьи к нам в "КЖ", но Светлана их доводила до мусорной корзины. Он-то налегал на теорию литературы, а тут я был согласен с мессиром Воландом: "все теории стоят одна другой".

Так вот, Осип не придумал ничего умнее, чем развернуть передо мной теорию "литературы факта".

-- Товарищ Брик, а вот чем занимается "Красный журналист"? Он как раз пропагандирует такую литературу. И для чего нам нужна особая группа и журнал?

Осип как-то увял. Но в принципе - можно и его припахать.

-- У меня к вам есть деловое предложение. Разработать теорию социального оптимизма.

-- То есть?

-- Есть такой жанр как трагедия. В котором герой, а порой и все герои погибают. Зрители или читатели, если произведение талантливое, вытирают слезы. Все мы знаем, что во время революционной борьбы и Гражданской войны погибло много наших товарищей. И мы должны рассказать об их славной жизни и славной смерти. Но читатель должен понимать, что погибли они не напрасно. И примитивные приемы, вроде штурма Мариинского дворца в эпилоге не всегда годятся. Вот и разработайте эту тему.

Осип несколько оживился. Ничего, пусть потрудится. Меньше времени останется на сочинение всякого филологического бреда.

А вот второй тип был куда гнуснее. Его звали Илья Авербах. Он являлся племянником Свердлова. Успел он стать шурином Ягоды или нет, я не интересовался, потому как последний уже лежал на кладбище. Сам Авербах трудился в Коммунистическом интернационале молодежи. В том мире он стал суетиться вокруг литературы куда позже*. Именно его описал Булгаков под именем критика Латунского.

(* В 1923 году)

Но тут связей-то особых, видимо, у Авербаха , да и КИМ тоже являлся не самой могучей организацией. Так что он (или его дружки) созрел раньше. Идея Авербаха была связана с "пролетарской литературой". С тем, что новую литературу должны создавать исключительно пролетарии по происхождению. Дескать, у них классовое чутьё, они фигни не напишут.

Ну, и разговор шел о создании подобной группировки. Вот таких как Авербах я сильно не любил. Так что я очень нехорошо на него поглядел и изрек:

-- Такую идею я слышал. Её исповедуют в "Пролеткульте". Но, насколько я знаю, эта организация резко отрицательно относятся к писательству как к профессии. Ладно, такую позицию можно понять. Вы же говорите о чисто профессиональной организации. И вот что интересно. Лично вы, товарищ Авербах, сколько времени проработали на заводе?

Авербах замялся, потому как никакой работой рук себе никогда не пачкал.

Он забормотал что-то о правильной марксистской теории.

Ну, да. Такие вот гниды, не подходившие к заводу будут вещать о том, как должен выглядеть советский рабочий. А те, кто не приближались к фронту - какими должны быть красноармейцы. В моей истории Авербаха и его подельщиков и РАПП в тридцать седьмом шлепнули. Но процесс они уже запустили, его было не остановить. Нет уж, паровозы надо давить пока они чайники.

Но просто его послать - это было не стильно. Я решил показать, что демагогией владеет не только он.

-- Вы тут сказали о марксистской теории. То есть, я так понимаю, вы сомневаетесь в том, что я, которого партия и лично товарищ Ленин поставили на этот пост, марксисткой теорией не владею. Так? То есть, получается - вы у нас самый правильный марксист? А ведь так и меньшевики говорили... Мы уж как-нибудь с пролетарскими писателями разберемся без вашей помощи.

Авербах удалился, получив очень толстый намек - будешь шибко вякать, мы ещё поговорим об идейной девственности некоторых товарищей. А у нас ведь для особых случаев есть и товарищ Геббельс... Он, кстати, марксистскую феню освоил влёт - некоторыми его статьями даже Сталин восхищался. А уж Виссарионович в деле демагогии -- спец экстра-класса. Он с точки зрения марксизма может обосновать всё, что угодно.

Дьявол прячется в мелочах