ЖУРНАЛ «ЕСЛИ» №8 2007 г. - Страница 2

Коммы повалили сразу же, расталкивая друг друга. Кое-кто и вправду завидовал, больше всех femme_fatal из своей Калифорнии. Но в основном френды оправдывались. «Прости, Серый, но никак», «запарка на работе, шеф – зверь», «два зачета висят, а то бы с радостью», «ты ж понимаешь, я теперь с маленьким невыездная», «передавай привет грибам и крокодилам»…

Даже vano. Даже greg_, pofigist и malyshka_mu. Даже vasyament, на которого я больше всего надеялся по части наливки. Да что там: shustryj и тот отмазался, хотя вообще-то ему нечем крыть, давно вольная птица, каждый день вижу его в подъезде!… Вот и надо было взять за шиворот и волоком потащить на электричку. Живем на одной клетке, а общаемся только в ЖЖ.

Ладно-ладно. Лучшие люди сейчас в пути. Потому и не отметились ни у меня в комментах, ни во френд-ленте.

…Над соседским плетнем догорал закат.

А я, как последний идиот, все еще пялился на еле различимую дорогу, правда, уже не из окна, а от калитки. Не пошел ни на речку, ни в лес, ни к соседям, хотя мужики и приглашали посидеть в честь приезда. Целый день псу под хвост. И еще минут сорок до последней электрички.

Комары зверели. Ну его на фиг. Какой дурак поедет на последней?

Насчет «спал как убитый» я, похоже, сглазил. А может, просто выспался накануне с запасом. Печка, где я устроил себе лежбище по старой памяти (на бабкину кровать ложиться не хотелось), с каждой минутой становилась все холоднее и тверже. А настроение – все хреновее.

Друзья, называется. Френды. Впрочем, френды и друзья – далеко не одно и то же. Место френдов – в ЖЖ, и только там. Даже когда кто-нибудь из них звонит тебе по телефону, чувствуешь себя как-то стремно, не говоря уже о встрече в реале. Правда, некоторые мои френды, самые старые, образовались как раз из друзей. Тот же shutryj, мы с ним вместе в школе учились… давно.

Что-то громко скрипнуло, зашуршало, бр-р. Стихло. Где-то на стенке бормотал брехунец, надо же, до сих пор. Днем я его не слышал – днем в селе до фига разнообразных звуков, – а сейчас раздражал. Но слезать, разыскивать и выключать было лень. В полночь сыграет гимн и сам уймется.

С высоты печки хата выглядела прикольно. Лунные лучи от окон чертили сеточку на половицах, хоть играй в крестики-нолики. От двери под стол пробежал черный кот, я аж вздрогнул; и где он только ныкался? Обернулся, сверкнув из-под стола зелеными глазищами. Интересно, это бабкин (тот вроде дымчатый был) или так, приблудился?

В конце концов, френдам можно дать сроку до завтра. И даже до субботы: каникулы же не у всех, многие работают. Спокойствие.

На этой оптимистической ноте под депрессивные звуки гимна я твердо решил спать. И уже почти развернулся к стене, завешенной лоскутным одеялом.

Вот тут-то с оглушительным скрипом отворилась дверь.

И вошла бабка.

В первый момент я не очень-то и удивился: ну, бабка и бабка. Потом вспомнил. И, прошибленный холодным потом, попытался рассуждать логически и здраво.

Скорее всего, я уже сплю… ага, свежая мысль. Отмазка не катит.

Если б ширялся – решил бы, что глюки. Но я же сегодня даже с мужиками не пил!… Тоже мимо кассы.

Как-то мой френд maxgenius, он сценарии для телесериалов ваяет, писал, что если персонаж не лежал в кадре в гробу – его всегда можно воскресить. К примеру, актер поругался с начальством, его по-быстрому грохнули, а он взял и помирился. Макс то и дело таких оживляет. Вернее, доказывает доверчивым зрителям, что данный персонаж и не умирал вовсе.

Моя бабка. Могла она не умереть, а просто всех развести? Лично я ее в гробу не видел. И отца на похоронах не было: он, когда извещение пришло, как раз в командировку уехал, в Швейцарию, мы с матерью ему сообщать до возвращения не стали. Мать ехать отказалась, у них с бабкой были свои заморочки, а я… Ну не люблю я мертвецов и похороны. А бабке по-любому уже все равно… так я тогда подумал.

Могла она вот так круто над нами подшутить? Подговорить соседей, почтальона?… Чисто практически оно возможно, пожалуй, но ведь у бабки никогда не было ни на полстолько чувства юмора!

…Тем временем бабка хозяйственно накрыла стол скатертью, повытаскивала из коморы самовар и груду чашек со стаканами. Черный кот терся о ее ноги. Бабкиного лица я отсюда не мог как следует разглядеть. Может, это вообще не она?

– Ульяна! Гостей принимаешь?

Голос был крайне мерзопакостный. Про такой говорят – замогильный.

– Иду-иду! – бабка засеменила к двери.

Скрип двери, и в хату ввалился старикашка, согнутый и худющий, на вид еще более мерзкий, чем по голосу. Бабка встретила его радушно, чуть на шее не повисла, провела за руку в центр комнаты, выдвинула стул на середину лунной сетки. Гость расположился основательно, нога на ногу, как у себя дома, и требовательно спросил:

– Чего не включаешь?

– Уже, – заторопилась бабка.

И как в прежние времена, тщательно прицелившись, щелкнула пультом.

Стало почти светло. Зазвучала диковатая музычка.

– Срамота, – удовлетворенно крякнул гость.

– Это все реклама, спасу от нее нет. Сейчас про инспектора Фареру будет.

Экрана мне с печки видно не было, да, если честно, не очень-то и хотелось. Старикашка довольно покачивался на стуле. Стул отбрасывал две тени: одну, еле заметную, от луны, и другую, почетче, от телевизора.

А бабкин гость – ни одной.

Лимит логических объяснений происходящему исчерпался, оставалось тихо ехать крышей. Я повыше подтянул к подбородку одеяло. Только не шевелиться. Если меня до сих пор не обнаружили, то, возможно, еще есть шанс… дожить до утра… Черт!

На музычку, уже другую, наложился дробный стук, словно кто-то кончиками пальцев барабанил в стекло. Я скосил глаза к окну: с той стороны к нему прильнула бледная физиономия, окруженная длинными спутанными волосами. Барышня-русалка скреблась в раму коготками, вот сейчас она дотянется до форточки, рука, если надо, удлинится, покрываясь зеленью… где же я про это читал?!…

Впрочем, взламывать окно гостье не пришлось: бабка сама широко распахнула перед ней дверь, и барышня, врываясь, утробно защебетала:

– Баб Уль, я вовремя? Так бежала, так бежала… но еще реклама идет, да?